Но надеюсь, привидение больше не покажется, рассуждал он. Я не могу бороться с мертвыми, ведь моя фобия связана с могилой: меня завалило, похоронило вместе с уцелевшей частью тела Фергюссона, и это было ужасно. Я провел две недели с половиной человека, который отнесся ко мне лучше, чем кто другой за всю мою жизнь. Что бы вы сказали, Стокстилл, если бы я лежал на вашей кушетке, а вы подвергали меня психоанализу? Вас заинтересовала бы подобная психическая травма или за последние годы вы на таких, как я, насмотрелись?
Это существо Билл, внутри Эди Келлер, наполовину живет в мире мертвых, наполовину — в нашем. Фок горько рассмеялся, вспомнив времена, когда он думал, что сам может общаться с другим миром… Сейчас это казалось шуткой. Я одурачил себя больше, чем других. А они так и не узнали. Стюарт Макконти и крыса, Стюарт, сидящий и с удовольствием жующий…
И тут он понял — значит, Стюарт выжил, он не погиб при Катастрофе, по крайней мере, пережил ее начало, не то что Фергюссон. Поэтому, может быть, никакой имитации и не было.
Дрожа от возбуждения, он остановил «мобиль» и сидел, лихорадочно размышляя.
Знает ли он что–нибудь обо мне? — спросил он себя. Может ли он причинить мне какие–нибудь неприятности? Пожалуй, нет, потому что в те дни кем я был? Просто беспомощным калекой в коляске, выданной правительством, который рад был любой работе, любому поданному куску. С тех пор многое изменилось. Теперь я жизненно необходим всему округу Вест–Марин, сказал он себе. Я — мастер высшего разряда.
Сейчас он заставит Стюарта Макконти споткнуться.
Сидя в «мобиле», фокомелус хихикал про себя, наблюдая, как негр потерял равновесие, почти упал, затем снова выпрямился, посмотрел на тротуар, нахмурился и пошел дальше, медленнее, чем прежде, лавируя между разбитыми бетонными плитами, осторожно обходя заросли сорняков.
Фок поехал за ним и, оказавшись от него на расстоянии шага или около того, сказал:
— Стюарт Макконти, продавец телевизоров, который ест дохлых крыс.
Негр дернулся, как будто его ударили. Он не повернулся, он просто застыл с вытянутыми руками и растопыренными пальцами.
— Как тебе нравится посмертное существование? — спросил Хоппи.
После некоторой паузы негр ответил охрипшим голосом:
— Великолепно. — Затем он повернулся. — Значит, ты выжил…
Он посмотрел на фока и окинул взглядом его «мобиль».
— Да, — сказал фок, — я выжил. И мне не пришлось есть крыс.
— Предполагаю, что ты здешний мастер? — спросил Стюарт.
— Да. Безрукий Хоппи–мастер — это я. А ты чем занимаешься?
— Я… я — гомеостатическими ловушками.
Фок захихикал.
— Неужели так чертовски смешно? — спросил Стюарт.
— Нет, — сказал фок, — извини. Я рад, что ты выжил. А еще кто уцелел? Помнишь того психиатра из офиса напротив — он здесь. Стокстилл. А Фергюссона убило…
Они помолчали.
— Лайтхейзер погиб, — сказал Стюарт, — и Боб Рубинштейн. И Конни–официантка, и Тони–бармен. Помнишь их?
— Да, — кивнул фок.
— Ты знал мистера Кроди, ювелира?
— Нет, — сказал фок, — боюсь, что нет.
— Его искалечило. Он потерял обе руки и ослеп. Но он жив, находится сейчас в правительственном госпитале в Хэйворде.
— А ты зачем здесь? — спросил фок.
— Приехал по делу.
— Небось собираешься выкрасть секретную формулу сигарет «Золотой ярлык» Эндрю Джилла? — Фок снова захихикал, думая про себя: а ведь это чистая правда. Любой, кто приезжает сюда, втайне мечтает либо украсть, либо убить. Взять хотя бы Элдона Блэйна, оптика, а он приехал из Болинаса, который совсем близко.
— Моя работа требует разъездов. Я езжу по всей Северной Калифорнии. — Он добавил после некоторой паузы: — Когда у меня был Эдвард Принц Уэльский, так и было. Сейчас мой автомобиль таскает полудохлая лошадь, и, чтобы куда–нибудь добраться, требуется побольше времени.
— Послушай, — сказал Хоппи, — не рассказывай никому, что мы были знакомы. Мне будет неприятно, понимаешь? За много лет я стал жизненно важной частью коммуны, и я не хочу никакой новизны, которая вторглась бы и все изменила. Может быть, я смогу помочь тебе в твоих делах, и тогда ты уедешь. Согласен?
— Ладно, — сказал Стюарт. — Я уеду, как только закончу дела.
Он изучал фока с таким вниманием, что Хоппи почувствовал себя подопытным кроликом.
— Значит, ты нашел место по себе, — сказал Стюарт. — Что ж, я рад…
Хоппи сказал:
— Я представлю тебя Джиллу, вот что я сделаю для тебя. Он, естественно, мой хороший приятель.
Стюарт кивнул:
— Идет. Я высоко ценю это.
— И не вздумай здесь что–нибудь натворить, понял? — Фок услышал, как его голос срывается на визг, но ничего не мог поделать. — Не вздумай красть или что–нибудь в этом роде, а то с тобой произойдет кое–что ужасное, понял?
Негр угрюмо кивнул. Но он не казался испуганным, он не лебезил перед фоком, и последнего охватили дурные предчувствия. Лучше бы ты поскорее уехал, думал Хоппи. Убирайся отсюда, не вноси в мою жизнь неприятностей. Лучше бы я никогда тебя не знал, лучше бы я не знал никого из внешнего мира до Катастрофы. Не хочу даже думать об этом.
— Я спрятался под тротуаром, — сказал вдруг Стюарт, — когда упала первая бомба. Я спустился в люк. Он действительно оказался надежным убежищем.
— С чего ты вдруг вспомнил? — взвизгнул фок.
— Не знаю. Я думал, тебе интересно.
— Неинтересно, — визжал фок, зажав уши экстензорами, — не хочу больше слышать об этом.
— Ну, — сказал Стюарт, задумчиво теребя нижнюю губу, — тогда пойдем повидаем Эндрю Джилла.
— Если бы ты знал, что я могу с тобой сделать, — сказал фок, — ты бы перепугался до смерти. Я могу… — Он запнулся; он чуть не упомянул об оптике Элдоне Блэйне. — Я могу передвигать предметы, — сказал он. — На большом расстоянии. Это род колдовства. Я — колдун.
Стюарт сказал без особых эмоций:
— Совсем не колдовство. Мы называем это уродским столоверчением.
Он улыбнулся.
— Н–не п–понимаю, — начал заикаться Хоппи. — Что э–это з–зна–чит? «Уродское столоверчение». Никогда не слышал. Вроде столоверчения при спиритическом сеансе?
— Да, только вместо духов — уроды. Мутанты.
Он не боится меня, понял Хоппи. Это из–за того, что он знал меня в старые дни, когда я был никем. Негр безнадежен — слишком туп, чтобы понять: ситуация изменилась. Он остался почти таким же, как семь лет назад, когда Хоппи в последний раз видел его. Он тупой, как дерево.
И тут Хоппи вспомнил о сателлите.
— Подожди, — сказал он Стюарту, задыхаясь, — очень скоро даже вы, горожане, узнаете обо мне. Весь мир познакомится со мной. Как те, кто живет сейчас рядом. И очень скоро. Я почти готов!