— Что со мной происходит? — спросил он Бессонова. — Почему я молодею, Люк? Ты знаешь это? Ты должен знать все.
— Не знаю. Но догадываюсь. — Люк взмахнул спиннингом и ловко закинул в воду длинную лесу, увенчанную сияющей блесной.
— Что это? Объясни мне.
— Не буду. — Люк закрутил катушку. Блесна начала свое движение, разрезая чистую темную воду острым треугольником волн.
— Может быть, это любовь?
— Может быть… Хотелось бы на это надеяться.
— Что со мной? — Краев оперся на свой спиннинг, которым так пока и не научился как следует пользоваться. — Неужели все так плохо, что ты даже не хочешь говорить со мной на эту тему?
— Ты счастлив сейчас? Ты доволен своим физическим состоянием?
— Да. Да.
— Тогда не задавай себе глупых вопросов. Цени свое здоровье. Быть безнадежно больным намного хуже. Можешь мне поверить.
— Что с тобой, Люк? Тебя трясет намного больше, чем раньше. Болезнь Паркинсона?
— Нет. Это побочное действие лекарств. Противораковых лекарств. Мне приходится принимать их в огромных количествах. Я хочу дотянуть. Успеть увидеть результаты своей работы.
— Глаз?
— Да. Рак сетчатки.
— Когда?
— Год назад. Я продержался уже год — не так уж и плохо. Глаз мне удалили, конечно. Но у меня есть метастазы рака. Те, кто меня лечит, не говорят мне об этом. Но я чувствую, что они есть, что они пожирают меня изнутри — эти маленькие незаконные ублюдки, отпрыски злокачественной опухоли. Я хочу успеть, Николай…
— У тебя все будет хорошо, Люк. — Краев положил руку Бессонову на плечо и сквозь ткань куртки ощутил, как тот исхудал. — Все хорошо…
— Куда уж лучше? — Бессонов подсек рыбу, клюнувшую на блесну. Катушка его с треском потянула леску из воды, и вскоре здоровенный окунь плюхнулся в садок. Бессонов положил спиннинг на траву, вытер пот со лба рукой. — Жарко сегодня…
— Слушай, Люк… — Краев воспользовался передышкой, поспешил сменить неприятную тему. — Как тебе удалось этого добиться? Почему ты живешь здесь, в центре России, контролируемой насквозь, и тебя не могут найти? Почему твои люди работают в органах контроля и власти и их не могут вычислить?
— Потому что Россия контролируется далеко не насквозь. А мои люди? Я научил их, как избегать ловушек. В этом и состоит основное искусство быть нераспознанными.
— Кто твои люди? Чумники или бараны?
— Они притворяются баранами. На самом деле они вообще не вакцинированы. Они — обычные люди. И их довольно много. Вирус не живет в них. Так же, как и во мне.
— Не представляю, как можно мимикрировать под «правильных». — Краев почесал затылок, начинающий обрастать жестким ежиком волос. — У них настолько своеобразное поведение…
— Это совсем не трудно. Для того, кто живет среди «правильных» все эти восемь лет, кто видел их эволюцию с самого начала, это очень просто. К тому же «правильные» все разные. Ты вбил себе в голову стереотип о том, что все они одинаковые. На самом деле разброс их поведенческой вариабельности очень большой — от полной неспособности обидеть даже муху до готовности вцепиться зубами в руку обидчика. Пример — твоя Татьяна, которую ты приволок сюда. Не существует в чистом виде ни чумников, ни баранов. Есть огромное количество переходных степеней неагрессивности. И по поведению никак нельзя сориентироваться, является ли человек действительно неагрессивным или только притворяется таковым, чтобы его оставили в покое и не отправили в чумную зону. Для того чтобы выявить, что человек представляет собой на самом деле, существует объективная система тестов. Я знаю ее очень хорошо. Потому что я сам разработал ее.
— Эти тесты создал ты? Я так и думал. Они пользуются твоей системой до сих пор?
— Да. Пока не придумали ничего лучше.
— Когда ты создал эти тесты?
— Тогда, когда мне приказали сделать это. Ты уже свалил в свою Германию — тебя отпустили на свободу, как любимчика Жукова. А я остался заложником Давилы. Большую часть страны уже заразили вирусом, но неясно еще было, что делать с теми, кто остался агрессивным, как выявить тех, кто мог скрывать свою агрессию, и как лучше заставить всех баранов выполнять то, что им приказывают. Давила хотел контролировать ситуацию в стране полностью. Неясность его не устраивала.
