За перевалом дорога чуть-чуть спустилась вниз и пошла, петляя и изгибаясь, у самого края пропасти. Теперь внизу лежало дикое ущелье: обрывистые, почти отвесные склоны падали с полукилометровой высоты, смыкаясь на дне водами бурной речки. Берегов у нее не было; она грохотала в провале, ревела, упорно точила гору, вихрилась у каменных влажных клыков, плевала пеной в небеса. Красивый вид, но место опасное.
Джип впереди вдруг увеличил скорость.
– Куда ты, дубина? – пробормотал Каргин, заметив, что перед ними очередной поворот. Шоссе тут нависало над обрывом, обтекая выступающую скалу, и мнилось, что впереди нет ничего прочного и твердого, а лишь прозрачный зыбкий воздух, опора для крыльев, а не для колес. Ринешься туда – и полетишь, только не к облакам, а прямо в пропасть, на черные мокрые зубья, что поджидают в бешеной воде…
Шедшая сзади машина вдруг устремилась вперед и подтолкнула «ЗИМ» у самого поворота. Рудик и Дима одновременно вскрикнули, Влад выругался, а Каргин, сцепив зубы, резко вывернул руль. Какую-то долю секунды левое заднее колесо бешено вращалось в пустоте, но их тяжелая машина словно оседлала дорогу – взревел мотор, «ЗИМ» дрогнул, врезавшись колесом в камни на краю обрыва, вцепился в дорожное полотно и покатил за поворот под ругань и проклятья Перфильева.
– Ублюдки, хорьки, ломом трахнутые! Спидоносцы, мать их через дышло и поперек форсунки! А ну, ребята, «калаш» мне… И сами к бою! Щас приложим этих козлов! А первым делом сучонка, который у них рулит… Ну, держись бляха-муха!
– Разобрать оружие, но огня не открывать, – негромко скомандовал Каргин.
– Почему, хрен собачий! – вскинулся Перфильев, просовывая в окошко автоматный ствол. – Они же нас едва не сбросили, мудаки!
– Хочу понять, чего им надо. А сбросить я и сам могу.
Он резко увеличил скорость, стремительно проскакивая не слишком крутые повороты. Он доверял своей реакции и не боялся упасть или врезаться в камень – был у него талант справляться со всевозможной техникой, которая плавает, ездит или летает. Что-то вроде шестого чувства, усиленного годами тренировок, таинственный дар, без коего водитель – не водитель, пилот – не пилот… Он будто слился с машиной в единый организм, улавливая сквозь рев мотора шорох шин, чувствуя упругую податливость педалей и ветер, бивший в лобовое стекло, успевая заметить край обрыва и набегавшую скалу. То было как мгновение истины, миг между жизнью и смертью, когда одно неверное движение, дрожь пальцев или некстати пришедшая мысль делают живое неживым.
Их тяжелый автомобиль мчался над пропастью, догоняя ушедшую вперед машину. На развороте Каргин увидел в боковом зеркальце погоню: джип, преследовавший их, и черный «ландкрузер», тоже набиравший скорость. Расстояние между ними было метров пятьдесят.
Впереди – усатый и новый поворот, на этот раз крутой, градусов под семьдесят. Каргин взял вправо, ближе к утесам, пытаясь обогнать их непонятного проводника, но тот умело сманеврировал, перекрывая дорогу, и начал тормозить. Посигналить, и влево, к пропасти… Опять перекрыл! Теперь направо, к скалам… И он туда же! Не обогнать, не обойти, слишком уж узкая дорога… Он сбросил газ, и джип, преследовавший их, стал быстро приближаться.
– В коробочку берут, поганцы, – пробормотал Перфильев. – Точно в коробочку! Сейчас этот усатый хмырь, Сусанин наш, вильнет за скалы, а нам прямо по заднице врежут… И полетим мы, как черепаха от божьего пинка… Стрелять, Леша?
– Нет.
«Намерения ясны, – думал Каргин. – Вперед не пускают, уйти от погони не дают, оружия не применяют… Определенно столкнуть хотят! Чтобы процесс казался естественным… Кто же нам ворожит? Таймазов? Но почему?»
