— Прощай. Завтра на рассвете ты выйдешь в поле.
Вечером, разминаясь перед юртой, Забубенный вспоминал всю систему растяжки и боевые приемы одного из стилей каратэ под названием «Киокушинкай», который некогда изучал и даже добрался до желтого пояса. Желтый, — не черный. Но ничего другого в арсенале у него не имелось. Борьба будет без оружия, тут любой опыт пригодиться.
Утро пришло внезапно. Так неожиданно, что Григорий даже не успел испугаться. Первые лучи солнца окрасили степь в розовые тона, сделав ее бесконечным холстом божественного художника.
Как ни странно, возможно, в последнюю свою ночь, Григорий спал вполне сносно и никто ему не снился. Так натренировался перед сном, что еле дополз до своих ковров в юрте и упал, как подкошенная сосна. Быть сосной ему понравилось. Ничто из людских проблем тебя не беспокоит. Спишь себе, сил набираешься. Зеленеешь во сне. А когда на рассвете следующего дня его разбудили какие-то громкие звуки, доносившиеся снаружи, он нисколько не удивился. Встал, натянул легкие штаны, подтянул их бечевкой на поясе, ополоснул лицо холодной водой, стоявшей у входа, и так с голым торсом вышел в степь, как и хотел Субурхан. Пора было разобраться с этой неопределенностью.
Когда, откинув полог юрты, грозный механик вышел на свет божий, то обнаружил, что с неопределенностью как раз все в порядке. Она определена. Причем, без вариантов. Хотя удивлению Григория не было предела. Он ожидал увидеть, что вокруг юрты грандиозным полукольцом выстроилась конная толпа монгольских всадников, жаждущих зрелищ. Но увидел невдалеке только высокий помост, специально сооруженный по такому случаю, где удобно устроились на подушках три багатура-предводителя: сам Субурхан, Джэбек и Тобчи. За ними маячило человек двадцать верных нукеров и больше никого. Вся монгольская армия занималось ежедневными делами. Получалось, что бой будет закрытым. Зрелище только для избранных.
Люди всегда хотят зрелищ, в этом Григорий не сомневался. Причем, народ готов пойти даже на убийство ближнего, лишь бы состоялось зрелище. Недаром, пока не было кино, люди любили ходить на просмотр казни своих ближних через повешение, колесование, или отрубание головы. Позже, с появлением огнестрельного оружия, — через расстреляние. Чего не сделаешь от скуки. Но, это в Европе. Европейцы тщедушны и ленивы. Они любят комфорт. Монголам же не было скучно. Они все время воевали на свежем воздухе, так что кровавых развлечений хватало. Поэтому, когда выдавалась свободная минутка, боролись багатуры ради бескровной забавы, просто хотели померяться силой.
Но, — это в обычном случае. Сейчас же случай был из ряда вон. В качестве мальчика для битья выступал не кто иной, как грозный степной дух-убийца Кара-чулмус, а его противником крепкий багатур Бури-Боко. Обычная бескровная борьба, на сей раз, должна была окончиться смертью одного из них. Но, сам Бури-Боко мог об этом и не догадываться, — хитрый Субурхан наверняка не сказал ему всю правду для поддержания остроты момента. Просто приказал побороть вампира и все. А под конец поединка можно ведь и знак подать незаметный, — шею сломать, например. Монголы хитрованы известные.
Конечно, биться с духом бестелесным трудновато, но у багатура выхода нет. Сказали биться, — бейся. «Хотя, все эти затруднения для храброго багатура отпадут после первого же точного захвата, — грустно размышлял великий механик, выходя на всеобщее обозрение, — а как стресс от успеха пройдет, тут Бури поймет, что Кара-чулмус-то не бестелесный оказался и быстренько его сломает своими накаченными в походах ручищами».
