Спустившись вслед за Констанцией по лесенке, он нырнул в крайнюю низкую дверку и оказался в небольшой каморке. К деревянному полу был прибит узкий лежак, прикрытый подобием матраса из соломы. Иллюминаторов не было. Спасательных жилетов тоже. Однако Григорий на большее и не рассчитывал. Морской болезни он с детства не боялся, а для того, чтобы отдохнуть и поразмыслить о будущем каюта вполне подходила.
Временно прикомандированный отрок Иблио помог Забубенному снять доспехи и удалился. Едва отцепив меч, Грегор фон Крайзеншпигель повалился на лежак и, не обращая внимания на качку, быстро уснул. Слишком много впечатлений свалилось на его буйную голову.
Когда Забубенный проснулся и, толкнув узкую дверку, шагнул на палубу, была уже ночь. Точнее, наступал рассвет, напоминавший о себе тонкой полоской света над темной гладью моря. Григорий подошел к борту и, потянувшись, стал всматриваться в предрассветную мглу. Дул попутный ветер. Ладья ходко шла под парусом. Рабы кемарили на своих скамейках, побрякивая в полусне цепями. Прохаживался вдоль рядов арбалетчик, выполняя работу надсмотрщика. Остальные солдаты дремали тут же, почти у кормы. Где сейчас находились рыцари, Забубенный не понял. Наверное, спали на носу галеры, прикрывшись по-походному плащами. «Да, неудобно получилось, – подумал с поздним раскаянием Григорий, – выселили законных хозяев из каюты». Хотя, отдали бы они ему свою каюту, если бы рядом не было жены императора, у механика уверенности не было. Может, спал бы сейчас на коврике. Согласно законам гостеприимства.
Посмотрев по сторонам, механик вдруг заметил яркое пятно над водой позади галеры, похожее на поднимавшееся солнце. Но, приглядевшись, Забубенный понял, что это не солнце. Это на приличном расстоянии от галеры горел какой-то корабль. Звуков было не слышно, но даже отсюда были видны метавшиеся по палубе тени. Кто-то прыгал за борт, кто-то пытался спасти имущество. По всему было ясно, что корабль загорелся не от брошенного окурка, а подвергся нападению. Долго всматриваясь в место действия разыгравшейся на воде драмы, механик различил силуэты еще двух кораблей, быстро удалявшихся от объятого пламенем. Видимо они и подожгли неизвестное судно. Но, зачем? И кто был на всех этих кораблях – друзья или враги местного императора? Вспомнив рассказы Констанции о местных нравах, Забубенный решил, что это враги. Пираты или венецианские рейдеры?
Но рядом не было никого, кто мог бы ответить на вопросы Забубенного. Да и задать эти вопросы он не мог никому, кроме Констанции, и то, тайком. А сама Констанция спала сейчас мирным сном, словно происходящее за кормой ее совсем не беспокоило. Или рыцари-мореходы ей не доложили, решив не беспокоить. «Либо мы все доплывем, либо погибнем, – вспомнил механик произнесенные на сон грядущий слова жены императора». Поэтому, посомневавшись еще пять минут, Грегор фон Крайзеншпигель неожиданно для себя решил не раздувать панику, а пойти обратно в кубрик и продолжить размышления во сне. Так спокойнее. Авось пронесет.
Как решил, так и сделал. Вернулся в каюту, скрипнув дверью. И, снова оказавшись на лежаке, быстро уснул, несмотря на нервозность окружающей обстановки. Ведь во сне даже опасность кажется нереальной.
А когда Григорий проснулся во второй раз, на палубе уже раздавались деловитые окрики надсмотрщиков и щелканье бичей. Видно, галера опять шла на веслах. Волна била в борт. Качка усилилась. Забубенный потянулся и посмотрел на свои доспехи, сложенные горкой в углу. Надевать их страшно не хотелось. Может быть, благородным рыцарям позволялось во время морских путешествий гулять по палубе только в исподнем? Но, не зная точно, как следует одеваться рыцарю во время морского плавания, Забубенный решил все же доспехи надеть. А то будет выглядеть неприлично. Все же дамы рядом. Да еще какие. Не прибегая к помощи отрока Иблио, которого еще нужно было вызывать на подмогу, Забубенный сам оделся во все железяки, кроме панциря, прицепил пряжкой плащ и вышел на качавшуюся палубу.
