Когда подходил к кафе, я увидел, что она уже сидит там, за нашим столиком. И не одна - с ней был тот самый блондинистый тип. Они разговаривали о чем-то, и он жестикулировал своими большими руками.
Я шел к ним слишком долго - мелкими, неуверенными шажками. Кажется, я надеялся застать их врасплох. И напрасно. Мне следовало преодолеть это расстояние решительным марш-броском и взять блондина тепленьким на месте преступления. Объяснить, что не следует приставать к чужим любимым девушкам. Я не успел: блондин повернулся, увидел меня, тут же резко поднялся на ноги, наклонился к Лурдес, что-то сказал ей, поцеловал ее руку и исчез в боковом выходе из ротонды с такой скоростью, что я и рот открыть не успел.
– Ну, и что это значит? - Я плюхнулся на плетеный стул, переводя дыхание.
– Что ты имеешь в виду? - Лурдес, как обычно, была спокойно-грустна.
– Ты завела роман с этим типом? Встречаешься с ним за нашим столиком!
– Да нет. - Лурдес слегка усмехнулась. - Не завела. И не заведу, наверное. Он не в моем вкусе. Сегодня я увидела его в первый раз после того случая. Он сам подошел сюда - видимо, рассчитывал, что я сюда приду. Подсел за столик. Невероятно вежливый господин. Раз десять, наверное, извинился, что беспокоит меня. Сказал, что ему необходимо рассказать одну важную вещь - именно такой девушке, как я. Сказал, что я очень похожа на его невесту Кристину, которая умерла одиннадцать лет назад. Его невеста была убита - он так сказал. Он едва не плакал. Как я могла отказать ему в разговоре?
– А что ты делаешь здесь так рано?
– Пришла пораньше, ждала тебя за столиком. Я всегда так делаю. Ты разве не обращал внимания?
Да, это действительно было так. Я потихоньку начал остывать.
– Чего ж он сбежал, твой вежливый господин? - пробурчал я примирительным тоном. - Растаял в воздухе как фея.
– Он сказал, что не настолько богат, чтобы выкидывать брюки от Хьюго Босса каждую неделю.
– Ха-ха-ха! - засмеялся я довольно, и настроение мое окончательно улучшилось. - Ну ладно. И о чем же вы беседовали с этим господином?
– О языке.
– Каком языке? Говяжьем, заливном? Или о нежном язычке хорошенькой девушки?
– Редкий диалект старонемецкого языка. - Лурдес задумчиво нахмурила брови, пытаясь вспомнить что-то. - Я недостаточно хорошо разбираюсь в этом. Он спел мне народную песенку на этом диалекте. Очень красивую…
– Спел?! Прямо здесь, в кафе?
– Он отлично поет. У него правильный, хорошо поставленный тенор. Мягкий приятный тембр.
– Так он - певец? Его не Энрико Иглесиас, случаем, зовут?
– Его зовут Вальдес - так он сказал. Вряд ли он певец. Судя по его манере разговора, он больше похож на ученого, историка. Жаль, что я плохо разбираюсь в истории. Он рассказывал интересные вещи - про Барселону, про Севилью. Я никогда не слышала такого.
– Он пытается произвести на тебя впечатление, - резюмировал я. - Усыпляет сентиментальными сказками о своей погибшей невесте. А кончится все плохо - он напоит тебя отравленным шампанским, изнасилует, выпьет твою кровь и бросит в погреб с крысами. Потому что окажется сексуальным маньяком и вампиром. У него и внешность-то как у вампира. И невесту свою он сам и убил.
– Глупый ты, Мигель. - Лурдес погладила меня по руке. - Он хороший. Он человек мягкий по натуре и даже стеснительный. Ты не ревнуй, Мигель. Я люблю только тебя. Ты же сам знаешь это…
Если бы я знал, насколько мои глупые слова были близки к действительности, волосы встали бы дыбом на моей голове от ужаса. Но я не чувствовал никакой опасности. Вальдес умел производить хорошее впечатление при первом знакомстве. Особенно на девушек.
Я полностью перенесся мыслями в недалекое прошлое. И даже когда вдруг очухался и осознал, что все еще лежу в заколдованном лесу странного мира под названием Кларвельт, я все еще продолжал думать о нашем разговоре с Лурдес. Она сказала, что Вальдес спел ей песенку на необычном диалекте. Только теперь до меня начал доходить смысл этого. Вальдес пел ей тогда на языке Кларвельта.
Когда я попал в Светлый Мир, то сразу, как и положено демонику, начал разговаривать на местном языке. Пока я был Шустряком и не помнил своего прошлого, я даже не задумывался, что представляет собой это наречие. Пожалуй, это было немецким языком, какой-то старой его разновидностью. Жители Светлого Мира говорили на архаичном немецком языке, и я говорил вместе с ними.
Забавно. Никогда раньше я не знал немецкого - только разве что «Хенде хох!» и «Нихт ферштейн». А тут пожалуйста - балакаю за милую душу. Интересно, запомню ли я этот язык, если мне повезет и я когда-нибудь выберусь из Кларвельта в свой нормальный мир? Наверное, запомню. Ведь запомнил его Вальдес.
Итак, Вальдес имел возможность свободно перемещаться из нашего мира в Светлый Мир и обратно. Как он это делал? И как прихватил с собой Лурдес?
Я был уверен, что именно он украл ее, хотя этому не было доказательств. Пока не было, но они должны были появиться в скором будущем. Иначе ради чего стоило затевать весь этот сыр-бор с вторжением во владения Вальдеса Длиннорукого?
Проклятые местные инквизиторы! Только я пришел в себя, стал настоящим демоником, как они вывели меня из игры. Куда мне было теперь идти? Я не представлял совершенно.
Я поднялся, приблизительно прикинул направление к тому месту, откуда пришел, и побрел туда. Огонь своего тела я не гасил, даже сделал чуть побольше - кто знает, какие твари могли мне еще попасться по пути? Я шел и шел, не зная, куда и зачем.
Я не заметил ловушку. Веревочное кольцо лежало на земле, присыпанное грунтом, заваленное прелыми листьями, и когда я ступил в него, силок сработал. Петля моментально затянулась на моей лодыжке, и молодое деревце, наклоненное верхушкой книзу, выпрямилось. Я взлетел в воздух - вверх плененной ногой, вниз головой. Я думал, меня разорвет пополам. Во всяком случае, боль была такая, как будто разорвало. Я истошно завопил, и лес отозвался на мой вопль растревоженным уханьем. Я висел на одной ноге вниз головой, дергался и голосил, не осознавая, что творю.
Провисел я, само собой, недолго, но шуму наделал много. Мой огонь пережег веревку секунд за двадцать. Я плюхнулся обратно на землю - к счастью, было невысоко. Я попытался вскочить на ноги, тут же охнул и повалился обратно на землю. Вывиха в лодыжке, пожалуй, не было, но растяжение связок имелось достаточно серьезное. Тугую повязку бы сейчас… Эх, Мигель, куда тебя закинуло?
Я сидел, ждал, пока боль хоть чуть-чуть утихнет, и думал. Что это за ловушка? Такие ставят на зверей. Само собой, поставить ее могли только люди. Но разве обычные люди ходят в Порченый лес? Делать им там совершенно нечего. Местные бестии-мутанты употребят их в пищу в считаные минуты. Как уже два раза чуть не употребили меня.
Топот я услышал очень скоро. Я привлек кого-то своим криком. Я еще не видел за деревьями, кто так топает, но по звуку уже мог определить, что бегущих ко мне тварей несколько и они двуногие. Неужели все-таки люди?