— Ты прав, сынок, — успокоил его Холден. — Мы — семеро гномов. Белоснежка прибудет со следующим кораблем.
— Белоснежка? — Толстяк снова нахмурился и уткнулся в листы сопроводительных документов, внимательно просматривая каждую страницу.
— У меня здесь документы на семерых землян. И ни слова о прибытии восьмого с этим кораблем или следующим.
— Должно быть, она не поспела на наш корабль, — предположил Холден, ухватившись за ниточку нового розыгрыша.
— Она? Так что, вместе с вами в плен взяли еще и женщину?
— Как видишь, не сумели. Она скрылась в лесу. — Лицо Холдена сияло от восхищения. — Никак не думал, что ей это удастся.
Кастанец шумно втянул в себя воздух.
— Вы на допросе сообщили что-нибудь о Белоснежке?
— Нет, сынок. Они нас не спрашивали.
— Недоноски! — Толстяк смачно плюнул. — А теперь придется посылать шифровку на Касту, чтобы там развернули тщательное прочесывание местности. Представляете, сколько времени и сил это отнимет?
— Аллилуйя! — с жаром произнес Холден.
— Что ты сказал?
— Я сказал: какая непростительная оплошность.
— Ты прав, — согласился толстяк и угрожающе добавил: — Когда ее схватят, она сполна заплатит за эту оплошность.
Кастанец вновь оглядел пленных и задержался на Людовике Пае.
— А ты чего хихикаешь? С мозгами не все в порядке?
— Это истерический смех, — пояснил Холден. — Он получил шок, когда нас брали в плен.
— Тьфу ты! — с нескрываемым презрением сказал кастанец. — Значит, вы слабаки не только телом, но и умом? Чуть что — сразу истерика? Алюэзинцы и стамиты хоть и отсталые расы, но мозгами покрепче вас будут. От истощения они еще могут свалиться в обморок, но не припомню, чтобы кто-то из них свихнулся.
Кастанца так распирало от презрения, что он опять смачно плюнул.
— Земляне!
Потом он махнул в сторону стоящего поблизости грузовика.
— Забирайтесь, недомерки!
Пленные забрались в кузов. Везли их точно так же, как на Касте: они сидели по одну сторону кузова, охрана — по другую. Однако местность отличалась от кастанской. Деревья здесь были поменьше и пониже, чем на Касте. Впрочем, землянам и эти деревья казались гигантскими. Растительность Гатина была гуще и скорее напоминала джунгли, сквозь которые тянулась безупречно прямая линия дороги.
Где-то на полпути им встретилась группа алюэзинцев, работавших рядом с обочиной. Их раса тоже была человекоподобной. По росту алюэзинцы были гораздо ближе к кастанцам, чем к землянам, но отличались заметной худощавостью. Те, кто видел алюэзинцев впервые, всегда удивлялись по-кошачьему узким зрачкам их глаз. Алюэзинцы вели ночной образ жизни, и только они знали, какая это пытка — работать днем, при ярком солнечном свете.
Грузовик немного замедлил ход, объезжая алюэзинцев. Холден, сидевший ближе к откидному борту, перегнулся через борт и во все горло крикнул:
— Флореат Алюэзия!
Алюэзинцы даже не взглянули в его сторону. Зато один из охранников двинул Холдену прикладом по колену.
— Фошам губич! — прорычал он на своем тарабарском языке.
— Пасть закрой! — ответил ему Холден на столь же непонятном кастанцу наречии Земли.
— Сам закрой! — приказал Уордл. — Хочешь, чтобы тебя пристрелили и швырнули за борт?
— Вам запрещается говорить на вашем языке гномов, — сказал толстый кастанец, ехавший вместе с пленными.
Он в очередной раз нахмурился, разделил свою хмурость на семь частей и вручил каждому землянину по большому куску.
— Все разговоры только на экстралингве. Так будет, пока вы не научитесь кастанскому языку.
— Жди! — ответил ему Холден, решивший последнее слово оставить за собой.
Офицер, к которому их привели, был выше и крупнее многих рослых и крупных своих соплеменников. Облегающую форму темно-зеленого цвета украшал витой серебристый шнур. На клапане верхнего кармана мундира были вышиты две небольшие белые стрелы. Широкое, тяжелое и несколько мясистое лицо кастанца сразу же приобрело подобающее грозное выражение.
— Я — начальник этой тюрьмы. Моя власть над вами безгранична. Боль, страдание, жизнь, смерть каждого из вас полностью находятся в моих руках. А потому, чтобы подольше жить и поменьше страдать, вы должны всячески и постоянно угождать мне. Запомните: отныне единственная цель, единственный смысл вашего существования — угождать мне.
Красуясь перед землянами и перед собой, начальник тюрьмы расхаживал взад-вперед по ковру. Каждый шаг выбивал из ковра маленькое облачко пыли.
— До сих пор землян у нас здесь не было. Да и вы, как я посмотрю, работники так себе. Вряд ли вы отличаетесь силой и выносливостью. Но мы находим работу для всех. Найдем и вам. Мы победили, а потому вполне заслужили эту награду. Вы потерпели поражение. Так прочувствуйте на своей шкуре, что это такое.
Холден открыл было рот, но тут же закрыл. Уордл с силой наступил ему на ногу, сдавив пальцы.
— Сейчас вас отведут в камеру, — закончил церемонию встречи кастанец. — Утром вас допросят и выяснят, что вы умеете делать и на что годитесь. После этого мы решим, чем каждый из вас будет заниматься.
Начальник тюрьмы сел, откинулся на спинку чудовищно тяжелого кресла, всем своим видом показывая, до чего же ему скучно.
— Сержант, увести пленных, — приказал он.
Их вывели на середину обширного бетонного двора, выстроили в шеренгу и велели ждать. Ожидание длилось почти час. Двор с четырех сторон окаймляли десятиэтажные тюремные корпуса, построенные из толстых каменных плит. За корпусами виднелась стена высотой не меньше шестидесяти футов. Двор был совершенно пуст.
Наконец откуда-то появился гвард-майор и повел пленных в корпус, находившийся справа. По каменным ступеням они поднялись на шестой этаж, прошли по коридору и очутились во вместительной камере. Стены камеры также были каменными.
— Вы понимаете по-кастански?
Земляне молчали.
— Экстралингва?
— Да, — ответил Уордл, говоривший от имени всех.
Гвард-майор вытянулся во весь рост, выпятил грудь и объявил:
— Я — гвард-майор Словиц, начальник этого корпуса. Ваша жизнь и смерть целиком находятся в моих руках. И потому, чтобы протянуть подольше, вы постоянно будете стараться угождать мне.
— Поскольку это является единственной нашей целью, — подсказал Холден.
— Что?
— Я хотел сказать, что мы понимаем, — с непроницаемосерьезным лицом ответил Холден. — Нашей единственной целью будет постоянно угождать вам, гвард-майор Слобович.
— Словиц, — поправил кастанец и продолжал: — Вы останетесь в камере, пока не услышите удары большого колокола. Тогда вы выйдете во двор и примкнете к очереди остальных заключенных, чтобы получить свой ужин. Это понятно?