— Значит, мы с Витой тоже мессии?
— Да. И у вас случай особый. Чтобы избежать предстоящей катастрофы, создав вокруг Солнечной системы кокон из пространства с привычными параметрами, два Спасителя должны любить друг друга. Всю их совместную жизнь… С вами вообще необычная история. По объективным причинам ты родился раньше положенного времени. Пришлось давать тебе вторую жизнь. К счастью, эту непростую задачу удалось решить.
— Это что же? — Калинов чуть не задохнулся. — Это что же получается, Дримленд был создан вами для этой цели?
Джос улыбнулся:
— А разве он не мог служить нескольким целям?.. Но мы отвлеклись. Долгое время ваши с Витой отношения нас устраивали, но с некоторых пор все изменилось.
— Это вы увели Виту в Дримленд?
— Я, — сказал Медовик. — Я принял твой облик.
— Но тогда вы не Сути… Сути не способны на такое.
— Да, мы не Сути, — сказал Джос. — Мы те, кто выше Сутей и Суперсутей, хотя и проходим их стадию. Если хочешь, мы все вместе и есть бог.
— Вы бог? — прошептал Калинов. — И это вы заставили Зяблика украсть мою вторую жену, поставить меня перед выбором…
— Ну, впрямую его никто не заставлял, но в определенном смысле вина наша. Зяблик и рожден только для того, чтобы постоянно испытывать на прочность ваши с Витой чувства. Он своего рода индикатор…
— Но это же бесчеловечно! — прошептал Калинов.
— Отчего же?
— Вы же обрекли его на несчастье!
— Кто знает, что такое счастье? — сказал Медовик. — Вита обречена на любовь к тебе. Счастлива ли она? А ты сам? И счастлив ли был Джос, восходя на Голгофу? Абсолютное счастье, наверное, возможно только там, где нет разума. И жалеешь ли ты сейчас о тех временах, когда был безответно влюблен? А ведь тогда ты считал себя самым несчастным человеком на свете.
— Вся беда в том, что ты рано родился, — сказал Джос. — Родись ты в назначенное время, ты бы всегда любил Виту, и у нас не было бы никаких проблем. Но перерождение привело к тому, что стабильность чувства тобою утеряна. Повторный брак, как оказалось, только отодвинул угрозу на более позднее время. Сам понимаешь, мы не могли с этим мириться…
Калинов слушал Джоса и удивлялся. В нем нарастало ощущение, что разговор идет о совершенно постороннем человеке, о ком-то, кого он никогда не знал, не знает и знать не будет. И приходилось все время заставлять себя верить Джосу, а верить ой как не хотелось. Неужели и в самом деле они с Витой сошлись друг с другом только для того, чтобы выполнить какую-то там — даже и чрезвычайно важную для всего мира! — миссию? Тоже мне — мессии для миссии!.. Да чушь это! Он торчал от Виты потому, что она была симпатичной девчонкой, потому что она добра, хороша в постели и любила его самого… Подожди, но ведь она по-прежнему симпатичная девчонка, добра, хороша в постели и любит тебя… Так в чем же дело?! Что изменилось?
Ответа не было. Джос с Медовиком смотрели на Калинова, и тому вдруг показалось, что они запросто читают его мысли и что они знают ответ на вопросы, задаваемые им самому себе. Вот только отвечать, по-видимому, не считают нужным. Потому что некоторые свои проблемы человек должен решать самостоятельно, и даже бог не способен ему помочь.
— А если ничего не возродится? — сказал Калинов.
— Возродится! — ответил Медовик.
— Почему вы так уверены?
— Потому что я — твой отец!
* * *
Вита появилась, когда божественные родственники Калинова оставили его наконец в покое. Вита не возникла из небытия, она откуда-то пришла. Погруженный в свои мысли, Калинов заметил ее, когда она уже поднималась на холм.
— Привет! — Она села рядом.
— Здравствуй! — Калинов поднял голову.
Вита была одета в некое странное рубище, напоминающее мешок с дырами для рук и головы. Мешок был почти непрозрачным, но это «почти» позволяло угадываться под тканью различным участкам ее тела. Калинов смотрел на жену и удивлялся: казалось бы, он знал все, скрытое под мешком, вдоль и поперек, но захотелось вдруг узнавать все снова. Наверное, причина была в самом мешке…
— Они все тебе рассказали? — спросила Вита.
— Да, все.
— И что ты думаешь теперь делать?
— Во всяком случае, подчиняться им я не намерен!
Вита вздохнула:
— Мне тоже все это не нравится. Но ведь они не отпустят нас отсюда, пока не добьются своего.
— Плевать!.. По-моему, они крутят. Неужели судьба мира может зависеть от того, любим мы с тобой друг друга или нет?
Мир, который его обитатели не желают сохранить своей любовью, и не заслуживает ничего, кроме гибели.
— Это ты сказал? — Вита с удивлением посмотрела на мужа.
— Нет, не я. И не ты, как я понял… Значит, это они, наши так называемые отцы.
Двое сидящих на холме покрутили головами по сторонам, но никого не увидели.
— Они на нас давят, — сказала Вита.
— Но мы им не уступим? — отозвался Калинов.
— Конечно, не уступим. Я сама не согласна любить по указке сверху.
Вита встала, потянулась, опустила руки. Рубище висело на ней бесформенным мешком.
«Вот бы сейчас ветерок», — почему-то подумал Калинов.
И ветерок родился где-то, прилетел, упруго натолкнулся на Виту. Словно стяг, затрепетал на ветру Витин мешок, плотно обтягивая ее тело.
— Любить по указке… Да ты просто отвратителен мне, — сказала Вита.
— А ты мне, — отозвался Калинов. — И что я в тебе нашел тогда?!
Он поморщился и встал, намереваясь неспешно спуститься с холма и уйти. Но что-то остановило его, какая-то сила приклеила подошвы его ботинок к траве, рядом с Витой.
— Как противно мне твое тело! — сказал он, и та же самая сила подняла его руки и положила их Вите на талию.
Вита затрепетала:
— Как противны мне твои пальцы! — И, трепеща, положила ладони ему на плечи.
По-прежнему бился о бедра подол Витиного мешка, и разлеталась по ветру рыжая грива. Изумрудные глаза закрылись.
— Я просто ненавижу тебя! — крикнула Вита.
— И я тебя! — отозвался Калинов, а неизвестная сила толкнула его к жене.
Вита, не открывая глаз, рухнула в его объятия.
* * *
А внизу, у подножия холма, стояли двое, не видимые ни одному глазу, и смотрели вверх.
— Вообще-то не стоило говорить ему и части правды, — сказал Медовик.
— Но я хотел вызвать у него еще большее противодействие.
— Так я и понял. Потому и начал тебе подыгрывать.
— И нам удалось, — заметил Джос.