— Неужто этот болван сторожевик в океан выводить собрался?

— И выведет. И цели своей достигнет. Он Белограй. Он Колыму на ноги поставил, таким море по колено. Жизнь за шкирку держит. Великий человек. И планы у него великие. Мы черви под его ногами.

Иосиф Мартыныч Худой по кличке Сильвер встал со своего гнилого дивана в убогой трущобе на берегу бухты Нагаева и без костыля принялся топать по коморке, стуча деревянной култышкой.

— Дашь мне двадцать зеков в обмен на матросов, — сказал он в конце концов. — Оформишь им поселение, чтобы ни одна гнида не отняла. Нет, не двадцать, а двадцать четыре, по два за каждого. Обеспечишь их усиленными пайками. Навигация началась, море льды отбросило, сейчас с Ванино и Золотого Рога транспорт пойдет, мне буксиры нужны, лоцманы, матросы. На туфту не согласен.

— Сделаю, все сделаю. На тебе одном, черт хромой, Нагаева бухта держится.

— То-то, особист. Уразумел. И послушай мою дурную мыслю, Никишка. Белограй в море никто. За жабры его взять любой катер сможет. С зеками далеко не уйдет, если своих топить не задумает. Даю шанс ему прикрыться. Помнишь Орлова? Фамилия какая! Авторитет на флоте.

— Игнат Демьяныч? Так он же спился.

— И пущай пьет. Капитан второго ранга, Герой Советского Союза, без звезды. Золота на Колыме хватает, новую откуете. Его еще Никишов освободил. Жинка барина ходатайствовала, царица Гридасова. Звание вернули, право на ношение формы. Ордена, правда, растеряли, так их у Челданова целый склад, подберете согласно протоколу. Состряпай ему ксиву, выдай погоны, посади на сторожевик. Пусть себе пьет. Но если нарветесь на морской патруль, Игната выпускай, как цепного пса. Он кого хошь на место поставит. Супротив Героя никто не попрет. И еще. Верните кораблю имя и номер. Не банка с килькой, пусть все видят.

— Такого нет в составе флота.

— Значит, будет. Зеки тоже кораблями не командуют. Или ты сам за штурвал встанешь? Тебя же, Никита, через час к корме потянет блевать. Сторожевик не линкор, швыряет его как щепку.

— Я никуда не плыву, Сильвер.

— За козла останешься?

— С Челдановым на пару.

— Намучаешься ты с ним, Никита.

— Это почему же?

Худой забил махрой самокрутку и закурил.

— Харитон мужик крепкий, но всю жизнь в холуях ходил, лишен самостоятельности. Белограй — другое дело, он и при Никишове барином оставался. Говорят, Никишов его побаивался. Личность! А Челданов — пешка. Если бы не Лизка, хана ему. Перед бабой своей хорохорится, но по сути — слабая копия Белограя. Подражает хозяину, значение свое показывает. Из нуля единицу не сделаешь.

— Зря ты так, Сильвер, Челданов личность. За скорлупой прячется. Видел я его в деле.

— Мне плевать, Никита. Тебе жить. Моя лямка кончилась, к осени помру. Развеют мой пепел по Охотскому морю, и баста. Никаких могил.

— Рано ты себя хоронишь.

— Мне лучше знать. Дам я тебе дюжину молодцов. Черт с тобой. Про Орлова не забудь. Может, на ветру хмель из него вышибет.

— Я знал, что ты поможешь.

— Конечно. У тебя одних вертухаев тысяч пять, а за людьми ко мне идешь. Флот туфты не терпит. Пущай ребятки на волнах потрясутся. Там их дом родной. Им и швабра в радость. Моряку по ночам звон склянок слышится.

— Может, и сам пойдешь?

— Такие, как я, только в пиратских байках живут. На палубе надо стоять твердо, а деревяшка — вещь скользкая. Напился я как-то и носом землю решил пропахать. Хорошо еще ночь стояла, никто не видел. Час до дома полз. Позор нестерпимый.

Сорокин встал.

— Готовь людей, Сильвер. Завтра Крупенков катер подгонит, будем отправлять их на остров.

Старый морской волк махнул рукой и глянул на буфет, где стоял штоф с водкой.

Подполковник ушел с болью в сердце. Все они здесь такие. И он в том числе. Жизнь свою в грош не ставят, но другого тащат из болота. Даже Колыма не может надломить человека. Кого ломает, те не люди.

Машина ждала Сорокина у берега. День только начинался. Что еще генералу втемяшится? Наступило время сюрпризов.

5.

В избу вошел майор Мустафин. Медведь бродил из утла в угол и недовольно рычал: его целый день продержали в клетке, не дав накувыркаться по просторной горнице. Во всем виноваты бесконечные визитеры: косолапый признавал только двоих — Мустафина и Гаврилу Дейкина, бессменного денщика Белограя, верного наперсника, на остальных смотрел с оскалом, будто чувствовал угрозу.

— Как вояж, Абрек? — спросил генерал.

— По-тихому не получилось, Василь Кузьмич. Только эти двое войдут в барак, япошки соскакивают с нар и вытягиваются по стойке смирно. И как они друг друга различают, все же на одну морду!

— И мы для них на одну морду, майор.

— Четырнадцать человек допросили. Комнату для этого выделили. С некоторыми по часу бились. Тосиро за дверью, сам все доложит.

— Введи.

Японец вошел и положил на стол списки и карту.

— Результаты есть?

— Серьезные результаты, благодаря генералу Ямада.

— Уважают, значит. Ну, докладывай.

— Ваши карты отличаются от наших. Место с высокой точностью определить нельзя. — Тосиро развернул карту. — Вот эта точка. Здесь указана железнодорожная станция Черная балка. Она расположена между Красноярском и Новосибирском. Место не обжитое. База строилась к северо-западу от станции, между Черной балкой и Жемчужным озером.

— Какое расстояние от озера до станции?

— Около восьмидесяти пяти километров. Место указал один солдат, он участвовал в строительстве, но не знал, что строят. Это же место указал и офицер. Он был адъютантом начальника генштаба Умедзу. Строили в 36-м. Найти базу будет очень трудно. Все сооружение под землей, и никто не знает, что там творится сегодня. Туда свозилось самое лучшее оборудование. Эта база рассчитывалась на многолетнюю эксплуатацию, там не испытывали примитивные средства отравления, такие как сибирская язва или чума. Они работали над препаратами, отравляющими почву. Возглавлял лабораторию крупный ученый — химик Зиякава. Он никому не подчинялся, кроме императора, его идеи и исследования хранились в тайне. Известно лишь, что Зиякава разорвал отношения с отрядом 731, о нем ничего не слышно с 44-го года.

— Каким образом в центр Сибири доставлялось оборудование?

— Везли из Японии в Маньчжоу-го, далее по Южно-Маньчжурской железной дороге и Китайско-Восточной железной дороге, которые строили русские. В то время этими путями пользовались русские, китайцы и японцы. Россия еще не вступила в конфликт с Японией, ей хватало Испании. На строительстве базы использовался труд китайцев, впоследствии они были уничтожены японцами из отряда Сиро Исии.