— Гроув, скажи ему еще что-нибудь ласковое.
— Я всегда любил военных, — поддержал его товарищ по группе. Намеренно с хрипотцой в голосе он громко сказал, обращаясь к солдатам: — Именно поэтому вы должны будете задержаться на ту самую секундочку, которая мне понадобится.
Гроувнор почти не слышал разговора. Приманка, подумалось ему опять. И ни одна группа не будет знать, что другую настигла беда. При «критическом выстреле» — так теперь называлась критическая масса энергии, которую развивает крошечный реактор, — луч вырвется из сопла без всякого взрыва. Вокруг будет нарастать жесткая беззвучная и невидимая радиация. Когда все кончится, выжившие сообщат об этом капитану Личу по прямому каналу связи. Командир известит об этом остальных.
— Мистер Гроувнор!
Столь резкий вызов застал Гроувнора врасплох, и он инстинктивно бросился на пол, сильно ударившись при этом. Но тут же вскочил, узнав голос капитана Лича.
Остальные тоже удрученно поднимались на ноги. Один из них выругался:
— Черт бы их побрал, нельзя же так!
Гроувнор подошел к коммуникатору. Краем глаза он смотрел вдоль коридора.
— Да, капитан?
— Будьте добры, спуститесь на седьмой уровень. В центральный коридор. Встреча в девять часов.
— Да, сэр.
Гроувнор отправился выполнять приказ с чувством страха в душе — что-то настораживающее было в голосе капитана.
Зрелище, которое предстало перед ним, было ужасным. Он увидел опрокинутое набок орудие. Рядом с ним лежали мертвые, до неузнаваемости обожженные трое солдат орудийной команды. Дальше на полу корчился и извивался четвертый — похоже, они пострадали от вибратора.
Чуть поодаль от орудия, без сознания или мертвые, лежали еще человек двадцать, и среди них — директор Мортон.
Подручные Эггерта в защитных одеждах носились по коридору, подбирая пострадавших, и на грузовом тягаче увозили их в центр управления.
Спасательные работы велись уже несколько минут, так что, возможно, часть потерпевших уже взял под свою опеку доктор Эггерт.
Возле барьера, установленного у поворота в другой коридор, Гроувнор увидел капитана Лича. Командир был бледен, но спокоен. За несколько минут Гроувнор узнал, что произошло.
Чудовище появилось как всегда неожиданно. Молодой техник — капитан Лич не стал называть его имени — в панике забыл, что надо броситься на пол. Когда сопло пушки неумолимо пошло вверх, истеричный юноша выстрелил в орудийную команду из вибратора. По-видимому, и солдаты немного замешкались, увидев техника на линии огня. И в следующее мгновение каждый из них получил свою порцию. Трое упали на орудие и опрокинули его. Оно покатилось в сторону и повлекло за собой четвертого солдата. К несчастью, он крепко держал в руке активатор и тут же нажал на него. Три его товарища находились перед самым соплом, они скончались мгновенно. Орудие все катилось по коридору и снесло целую стену.
Мортона и его группу, хотя они были вне линии огня, настигла вторичная радиация. Говорить о степени поражения было рано, но по меньшей мере в течение года им предстояло находиться в постели — таковы были предварительные итоги. Возможно, некоторым из них грозила смерть.
— Мы немного промедлили, — признался капитан Лич. — Все произошло, по-видимому, через несколько секунд после моего выступления, но, наверно, прошла еще минута, прежде чем те, кто слышал выстрел, проявили любопытство и заглянули за угол. — Он тяжело вздохнул. — Погибло все подразделение, такое мне не снилось и в самом кошмарном сне.
Гроувнор промолчал. Вот почему капитан Лич настаивал на том, чтобы ученые не имели при себе оружия. В критическом положении любому человеку свойственно защищаться. Иначе он не может. Подобно животному, он борется прежде всего за свою жизнь.
Гроувнор старался не думать о Мортоне, который понимал, что ученые не примут его проекта, если их оставить без оружия, и он придумал такой modus operandi, [7] который привел всех к согласию на применение атомного оружия.
— Зачем вы позвали меня? — жестко спросил он капитана.
— Мне кажется, что это поражение касается и всего вашего проекта. Как вы думаете?
Гроувнор вынужден был согласиться.
— Пропал эффект неожиданности. Он не должен был знать, что его ожидает, если он выходит на группу. Теперь тварь станет осторожнее.
Он представил себе, как красное чудовище высовывает из стены свою голову, осматривает коридор, а затем смело выходит возле самого орудия и хватает одного из орудийной команды. Единственное, что в таком случае остается, это поставить второй атомомет для защиты первого. Но об этом не приходилось и мечтать: на весь корабль был всего сорок один исправный атомомет.
— Захватил он еще кого-нибудь? — опустив голову, спросил Гроувнор.
— Нет.
Снова Гроувнор промолчал. Как и все на корабле, он мог только гадать, зачем этой твари живые люди. Одна из догадок основывалась на теории Кориты: если это существо принадлежит к крестьянам, главное для него — самовоспроизводство. Последствия были чудовищными: тварь явно охотилась за все новыми жертвами.
— Насколько я могу судить, — проговорил капитан Лич, — это чудище снова поднимется сюда. Я считаю, нужно оставить орудия там, где они есть, пока мы не обеспечим защиту трех уровней. На седьмом работы уже завершены, девятый — почти закончили, так что можно переходить к восьмому. Пока мы будем осуществлять наш план, чудовище, боюсь, будет обладать тремя пленниками, не считая фон Гроссена. Каждый раз после набега он со своей жертвой устремлялся вниз. Я предлагаю, как только все три уровня будут задействованы, всем нам собраться на девятом и там ждать его появления. Когда он захватит одного из нас, мы пережидаем одну секунду, и затем мистер Пеннон опускает рычаг и включает энергетическое поле на всех трех уровнях. Тварь проникнет на восьмой уровень и обнаружит, что пол находится под действием силового поля. Если чудовище попытается пройти сквозь защитное поле, на седьмом уровне оно столкнется с той же проблемой. А если попробует подняться наверх, упрется в девятый. Куда бы оно ни сунулось, везде его ждет двухуровневый барьер, — Командир помолчал, задумчиво глядя на Гроувнора, потом спросил: — Я знаю, вы считаете, что один уровень его не убьет. А что вы думаете о двух?
После минуты колебания Гроувнор ответил:
— Принимаю ваш план. Мы ведь можем только догадываться, как это подействует на тварь. Возможно, все мы будем приятно удивлены.
Сам он в это не верил. Но в такой ситуации приходилось считаться с еще одним фактором: убеждением и надеждой людей. Лишь действительное событие может повлиять на убеждения многих на корабле. Когда их убеждения придут в противоречие с действительностью, тогда, и только тогда, можно считать, что эмоционально они готовы для более крутых решений.