Море по-прежнему охватывало галеру со всех сторон, хотя впереди, прямо по курсу виднелась в утренней дымке тонкая полоска неизвестного берега. Оглядевшись по сторонам, рыцарь, давший обет молчания, заметил Констанцию, которая завтракала вместе со своими фрейлинами. Походный императорский двор, состоявший сейчас из самой Констанции, Изабеллы и Агнессы, расположился вокруг низкого деревянного столика, богато отделанного резьбой и золотой росписью. «Хороший столик, – подумал механик с завистью, – мне бы такой на рыбалку в прошлой жизни, все бы ахнули».
На столике стоял кувшин с вином, фрукты, какие-то рулетики и другие сложные мясные закуски, неизвестные Забубенному, больше привыкшему к простым шашлыкам или отбивным. Фрейлины, дорвавшись до более-менее приличной еды, картинно поедали все, что стояло перед ними, бросая снисходительные взгляды на появившегося из своей каюты механика. «Небось, мясо медведя вспоминают», – ухмыльнулся Григорий, приближаясь. Но в этот момент взгляд его упал на два корабля, следовавших за императорской галерой на приличном расстоянии. Но, это расстояние, как показалось Григорию, стремительно сокращалось.
Поприветствовав поклоном Констанцию, рыцарь, давший обет молчания, поднялся на корму и встал к бортику ограждения, разглядывая корабли. Есть, конечно, хотелось, но не просить же, в самом деле. Придется ждать, пока соизволят предложить. Здесь тебе не лес. Этикет, черт возьми. Надо привыкать. И Забубенный с некоторой грустью вспомнил лесные просторы, где он хоть пару дней был свободен от этикета и даже от условий жизни лагеря монголов. «Кто же это такие?» – подумал он, глядя на корабли, чтобы отвлечься от мыслей о еде.
Словно в ответ на его мысли перед женой императора появился рыжебородый рыцарь-капитан, который, кивнув Забубенному, приблизился к Констанции и заговорил с ней, предварительно извинившись за то, что прерывает высочайший завтрак. За время короткого разговора тевтонец несколько раз указывал на корабли, а Констанция оборачивалась в их сторону. Насколько механик смог понять по тону рыцаря и испуганному взгляду Констанции, это действительно были не друзья. И хотели они, видимо, не просто сопроводить жену императора до места назначения.
Наконец, совет был закончен. Рыцарь спустился на палубу галеры и велел подналечь на весла. Надсмотрщик щелкнул бичом, приложив рабов по загорелым спинам. Галера и без того шедшая, на взгляд механика, довольно быстро, полетела по волнам еще быстрее.
Когда рыжебородый удалился, а фрейлины встали из-за стола, Констанция жестом позволила механику сесть рядом с ней на небольшой стульчик с мягкой подушкой, который показался Григорию почти детским. Но ничего лучше этой походной табуретки на корабле, видимо, не имелось.
Устроившись на стуле, который скрипнул под весом рыцаря, давшего обет молчания, Григорий отведал местных деликатесов – кусочки мяса оказались острокислыми, залитыми каким-то неизвестным соусом. Несмотря на терзавшие его муки голода, такого кушанья механик осилить не смог. Через силу съел пару кусков, закусив их лепешкой, хоть немного напоминавшей знакомую пищу. Отправил в рот пару соленых оливок. Возникший из-за спины отрок Иблио налил вина в бокал. Забубенный с удовольствием выпил глоток. Вино, к счастью, было отменное. «Да, – подумал про себя Григорий, – местная кухня меня наверняка еще удивит. Привыкать придется. Не знаю, что там едят эти сицилийцы, но вино у них хорошее».