– Изгой, твой потомок? – осведомился спольдер, запуская в бороду шестипалую ладонь и посматривая то на одного гостя, то на другого. – Тот, кто хочет присоединиться к нам? Помнится, ты говорил, что у него не все в порядке с генами, но, насколько я могу судить, выглядит он вполне здоровым.
– Многие генетические нарушения глазами не заметишь, – пояснил Печальный. – Обычными глазами, я имею в виду. Для выявления их наши специалисты… как это сказать?.. выращивают?.. да, выращивают особые органы, чтобы проникнуть в суть явления. Только с их помощью…
– Я знаю, знаю! – ворчливо перебил его Вестник. – Не такой уж я неуч, как можно подумать. Генетические нарушения могут отразиться на внешнем виде или быть скрытыми – вот все, о чем я говорю.
– Да, конечно, – согласился Печальный. – Прости, если мой тон и слова показались тебе слишком нравоучительными. Недуг моего потомка заключается в том, что он способен лишь к единственному изменению. Тут надо хорошо подумать. Если он выберет форму дроми или шада, то останется таким навечно, а если спольдера…
– …то будет спольдером, – продолжил Вестник. – Я понимаю вашу проблему. Твоему потомку хотелось бы стать существом совершенным, сильным и приятным с виду, одаренным всевозможными чувствами и талантами. Но чем я могу помочь? Я спольдер, и очень этим доволен. Я не могу преобразиться в дроми, шада или кого-то еще, чтобы узнать, чем они лучше или хуже нас. Это, скорее, в ваших возможностях. – Он на мгновение задумался, потом, поглаживая бороду, произнес: – Однако нужен ли Изгою эталон для его метаморфозы? Почему спольдер, почему дроми или шада, айх или хаптор? Можно измыслить идеал или что-то к нему близкое, создание, полное многих достоинств, какого не было и нет в Галактике. Отчего бы и нет? Вот это интересная задача! Особенно в философском плане.
– Я не рискну на такие эксперименты со своим телом и психикой, – вступил в беседу Изгой. – Хотя бы потому, что твое идеальное создание будет единственным в Галактике и, значит, безумно одиноким. Мне бы этого не хотелось.
– Думаешь, что в облике спольдера ты избежишь одиночества? – с сомнением сказал Вестник Тайного Меридиана. – Сомневаюсь! Не могу обещать тебе компанию, ибо телесное обличье еще не делает спольдера спольдером, и ты все равно будешь отличаться от нас. Скорее всего, ты вызовешь зависть, а потом – неприязнь.
– Неприязнь? Но по какой причине? – Изгой был полон недоумения.
– Я стар, я прожил сто двенадцать Оборотов и скоро уйду из нашего мира в Великую Тьму. Это большая жизнь для спольдера, но ты проживешь стократно дольше, чем обнаружишь свою природу… я бы сказал, поддельную сущность… Думаешь, этого не заметят? Думаешь, это не вызовет зависти и неприязни? Нас, Изгой, не слишком много, и все мы на виду… Среди нас не затеряешься.
Изгой был потрясен, ибо такого поворота событий даже не мог представить. Но в том, что Вестник говорит искренне, он не сомневался: речи спольдера шли к нему через Печального, но эмоции и общий смысл его слов он улавливал своим ментальным чувством. Ощущая смущение и нерешительность, он произнес:
– Возможно, я не буду так выделяться, если займусь тем же, чем занимаются спольдеры. Возможно, это нас примирит… Ты мог бы рассказать мне об этом? Что делает спольдера спольдером?
– Конечно, расскажу! – Вестник оживился. – Спольдеры размышляют. На разные, но неизбежно самые важные темы.
– Например?
– Например, о роли разумных существ во Вселенной. Эта философская проблема имеет две основные концепции: согласно первой, разум есть приобретение естественное, возникшее эволюционным путем, вторая же считает, что разум, интеллект, индивидуальность даровал Творец, который, возможно, до сих пор наблюдает за нами. Та или иная исходная посылка ведет к разным понятиям о нашем предназначении, и к тому же сам первоначальный постулат может толковаться несколькими способами, в узком или широком смысле, в плане морали, логики, позитивного или иррационального знания. Предположим, что верна вторая концепция, которую я разделяю. Тогда… – Вестник оживился еще больше и стал приподниматься с кочки. – Тогда мы вправе задаться такими вопросами: создал ли Творец лишь нас, разумных, или же все Мироздание вместе с нами?.. какую Он преследовал цель?.. осталась ли цель Его прежней или изменилась?.. кто мы для Него сейчас – шанс поразвлечься, мусор забытого эксперимента или возлюбленные чада, чье благонравие Он пожелал проверить?.. соединимся ли мы с Ним после смерти или Он одних приблизит, а других отринет?.. И, наконец, вопрос вопросов: познаваем ли Он для нашего разума?.. Если ответ отрицательный, то…
– Творец, – перебил Изгой, ошеломленный этим словесным потоком. – Ты говоришь о Творце или Творцах… Может быть, о даскинах, о древних владыках Галактики?
– Нет. Безусловно нет!
– Почему?
– Потому, что если нас сотворили даскины, то кто сотворил их?
Игра словами, решил Изгой, и предел ее очевиден: если нас создал Творец, то кто создал Его? Он пошевелился, чувствуя, как мягкие стебли мха щекочут кожу, и спросил:
– Чем еще занимаются спольдеры? Чем, кроме подобных размышлений?
Вестник увял. Кажется, другие занятия не вызывали у него энтузиазма.
– Еще танцуют на полянах, – пробормотал он, – выращивают овощи и фрукты и режут фигурки из дерева. Молодые… гмм… у них тоже есть чем поразвлечься… Но я не думаю, что это вызовет твой интерес.
– Благодарю тебя, Вестник, – дипломатично произнес родитель Изгоя. – Благодарю, ибо этот разговор был нам полезен… да, очень полезен. Мы узнали много нового, даже неожиданного. Теперь нам есть над чем подумать.
Когда, распрощавшись со спольдером, они перенеслись в свою беседку, Печальный принял облик эйха и сказал:
– Бедное мое дитя! Я чувствую, ты отказался от мысли сделаться спольдером… И это значит, что скоро мы с тобой расстанемся…
– Расстанемся, – с горечью подтвердил Изгой. – Из меня плохой философ, и танцевать я тоже не люблю.
Так Стража обрела еще одного героя.
* * *
Несмотря на совершенство своих тел метаморфы не отвергали технологию. У них имелись корабли для странствий среди звезд, крохотные механизмы, способные воздвигнуть город или, обратив его в пыль, вырастить сады на том же самом месте, агрегаты, снабжавшие их пищей, что подходила для всякой телесной субстанции и типа метаболизма, средства наблюдения за космосом и состоянием светила, которое в их звездной системе отличалось нестабильностью, порождая магнитные бури и потоки плазмы. Среди этих многочисленных приборов и устройств были аналоги земных компьютеров, не совсем машины и не совсем живые существа, чьи функции заключались в том, чтобы запоминать ментальные картины и воспроизводить их, когда возникала необходимость. У метаморфов их называли деинтро, и одни использовались для обучения, другие развлекали или помогали воскресить забытое, а третьи хранили информацию о Вселенной, Галактике и обитающих в ней расах. Изгой соединился с таким устройством, чтобы изучить возможности грядущей и для него последней трансформации. Это был деинтро Стражи, и он мог подсказать, какие миры нуждаются в данный момент в Оберегающих.