Так они ехали почти до самого обеда. Гористые холмы вокруг постепенно становились жестче, все больше сжимаясь в прибрежные скалы. Лес стал редеть. Заметив, что рыцарь слишком часто крутит головой, жупан что-то сказал Констанции. Она ему ответила. А когда седовласый жупан выехал чуть вперед, быстро шепнула механику по-русски:
– Он говорит, что ты зря беспокоишься. Мы едем знакомой дорогой. За нами никто не следит, он проверял. А за этим холмом уже Добржич, порт, в который мы ехали. Дорога почти позади. Скоро мы сядем на галеру.
Забубенный кивнул, но беспокойство все же не оставило его окончательно. А после случая с медведем он привык доверять своим предчувствиям. Особенно плохим. Забубенный уже давно замечал за собой, что стал профессиональным пессимистом и любил перестраховаться. Что абсолютно не мешало ему быть веселым человеком.
Спустя короткое время они поднялись на вершину скалистого холма, и Григорий внезапно увидел море. Вид голубой сверкающей глади, уходящей за горизонт, заставил механика позабыть обо всех опасностях. Так вокруг было великолепно. Щербатые желтые скалы с вкраплениями едкой зелени по бокам и безумно голубое море. «Вот она, Адриатика», – восхищенно вздохнул впечатлительный механик.
Дорога резко спускалась вниз и пересекала еще одну, тянувшуюся узкой полосой вдоль берега и огибавшую деревеньку из пары десятков домишек, приютившихся на скалистом берегу у самого моря. За этими домами виднелись хлипкие мачты нескольких рыболовных суденышек, среди которых высилась одна высокая, принадлежавшая мощнотелой галере, чей длинный корпус выдавался далеко в море. Порт был совсем небольшим, а местечко уединенным, и, похоже, сюда редко заходили большие корабли.
– Ну, вот мы и прибыли, – вздохнула с облегчением Констанция, откидывая капюшон.
Но она поторопилась, а Забубенный лишний раз убедился в том, что предчувствия его не обманывают. По дороге, шедшей параллельно берегу, наперерез им скакал отряд венгерских всадников, во главе которого Григорий увидел одного из тех подозрительных мужиков, что пили вино вчера в таверне. Их все-таки выследили.
Жупан Стефан тоже заметил их. И принял свое решение. Он что-то крикнул Констанции, вынимая меч из ножен здоровой рукой. И вместе со своими солдатами устремился наперерез отряду венгров, которых было в три раза больше.
– Вперед! – крикнула Констанция, пришпоривая своего скакуна, и устремилась вниз с холма. Ее длинные черные волосы развевались на ветру. «Настоящая амазонка, – с восхищением подумал механик, глядя ей вслед, – однако, пора убегать».
И он пришпорил своего коня, бросаясь вдогонку за женой императора. Фрейлины и все остальные последовали за ним. Жить хотелось всем. Особенно сейчас, когда спасение было так близко.
Влетая на полном скаку в прибрежный городок, Забубенный повернул голову и успел увидеть, как венгерский воин зарубил храброго жупана Стефана, а первые солдаты короля Андрея уже прорвались сквозь заслон таявших на глазах хорватов. «Ну, все, – как-то отстранено подумал механик, увидев гибель последнего из рода Шубичей, – Теперь править будут Франкопаны». Но это его уже не касалось. Разъяренные венгры висели на пятках.
Григорий пришпорил коня и почти одновременно с Констанцией, едва не сбив на полном скаку встречных рыбаков с сетями, ворвался на пристань. Вдоль невысокого причала бродил разношерстный народ, который бросился врассыпную, увидев мчавшихся во весь опор всадников. Констанция, не сбавляя прыти, повернула коня в сторону галеры, перед которой стояли несколько вооруженных людей в белой одежде с черными крестами. Точь в точь, как на рыцаре, давшем обет молчания. Доскакав до них, она сама спрыгнула с коня и встала перед рыцарями, гордо подняв голову.
Забубенный тоже спрыгнул с коня, обернувшись назад. Там, догоняя жену императора, скакали фрейлины, отрок Иблио и несколько хорватских солдат со служанками на крупах своих лошадей. Приблизившись к пирсу, хорваты ссадили служанок и ускакали обратно, на помощь своим погибавшим в неравном бою товарищам.
Выяснив, что творится позади, Григорий обернулся на странный шум. Все рыцари, только что стоявшие, гордо уткнув руки в бока, теперь рухнули наземь, преклонив колено перед Констанцией. Они узнали в прискакавшей амазонке жену своего императора.
Констанция что-то громко сказала, даже крикнула, переходя на немецкий, и махнула рукой в сторону моря. Забубенный почти ничего не понял, с трудом различил только имя «фон Бельзиц». Один из рыцарей, рыжий, с короткой подстриженной бородой, поднялся первым. Видимо, это был он. Тевтонец с удивлением что-то спросил у императрицы, та коротко ответила ему. Забубенный опять различил только имя «Клаус фон Штир».
Закончив разговоры, Констанция уверенно направилась по сходням на галеру, сделав знак Григорию следовать за собой. А когда он на дрожащих ногах поднялся на борт, провожаемый странными взглядами тевтонцев, жена императора представила его собравшимся очередной фразой по-немецки. Из нее Забубенный заключил, что его теперь зовут Грегор фон Крайзеншпигель и он немецкий рыцарь, давший обет молчания.
Тевтонцы переглянулись в недоумении. Никогда прежде они не знали такого рыцаря. Но, к счастью для новоиспеченного Крайзеншпигеля, в этот момент большой отряд венгерских конников, рассеяв толпу, ворвался на пристань.
Рыцарь фон Бельзиц, судя по всему, бывший здесь за командира и за капитана одновременно, потеряв учтивость, рявкнул на толпившихся у сходен фрейлин, загоняя их на галеру. Воздух резанула короткая команда и вдоль борта выстроились арбалетчики.
Галера ожила. Якоря были мгновенно подняты. Два ряда весел, управляемых загорелыми и крепкими рабами, поднялись и опустились со всплеском в воду. Корабль стал отходить кормой в море. Одновременно с этими маневрами, одетые в кольчуги арбалетчики, выстроились ближе к носу, и встретили шквальным огнем подскакавших к самому краю пристани венгерских конников. Их доспехи сверкали под южным солнцем уже очень близко. Казалось, еще немного, и беглецов схватят. Закуют и отправят обратно к венгерскому королю.
Но, и немецких солдат с арбалетами было немало, человек пятнадцать. От одного залпа в упор на камнях пристани осталось лежать не меньше десятка атаковавших. Ряды венгров смешались. Следующий залп скосил еще семерых.
А галера удалялась. Весла методично вздымались и опускались с громкими всплесками. Тонкая полоска воды между носом имперской галеры и пирсом прибрежного городка со странным названием Добржич все расширялась.
Забубенный, стоявший на приподнятой вверх корме галеры рядом с Констанцией и остальными беглецами, увидел, как исказилось гримасой злобы и бессилия лицо венгерского командира, который продолжал гарцевать под арбалетными стрелами, сжимая рукоять бесполезного меча. Он почти догнал беглецов, но в последний момент добыча все-таки ускользнула от него.
Когда галера отошла на безопасное расстояние, и, развернувшись кормой к берегу, приняла походное положение, всем стало ясно, что венгры их уже не догонят. Тогда всадник вскинул руку вверх и прокричал что-то грозное вслед уплывавшим. До ушей Забубенного долетело проклятие на венгерском. Но, что именно хотел сказать всадник, чародей не понял. Да это было уже и не важно. Они спаслись. Побег из замка удался.