— Да, — поспешил ответить Уордл, не дав словоохотливому Холдену раскрыть рта.
— Еды у нас хватает на всех, поэтому не пытайтесь пробраться к раздаточному пункту без очереди. Всех, кто попытается хитростью или силой проникнуть туда раньше положенного времени, мы быстро вразумим плеткой. Это тоже понятно?
— Да, гвард-майор Слобович, — заверил его Холден, не желавший признавать за Уордлом права говорить от имени всего экипажа.
— Словиц, — прорычал гвард-майор, сердито зыркнув на него глазами.
Затем он покинул камеру, шумно хлопнув дверью.
— Смотри, чтобы в один прекрасный день ты не попался в свою же западню, — тоном предсказателя заметил Холдену Уордл.
— А я уже попался. Добровольно согласился лететь, зная, на каком корыте мы полетим. Разве не так?
— Так. Но лучше, если ты не будешь понапрасну дразнить гусей.
В камере стояло двенадцать грубо сколоченных коек, напоминавших деревянные ящики, перевернутые вверх днищем. На каждой поверх девяти футов плохо обструганных досок лежало девять футов вытертого, сомнительной чистоты одеяла. В дальнем конце камеры помещалась ржавая раковина, над которой торчал кран.
— Номер со всеми современными неудобствами, — пробурчал Фоули, сильнее других страдавший от тягот военной службы с ее отсутствием комфорта.
— Двенадцать коек, а нас только семеро, — сказал Олпин Маколпин. — Интересно, не подселят ли к нам стамитов или алюэзинцев? Это было бы очень здорово: мы могли бы сразу вступить с ними в контакт.
— Подождем. Торопливость нам ни к чему, — возразил Уордл.
Он подошел к двери и попытался ее открыть. Дверь не поддавалась.
— Самозащелкивающийся замок. Дверь из прочного металла. М-да! Я бы не удивился, если бы этот гвард-майор вообще оставил бы ее открытой.
Уордл направился к одному из четырех окон. Решеток на них не было. Обыкновенные рамы на петлях. Он взялся за косяк и довольно легко открыл окно. Бежать? Нет ничего проще, если имеешь крылья. С крыльями отсюда убежал бы даже слон.
Остальные тоже подошли к окну и высунули головы наружу. Отвесная стена: шесть этажей вниз, четыре вверх. И никаких карнизов, никаких выступов. Ни одной расщелины или трещины.
Внизу лежало сорок футов пространства, покрытого твердым бетоном. Прыгнуть туда было бы равнозначно прыжку на тот свет. Пространство оканчивалось внешней стеной. Значит, их камера выходит не во двор. Есть ли в этом какие-то преимущества или нет, пока было неясно.
Они не ошиблись: внешняя стена действительно была никак не меньше шестидесяти футов. Пол их камеры был на пару футов выше, что позволяло землянам обозревать не только парапет стены, но и приличный кусок окружающей местности.
Подсчеты продолжались. Ширина парапета достигала примерно пяти футов. По его краям, съедая по футу с обеих сторон, тянулось окаймление: тройной ряд металлических шипов высотой шесть дюймов. И только три фута оставалось на узкий проход. По нему-то и вышагивали часовые. Казалось, их больше занимает происходящее за пределами тюрьмы, чем внутри нее.
— Знаешь, я нашел простой способ легко сбросить этих остолопов со стены, — сказал Фоули, тронув за рукав Холдена.
— Как ты это сделаешь?
— С твоей помощью. Ты что-нибудь крикнешь, чтобы привлечь внимание часового. Он повернет голову, увидит твою жуткую физиономию, упадет в обморок прямо на шипы, а оттуда — вниз. И все, труп готов.
— Умнейшая речь. Годами не слышал таких перлов, — поморщился Холден, — Мне так и хочется от восторга кататься по полу.
— Будет вам языками чесать, — вмешался Уордл.
Он сел на край койки.
— Оценим положение, в котором мы оказались.
Остальные шестеро тоже сели и приготовились слушать.
— Я еще на Земле слышал от экспертов, что Космическому Союзу очень досаждает одна особенность менталитета здешних рас. Она присуща и нашим союзникам, и нашим врагам. Мы, земляне, в этом отношении существенно отличаемся и от тех, и от других. Не знаю, уникальны ли мы, или когда-нибудь нам встретится раса, обладающая здравым смыслом, схожим с нашим. Согласны?
Его товарищи кивнули.
— Продолжаю. Кастанцы, и не только они, убеждены: попасть в плен — значит обречь себя на позор и бесчестье. Даже освобожденные из плена отказываются возвращаться домой. Их близкие скорее предпочтут оплакивать погибшего, чем принять того, кто, по их мнению, опозорил себя пленом. Поэтому пленные и не пытаются бежать. Ради чего? Правда, для некоторых из них побег — удобный способ быстро и без лишнего шума уйти из жизни. Короче говоря, мы обладаем преимуществом, которого нет у наших союзников. Верно?
Все снова кивнули.
— И стамиты, и алюэзинцы учитывают лишь убитых и раненых. Официально у них нет ни попавших в плен, ни пропавших без вести. Смотрите, что получается: в плену на Гатине томится мощная, боеспособная армия, солдаты и офицеры которой у себя на родине давно записаны в покойники. Да и они сами тоже записали себя в покойники. — Уордл помолчал и с усмешкой добавил: — И они еще называют землян чокнутыми!
— Не будь мы чокнутыми, разве мы бы тут оказались? — вставил Холден.
Уордл оставил его замечание без ответа.
— Эксперты правильно нам предрекали: если мы окажемся в плену, врагам и в голову не придет, что мы будем мечтать о побеге. Только если кому-то из нас станет невыносимо жить дальше. Вспомните, что искали кастанцы, когда взяли нас в плен? Оружие, документы, но только не веши, которые могут пригодиться для побега. Мы в этом сами убедились.
— Угу, — подтвердил Холден, нащупывая карманные часы, которые только внешне напоминали карманные часы.
— Эксперты утверждали: все, что нужно врагам от пленных, — это их полное и беспрекословное подчинение. Работа спустя рукава — других сложностей пленные кастанцам не доставляют. Неудивительно: у пленных, которые сами себя записали в мертвецы, хватает ума не выбиваться из сил. Они делают ровно столько, сколько положено. И забот у кастанцев до сих пор было только две: медленная работа пленных и довольно редкие случаи самоубийства. Им и не снились различные формы забастовок, саботажа, не говоря уже об организованных побегах и прочем. Нашей психологии кастанцы не знают. Подумаешь, горстка слабосильных землян!
Уордл задумчиво почесал подбородок.
— Выходит, пока что наши всезнайки-эксперты на Земле были правы. Мы в этом убедились на своей шкуре. Так?
— Угу, — за всех ответил Холден.
— Отлично! Теперь нам предстоит убедиться, что и все остальные их рассуждения верны. Если нет, тогда наше дело дрянь. Тогда нам придется задержаться здесь до самой смерти.
Уордл загнул палец и перешел к следующему пункту.
— Наши дорогие эксперты утверждают, что кастанские тюрьмы построены и оборудованы ничем не хуже наших, но имеют одно существенное отличие. Их система охраны ориентирована главным образом на отражение возможных внешних атак. Как мы уже говорили, ни о каких внутренних бунтах тюремщики и знать не знают. Они допускают, что Космический Союз может напасть на их тюрьмы, но не ради освобождения пленных, а с целью лишить кастанскую экономику дармовой рабочей силы.