— Оба готовы. У одного еще кровь сочится.
— Дурак ты, Горелов, — ухмыльнулся интеллигент. — Знал же, что мы внизу.
— Согласен. Дурак! Купился на приманку. Но не настолько глуп, чтобы стрелять у вас под носом.
Скуластый подошел к преступнику, завел ему руки за спину и надел наручники.
— Хана тебе, парень, — тихо сказал он с ноткой сожаления в голосе.
1.
В зале суда народу было мало. Жара! Кроме журналистов и милицейских чинов в штатском никто не пришел. Пожилой адвокат пыжился, как мог. Во многом его доводы звучали убедительно, но судья слышал только прокурора. Приговор был вынесен заранее, показательное судилище больше походило на спектакль. Все всё знали и понимали. Горелов уже сидел за убийство, теперь ему не на что рассчитывать.
Следователь по особо важным делам Илья Вербицкий пристроился с краю в третьем ряду и не спускал глаз с репортера, сидящего в первом. Обоим лет по тридцать пять, оба незаурядной внешности, но подавали себя по-разному. Вербицкий чисто выбрит, что выделяло его очаровательную ямочку на подбородке. Строгий костюм, галстук и короткая стрижка. Репортер, за которым он наблюдал, выглядел демократичнее. Недельная небритость, длинные волосы, жилетка с тысячей карманов, джинсы, кроссовки. Он делал много записей в блокноте, его коллеги пользовались диктофонами.
Раздался удар молотка, и судья зачитал приговор: «Пожизненное заключение с отбыванием в колонии особого режима».
Когда в зале зааплодировали, на лице приговоренного не дрогнул ни один мускул. Он обвел взглядом присутствующих — сочувствие заметил только в глазах обросшего репортера. Горелов его знал. Это был Олег Громов, чемпион области по боксу, как-то он брал у него интервью. Деловой мужик, хорошо пишет. Олег поймал на себе взгляд приговоренного, попытался улыбнуться и помахал ему рукой. Мол, крепись, парень.
Убийцу увели. Народ лениво начал расходиться. Сенсации не произошло.
Вербицкий нагнал Громова у лестницы:
— Что может делать спортивный обозреватель на уголовном процессе?
Олег оглянулся и подал приятелю руку.
— Лето, жара, все в отпусках. Нужна заметка в утренний выпуск. Старик прижал к стенке. Сдам материал и сам в отпуск.
— С твоими возможностями это не работа. В милый сердцу Париж собрался? Мазохист. Все еще о тихой квартирке на Монмартре мечтаешь?
— Что нам стоит дом построить? Нарисуем — будем жить. Дело Горелова ты вел, Илья?
— Шито белыми нитками. Свидетели — три опера. Взяли с поличным.
— То-то и оно. И он стрелял при свидетелях? Не делайте из него идиота. Горелов был отличным боксером в свое время, я трижды писал о нем. Болтали за жизнь. Он не убийца, Илья. Слишком сурово с ним обошлись.
— Боюсь, ты не прав, Олег. Он уже сидел за убийство. Зря тогда выпустили досрочно.
— Я помню его дело. Оно хромало на обе ноги. Но у Фемиды завязаны глаза: видит то, что хочет видеть в меру своей испорченности.
Они вышли из зала суда на улицу.
— Значит, ты в отпуске? — перевел разговор на другую тему Вербицкий. — В ближайший месяц на корте я тебя не увижу? Оставил меня без партнера!
— Хочешь выклянчить у меня ракетку? Вербицкий застенчиво пожал плечами.
Олег достал связку ключей, снял один из них и передал приятелю.
— Где мой ящик, знаешь. Поаккуратней, на новую я денег не скоплю.
Они простились и направились каждый к своей машине. На секунду Олег остановился и, оглянувшись, окликнул Вербицкого:
— Еще пару слов, Илья! Вербицкий вернулся.
— По какой причине твои ребята сидели на хвосте у Горелова?
— Скандал с немецкой фирмой помнишь? «Глобал-Стоик». Пять миллионов евро унесли. Свои сработали. Комар носа не подточит. Мы оказались у разбитого корыта, а тут анонимочка подоспела. Пришлось проверить. На безрыбье и рак рыба.
— В Горелова-грабителя я поверил бы. В Горелова-убийцу — нет. Я не услышал на суде мотива. Застрелены его лучшие друзья.
— Пять миллионов — не мотив?
Олег ничего не ответил и сел в свою машину.
2.
Редакция «Вестника» арендовала помещение в центре города — три этажа в единственном десятиэтажном доме, который местные бизнесмены пытались преобразить под современные вкусы. Что-то получилось, что-то нет.
Олег поднялся на лифте на пятый этаж и, пройдя по коридору, где с деловым видом сновали служащие, зашел в один из кабинетов. Шесть столов, шесть компьютеров. Мужчина говорил по телефону. Очаровательная девушка с чашкой кофе в руках, увидев Олега, встала из-за стола, подошла и чмокнула его в щеку.
— Старик у себя? — спросил он.
— На месте. Что в суде?
— Отвалили парню на полную катушку. Не суд, а цирк! Вот что, Ирина, подбери мне материалы по ограблению «Глобал-Стоик». История трехмесячной давности.
— Да, я помню. Висяк! Забуксовал твой дружок.
— Поторопись. На отчет мне хватит десяти минут.
Олег сел за компьютер, а через пятнадцать минут ввалился в кабинет главного редактора, и как всегда без стука, с нахальным видом.
Кабинет-клетушка. Крутящийся вентилятор под потолком, работающий телевизор в углу, заваленный бумагами огромный стол и единственный свободный стул. С карандашом в руках и очками, сдвинутыми на лысину, пожилой толстячок в промокшей рубашке, умирая от духоты, пытался править гранки.
— Уже? — спросил редактор, оторвавшись от работы. Олег помахал в воздухе тремя листами бумаги.
— Отпускные на стол, дед, иначе ничего не получишь.
— Дай прочесть.
— Ты еще меня экзаменовать будешь?
— Не дури, Олег, я должен определить полосу. О процессе сообщили все каналы. — Он кивнул на работающий телевизор.
Громов положил листки на стол:
— Первая полоса меня устроит.
Редактор бегло пробежал текст. Лицо его выразило недоумение.
— Ты рехнулся? По-твоему, Горелов невиновен? Кто нам позволит ломать линию?
— Заметь! Я ничего не утверждаю. Читай внимательно. Не бегай глазами, как мышки по головке сыра. Отношение суда предвзятое. На пистолете не нашли его отпечатков. За ним следили, и он об этом знал. Мотива нет. Тебе мало? Гони деньги, дед!
Редактор вытер мокрым платком тройной подбородок, открыл сейф и достал конверт. Олег тут же вырвал его из рук старика, сунул деньги в карман, крикнул «Чао!» и скрылся за дверью.
У кабинета его поджидала Ирина с папкой в руках.
— Выбил?
Громов похлопал себя по карману.