— Тебя не вакцинировали?
— Нет. Я нужен был им в своем нормальном виде, с неизмененными мозгами. К тому же они не думали, что у меня хватит умения сбежать от них.
— Ты не пытался саботировать?
— Пытался… Меня наказали. Довольно чувствительно. — Бессонов болезненно сморщился, потер белый рубец на шее. — С тех пор мое здоровье и пошло вразнос. Мне некуда было деваться. Я начал разрабатывать свои тесты. Сперва я предполагал, что нужно выявить только потенциальную агрессивность, но дело оказалось гораздо сложнее. К этому времени заканчивалась разработка системы «Телерос». Я ознакомился с ее действием и понял, в чем суть дела. Вирус СЭМ, встроенный в гены, не намного снижал агрессивность. Он только делал человека более внушаемым. А вот для того, чтобы внушение было эффективным, требовалось излучение с особыми волновыми характеристиками. Телевизоры системы «Телерос» — это и есть источники такого излучения. Неспроста они натыканы на каждом шагу и все время работают. Внушение идет постоянно. Но носители вируса СЭМ имеют разные степени внушаемости. Тесты, которые я разработал, определяли эту степень.
— Так и были выявлены чумники?
— Да. Чумники — это те, кто носил в себе вирус, но на кого излучение не действовало вообще. Их пришлось отправить в зоны и объяснить это сказкой об опасности якутской лихорадки. Но в то же время выявился один факт, не очень-то приятный для Давилы. Кроме «чистых» чумников, у большого количества людей выявилась низкая воспринимаемость волнового специзлучения. Этих людей можно назвать «получумниками». Если их не обрабатывать излучением постоянно, они становятся почти нормальными людьми. Они миролюбивы, они не нападают друг на друга, но при угрозе у них срабатывает инстинкт защиты. Они способны защитить себя.
— И каков процент таких «получумников»?
— Около половины населения всей страны, — тихо сказал Бессонов.
— Ого! — Краев присвистнул. — Не хило! Значит, большую часть баранов легко снова превратить в обычных людей? Если заставить заткнуться «Телерос»?
— Да. Теоретически так.
— Это и есть твой план действий?
— Не угадал! — Люк хрюкнул, что означало ехидный смешок удовольствия. — Совсем не угадал! И никогда не угадаешь! «Телерос» выключать без толку. Его восстановят через двадцать минут. Да хотя бы и через неделю. Все равно останется вирус. Ничего не изменится.
— Ладно. Что было дальше?
— Давила был встревожен. Он торопился — начали широкую продажу телеросовских приемников, налаживание сети нового телевещания. А я потихоньку потирал руки — у меня появилась идея, как заложить под всю эту кучу дерьма большую бомбу замедленного действия. К тому времени я уже больше не бунтовал. Наоборот, я всячески изображал, что стал самым преданным Давиле человеком. Это было не так уж и трудно с моим опытом психологического втирания очков. Меня даже стали выпускать на волю — конечно, под неусыпным присмотром надежных людей. Им пришлось пойти на это, потому что внедрение моей системы тестов не могло обойтись без моего участия. И мне удалось найти одного очень интересного человека. Я знал его раньше — в дочумной жизни он был матерым контрразведчиком в отставке. Я был уверен, что он, по душевным своим качествам, не мог не стать чумником. Однако он успешно существовал среди баранов и прекрасно адаптировался в их среде. Я протестировал его лично — он оказался абсолютно невнушаемым! Мне удалось уединиться с ним на несколько минут, и я без лишних условностей выложил ему, что я раскусил его и ему предстоит отправка в чумной карантин. Взамен на сохранение его секрета я предложил ему сотрудничество со мной. Он согласился — причем с большой радостью. Он уже отчаялся найти выход из ситуации, в которую сам себя загнал. Более того скажу тебе, Николай, — он оказался невакцинированным! Он, как и ты, боялся прививок и в свое время сумел подделать документы о том, что ему была сделана вакцинация. Я взял его на работу. Он стал начальником одного из отделов по тестированию. Теперь мне уже не нужно было рисковать и подставлять себя. Этот человек ездил по всей стране и выявлял таких же, как он. Он учил их, как правильно отвечать на тесты, чтобы числиться абсолютно «правильным». Этот человек и создал мою агентурную сеть по всей стране. Он умел это делать. Через полгода по всей стране «моими людьми» были три тысячи человек. Три тысячи людей, не прошедших прививку, не зараженных вирусом, умело притворяющихся баранами и знающих, как обойти тесты. Совсем немало, согласись!