— Зачем ты так, Хрод? Он этого не заслужил.
— «Заслужил»? Она, — комендант кивнул на короб, — тоже не заслужила… этого. Чего ты хочешь, Хакилс? Управлять Шандалом? Давай, он твой.
— Не знаю, — холодно сказал Хромой, жестом останавливая Эттила Хакилса, — чего кто тут хочет, а я лично — хочу жить, у меня ещё есть несколько незаконченных дел. Поэтому для меня важно, чтобы Шандал выстоял против «скоморохов». А для этого необходимо, чтобы им кто-то управлял. Я хочу знать: намерен ли комендант крепости выполнять свои обязанности, или же он слагает с себя все полномочия?
Железнопалый наконец-то оторвал взгляд от короба.
— Ты хотел бы этого, алаксар, верно? Имеешь право. Хакилс, скажи им всем… кого это будет интересовать… что я слагаю с себя полномочия. Бери всё в свои руки или передай Рултарику, как тебе угодно. Потом я отпишу в столицу, пусть утвердят.
Хакилс и Грэлт, не сговариваясь, глянули на Сиврима.
И Обруч.
Пожалуй, следовало прислушаться к нему и уйти. А теперь…
Теперь выхода не было; не при своём же подчинённом.
— В столице уже утвердили, — сказал Сиврим.
Голос вдруг сделался хриплым, ломким. Сиврим откашлялся.
— Если вы, комендант, запамятовали, то я…
— Ах да, как же я мог забыть! Извини, Хакилс. Главный у вас — наместник Вёйбур. Извини, алаксар. А теперь — пошли все вон.
По лестнице они спускались молча: Хакилс, Обруч и Сиврим. Хромой отправился в Полую Кость по верёвочному мосту, какие перебрасывались между башнями, когда не было сезона ветров.
Уже на плацу, дождавшись, пока Обруч уйдёт, Сиврим догнал Хакилса.
— Простите, глупо получилось. Ничего не имею против вас, более того, я просил бы вас и Рултарика…
Хакилс похлопал его по плечу:
— Пустое, господин Вёйбур. Не беспокойтесь. Мы с Рултариком скажем парням, что вы теперь — вместо Железнопалого.
— Оставьте, Хакилс. Вы знаете, о чём я хочу попросить вас.
Опальный дворянин пожал плечами:
— Может, знаю, а может быть — нет. Вы сегодня уже доказали: когда чего-то хотите, прямо говорите об этом. Да и я не мастер читать в чужих душах.
— Хочу попросить вас с Рултариком, чтобы вы взяли на себя оборону Шандала.
— Хотите или просите?
— Прошу.
Хакилс кивнул:
— Остаётся выяснить всего лишь один вопрос: а что будет, когда мы отобьёмся? Снова вспомните о своей грамоте?
— Я о ней никогда не забывал, господин Хакилс. А вот кое-кто в крепости предпочёл бы, чтоб её не было вовсе… как и меня. Давайте начистоту: хотите занять место Железнопалого?
Хакилс медленно покачал головой:
— Это Хродас придумал себе такое пугало: я, посягающий на его власть. Сначала в шутку, потом, кажется, сам поверил. Не важно. Начистоту, так начистоту: нет, не хочу, но если будет нужно — не заставлю себя упрашивать. Теперь ваша очередь, Вёйбур. Чего хотите вы?
— Убраться отсюда как можно дальше. Но так уж вышло: я здесь, и кройбелс назначил меня наместником. Не пугалом на заброшенном огороде. Не шутом. — Он помедлил, подбирая слова. — Я буду делать то, для чего меня сюда прислали, до тех пор, пока не позовут обратно. Буду делать настолько хорошо, насколько у меня получится.
— А если получаться будет плохо? — без насмешки спросил Хакилс.
— Надеюсь на вашу помощь. Сами знаете: наместник — больше чиновник, чем военачальник, и я не собираюсь превращаться во второго коменданта… даже и в первого-единственного. Но и простым болванчиком… — Сиврим покачал головой.
— Ну, ясно. — Он помолчал. — Мы договоримся, господин Вёйбур. С Рултариком я сам поговорю. А насчёт обороны… не обижайтесь, но лучше всего, если не будете мешаться под ногами. В крайнем случае — берите оружие, и добро пожаловать на стену, ни один меч сегодня не будет лишним. Вообще-то, наместнику это делать не обязательно, но… я бы советовал, если желаете знать моё мнение.
Сиврим и сам собирался так поступить.
Переодевшись, он отправился на крепостные стены, но скоро обнаружил, что ему нечего там делать, только ходить между пустыми чанами, возле которых складывали дрова. Стараться не мешать остальным.
А у них и так хватало забот: Рултарик с Хакилсом в два голоса орали на Жадюгу Форэйта, тот отбрехивался:
— …откуда я мог знать?!
— Что значит «откуда»?! А это вот на кой здесь у нас? Чтоб, Рункейровы кишки, вместо барабана по нему бить, вместо бубна, да?! — Рултарик пнул ногой один из чанов. Тот задорно зазвенел. — Ты же сам всегда говорил: мы должны быть во всеоружии. И где, Рункейровы кишки, твоё хвалёное «всеоружие»?! Что нам лить на головы «скоморохам»? Твои объяснения?
— Куда вообще могло подеваться масло? — вмешался Хакилс. — Это же не десяток гвоздей…
— Вот именно! — огрызнулся Форэйт. — Масло закончилось месяца три тому назад, и Хродас об этом знал. Как будто в первый раз, ха! «Жадюга достанет! Жадюга преувеличивает!» И всем плевать, что из Раймунга каждый моток ниток приходится клещами выдирать. А тут — бочки с маслом! «Только недавно давали», ага. И как ему объяснишь, что «недавно» было пару сезонов назад, всё масло пустили не на врагов — откуда?! какие?! — а на смазку кольчуг. Я говорил!..
— Он действительно говорил, — вмешался Сиврим. — И Хродас действительно…
Хакилс резко обернулся и вскинул руку:
— Шли бы вы… наместник… тут и без вас…
Рултарик придержал его за локоть:
— Ладно, если Жадюга прав…
— Да уже, в общем, не важно, прав или нет, — с досадой произнёс Хакилс. — Как выкручиваться будем? На кой сюда дрова тащили?!.. гаррова сыть!.. Есть чем заменить масло?
— Не знаю пока, — отрывисто сказал Форэйт. — Может, огонь сам по себе остановит бэр-маркадов?..
Рултарик сплюнул в пламя:
— Если в жопу им факел вставить — остановит. А так — не очень.
— Ну, тогда, может…
Сиврим не стал слушать дальше, отошёл и, кое-как втиснувшись в проём бойницы, выглянул наружу.
Темнело. Бесформенное бурое пятно двигалось к крепости и уже изрядно увеличилось в размерах.
Сиврим глядел на него без удивления и почти без страха. Да, бэр-маркадов слишком много, а Шандал строили в прежние времена, когда таких тварей не существовало вовсе.
«Значит, не судьба».
Думал о поражении спокойно. Однако прежде, чем всё закончится, хотел кое с кем поговорить.
Времени почти не осталось, и он наконец отправился в Надвратную башню. Шагая в часовню, Сиврим — впервые за последние несколько дней — ощущал в душе хотя бы намёк на облегчение.