А сам Бури-Боко уже стоял в центре примятого круга травы, на котором были расстелены несколько ковров, создавая подобие ринга без ограждений. Багатур поигрывал мышцами. Был он в кожаных штанах и жилетке, которую скинул с себя, лишь только Кара-чулмус появился из юрты, оставшись с голым торсом, как и полагалось по нехитрым условиям поединка. Был ли он предупрежден Субэдэем об отсутствии способностей вольного борца у Кара-чулмуса, для Забубенного оставалось тайной. Но вида пока не подавал. Был серьезен и даже слегка зажат.
«Значит, нервничает, — подумал Григорий, приближаясь, — это хорошо».
— Приветствую тебя, о великий Кара-чулмус! — вдруг громко крикнул багатур и поднял руки над головой, а затем повернулся к помосту, приветствуя монгольский генералитет.
Григорий молча кивнул в ответ и тоже бросил взгляд на монголов-предводителей. Из своей открытой ложи они пристально следили за происходящим, на их лицах читалась торжественность момента. И никто бы не догадался, что результат поединка заранее предрешен. «Везде эта грязная политика», — промелькнула мысль у обреченного на смерть механика. Но, обращаясь к сидящему на помосте Субурхану, вслух он выкрикнул другое:
— Идущие на смерть посылают тебя!
Крикнул по-русски, ибо в последние минуты жизни говорить на иностранном языке считал ниже собственного достоинства. Великие русские механики так никогда не поступают. А Забубенный в эти минуты чувствовал себя русским на сто процентов.
Субурхан подал знак. Окончив краткие приветствия, борцы сблизились. Сидевшие на конях монгольские воины затихли, целиком уйдя в созерцание великой схватки духа и человека из монгольского племени. Казалось, даже ветер перестал дуть, а лошади фырчать. Все смолкло.
Бури-Боко, преодолев природное смущение перед духами, вспомнил приказ Субурхана, шагнул вперед и попытался провести захват первым. К голове Забубенного метнулась короткая мускулистая рука. Но, Григорий был готов. Он отпрыгнул в сторону, и рука просвистела мимо, захватив лишь воздух. В глубине души механик не верил в смерть, чтобы там ни говорили, и решил считать происходящее с ним просто жестоким спаррингом, где победителю достается призовая игра в виде разрешения жить дальше.
Багатур сделал еще шаг вперед и взмахнул левой рукой, — Забубенный снова увернулся. Опять отпрыгнул в сторону, затем назад. Встал в защитную стойку, опустив руки вниз, и посмотрел на атакующего врага, ожидая его следующий выпад.
Бури-Боко заробел: дух никак не давал себя захватить. Может быть он все-таки бестелесный? Но, монголы, — упертые ребята. И багатур попер вперед, наклонив голову. В низкой стойке ринулся он на Забубенного, размахивая руками. Григорий резко шагнул одной ногой назад, одновременно оставаясь на месте и уводя тело от захвата, затем в сторону, чуть отклонился, совершив круг, и оказался за спиной атакующего монгола. Очутившись в этой позиции, механик нанес не очень сильный, но точный удар ногой в пятую точку багатура, придав ему ускорение. Получив удар в задницу, Бури-Боко вылетел с ринга на траву и упал. По рядам всадников, наблюдавших за поединком, пронесся неодобрительный ропот. Если бы на багатура ставили ставки, то сейчас его рейтинг начал бы ползти вниз.
Видно это он и сам понимал. Когда Бури-Боко поднялся и развернулся назад, по его лицу было ясно, что багатур начинал злиться. Еще никто ему не давал пинка под зад принародно. Точнее, все кто попытался это сделать, были мертвы. И Бури-Боко преисполнился желания придушить своего противника, во что бы то ни стало, будь это хоть трижды бестелесный дух. Кроме того, Кара-чулмус боролся не по правилам. Полагалось схватить друг друга и ломать до потери пульса, а дух прыгал из стороны в сторону и лягался. Это и раздражало Бури-Боко больше всего. Но приструнить духа он не мог. «Эх, — подумал багатур, — был бы я на коне и с копьем, я бы его живо прикрепил к земле». Но он был без копья, без коня и голый по пояс. Но и так он был грозен. Бури-Боко считался чемпионом по борьбе среди других багатуров из отряда Субурхана.