Майя — так, по-моему, ее зовут? Чуть не забыл о ней. Нам надо будет как-нибудь поговорить о ней, тебе не кажется?
Она сейчас должна быть в подходящем возрасте. Маленькая Майя.
Прости, но мне решительно некогда. Кто знает, может, на этот раз тебе удастся снова поймать меня.
30 октября
Четверг
22:00
— Вы что, серьезно, не хотите пойти в «Лайт Бар»?!
Первый вечер Фебы с новыми друзьями грозил превратиться для нее в кошмар.
Она уже сожалела о том, что приняла приглашение Майи, Фло и Джона провести время вместе. У этих ребят были совершенно другие вкусы, другие привычки, другие излюбленные места посещения. Ей «Лайт Бар», хотя и скромный, но такой stylish [16] , безумно нравился.
— Не-е-ет, Феба, — улыбнулся ей Джон. — Мы собираемся в «Джюно», там сегодня вечеринка «Пластик Фактори». В прошлый раз нам не удалось попасть на нее.
«Джюно» был одним из самых любимых их клубов. Весь Лондон съезжался туда на постоянные веселые готик-вечеринки, подобные «Пластик Фактори». Плохо было одно: на них допускались только те, кому исполнилось восемнадцать. Майя, Фло и Джон решили попытаться. Им хотелось развлечься, чтобы забыть все тяжелые события этого бесконечного дня. По молчаливому согласию, они не обсуждали то, что им пришлось пережить. Присутствие Фебы облегчало задачу.
Они подъехали к «Джюно» и увидели толпу эмо, сгрудившихся у входа в клуб в надежде попасть в храм самых-самых cool вечеринок, с его длиннющими диванами в бетонных серых нишах и с расписанными граффити стенами.
Майя попыталась протиснуться сквозь толпу. Безуспешно. Это вселило некоторую надежду в Фебу, умиравшую при мысли о том, что ей придется провести вечер в компании этих экзальтированных, одетых во все черное фанов emotional life [17] . Эксцентричные, ужасные люди, сморщила носик Феба.
На их мрачном фоне зеленый жилет Майи, который она надела этим вечером, смотрелся необычайно жизнерадостно.
А что говорить о Фебе! Нарядная, в легкой розовой курточке с капюшоном, поверх T-shirt, белой в синий цветочек, из-под которой торчала лиловая майка, позолоченный ремень с огромной пряжкой, на ногах шикарные кроссовки с серебряными и розовыми вставками. Романтично-волшебно-сказочно. Вечеринка с фанатами готики предписывала неформальный стиль, и Феба с неохотой отказалась от своих фирменных одежек в пользу художественной свободы. Но даже в том, что было на ней надето, она чувствовала себя ужасно неловко в этом месте, в центре лондонского ультрамодного района.
Она стояла опустив голову, стараясь не смотреть на парней и девушек, заполнивших улицу, на старые заводские здания, перестроенные в модные пабы, на бывшие зловонные и обшарпанные жилые дома бедняков Ист-Энда, превратившиеся в храмы одежды секонд-хенд.
«Куда меня занесло», — обреченно думала Феба, не в силах избавиться от ощущения, что оказалась в неудачное время в неудачном месте с неудачными партнерами.
Но она уже была здесь, и ей не оставалось ничего иного, как сохранять хорошее лицо при плохой игре. Теперь это — ее новые друзья. К этому пришло. Какой же дурой она была, доверившись Гарри!
— Ладно, видать, не повезло. Пойдем в «Олд Блю Ист», там сегодня играют мои приятели, — предложил Джон. — Это недалеко, на Грейт-Истерн-стрит.
— Ура-а-а! — завизжала в восторге Фло. — Там выступают «Artic Monkeys»! Легендарные! И Лили Ален! И «The Horrors»!
Не успели они под песню Петси Кляйн «Сладкие сны о тебе» расположиться в креслицах и на табуретах викторианского паба, как Феба, больше не в силах сдерживаться, пустила слезу.
— Песня навеяла, — объяснила она Фло, протянувшей ей носовой платок.
Майя возвела очи к небу, а Джон недоверчиво посмотрел на Фебу:
— Брось, так я и поверил, что ты можешь заплакать от такой дребедени.
— Не то что мне она нравится... — шмыгнула носом Феба. — Просто она напоминает мне о нем.
— О Гарри?! Феба, тебе ли проливать слезы по этому засранцу! — возмутилась Фло.
— Ты ему сказала? — деликатно поинтересовалась Майя, стараясь сгладить нараставшую неловкость.
— Нет. Еще нет.
— А...
Не успел кто-то из них открыть рот, как прозвучала реплика Фебы:
— Не знаю.
Это и был ответ на незаданный вопрос, крутившийся у всех на языке: уверена ли она, что это был Гарри?
— Ты должна поговорить с ним, Феба, — решительно сказал Джон, отставив в сторону деликатность.
— Это ничего не даст.
— Сделай это ради себя.
— Мне-то что с этого?
— Что за глупость! — взорвалась Фло. — А что дальше? Что ты собираешься делать дальше? Ты об этом подумала?
— Я буду хорошей матерью, я буду его любить, как все матери на свете...
— Ты что, совсем дура?! — вскричала Майя. — Хочешь разрушить свою жизнь в семнадцать-то лет!
— Не знаю, думаю, будет правильно сделать... в общем, то, что я должна сделать...
Майя посмотрела на Фло. Майя старалась подавить в себе злость, возникавшую всякий раз, когда Феба открывала рот. Но сейчас Феба вызывала у нее лишь жалость. Беспомощная, безвольная и такая одинокая.
— Феба, извини, если я сую свой нос в твои дела, — как можно мягче проговорила Майя. — Но почему ты не подумала об этом прежде?
— Я ему говорила, чтобы он надевал презерватив. А он ответил, что знает, что делает, что он опытный. И что не хочет разрушить самый прекрасный момент этой штукой. Что с кондомом мужчины не так чувствуют, не испытывают удовольствия. Что я могла сделать?
— Ты должна была послать его в задницу. Даже если он отчасти прав, на самом деле все не так, поверь мне, я это знаю, — вмешался Джон.
— Откуда ты знаешь? — резко повернулась к нему Фло. — Ты уже занимался сексом, Джон? Ты мне об этом никогда не рассказывал. Давай-займемся-этим-моя-радость-я-хочу-чтобы-ты-была-у-меня-первой!
БОЛЬШОЙ КУСОК ДЕРЬМА! ЗАСРАНЕЦ! СВОЛОЧЬ! ТЫ ТАКОЙ ЖЕ, КАК ВСЕ ДРУГИЕ!
Джон густо покраснел. Он даже не сообразил, что ляпнул. И сейчас не знал, куда деваться. Он уставился в бокал с кока-колой, который держал в руке, и сидел так недвижно. Майя поспешила прийти ему на помощь.
— Кончай, Фло, не делай из этого трагедию. Может, вы плохо поняли друг друга.
— Плохо поняли?! Я все отлично поняла. Я поняла, что у Джона проблема. Ты слыхала, что между тринадцатью и восемнадцатью мы теряем один процент серого вещества? Так вот, Джон потерял его намного больше, неисчислимо больше. Поэтому тут клинический случай. Это даже не его вина. Его нейроны упали ниже низкого, и мне его просто жалко.