Передней машине до поворота – восемь метров… даже семь… Он крикнул: – «Держитесь!» – вдавил в пол педаль газа и шевельнул рулем. «ЗИМ» стремительной торпедой ринулся по серой ленте шоссе, чуть забирая к скалам, настиг передний джип, ударил сзади и слева, скользнул к повороту, обдирая краску с борта и сбрасывая скорость. Лихо обогнув утес, Каргин ударил по тормозам, смахнул со лба капельки пота и, когда «ЗИМ» остановился, выскочил на дорогу.
Расчеты его оказались верными: джип усатого развернуло поперек шоссе, преследователи остановиться не успели и врезались в него на полной скорости. Сейчас обе машины летели вниз, в пропасть, вращаясь в воздухе, вышвыривая человеческие тела и рассыпая обломки. Казалось, этот полет длится целую вечность – но вот первая фигурка коснулась торчавших над водою глыб, застыла на каменных зубьях, а следом рухнули еще четыре. Потом – машины… Фонтаны брызг, далекий грохот рвущегося металла, стон стекла, радужные бензиновые разводы на воде… Один из джипов вспыхнул. Пламя, почти незаметное в солнечном свете, заплясало над яростным водным потоком.
– Козлы! И смерть вам козлиная! – раздалось за спиной Каргина. Он оглянулся – трое спутников стояли на обочине, всматриваясь в провал и бушевавшую внизу реку. Перфильев и Рудик – с автоматами, Дмитрий – с висевшим на груди биноклем.
– Ловко вы их, Алексей Николаевич, – молвил Рудик. – У меня бы так не вышло.
Перфильев ухмыльнулся.
– Сказано одним умным человеком: чтобы кукарекать правильно, молодой петух должен поглядывать на старого.
– Мудрость вашего майора? Который вас учил?
– Его. А еще учил он так: закончив с одним, посмотри, нет ли где второго… Ну-ка, Дмитрий, глянь, куда другая тачка подевалась!
Парень вскинул к глазам бинокль и доложил:
– Разворачивается, командир. Вот, развернулся и едет теперь обратно к перевалу… Быстро едет для такой дороги, километров под семьдесят… А номер у него вроде бы пылью припорошен.
– Тайм-аут, глаз даю! – сказал Перфильев. – Светлый наш эмир! Увидел, что дельце не выгорело, и велел поворачивать! А может, и нет его в этой машине, кто-то из наблюдателей там либо хмырь какой доверенный, руководитель акции… Но рука – эмирова!
– Сомневаюсь, – возразил Каргин, задумчиво покачивая головой. – Зачем Таймазову нас убирать? Он у меня поддержки и денег ищет, звонил, напоминал об этом, свидание с Курбановым устраивал… Что ему в нашей смерти? Какая выгода, какая цель?
– А такая! Скажем, Барышников с Прошкой – его самодеятельность, и президент про это ничего не знает. Об этом не знает и о том, что был Таймазов в контакте с Габбасовым, бунтовщиком и бандитом. Может, умышляли вместе на туран-башу, укоротить на голову хотели, а потом Таймазова – в главные боссы, Вальку – сардаром, и все под ними, включая «Шмели»… Как тебе эта гипотеза?
Каргин пожал плечами. Не было у него впечатления от Таймазова, как от решительного человека, способного на заговор и бунт. Такие тихо сидят, плетут интриги, ждут, когда босс одряхлеет вконец, чтобы аккуратно перерезать глотку. А если босс отступится по-доброму, так и резать не станут, а дадут почетный пенсион и вышлют на поселение в Карлыгач или в этот самый Елэ-Сулар… Все это казалось правильным и верным, однако был неучтенный момент – покойный Вали Габбасов, вождь Копетдага. Очень уж быстро его отправили к аллаху, не удалось поговорить и разузнать, что он за персона, с какими амбициями и на какие дела способен подвигнуть светлого эмира, если они и правда ходили в союзниках. Вали, несомненно, был личностью с другим, чем у Таймазова, темпераментом, жестоким, властным, волевым, и кровопролития, как и положено бандиту, не боялся. Так что гипотеза Влада могла оказаться не фантазией, а самой что ни на есть реальностью.