— Давали, — ответила Альбина со странной интонацией. — Сегодня я не могу с тобой поужинать. Ты не обидишься? — Она дернула меня за волосы.
— О чем базар! — пообещал я.
И вот сижу в родной хазе, выполняю обещанное.
6 июня
Три дня прошло.
Это были крутые дни. Четвертого я ходил вокруг Альбины как завороженный. Типа, кот вокруг сметаны… А вечером дал моей девочке два выходных.
Сегодня летел в клинику будто на крыльях. До начала приема оставалось время, и я не выдержал — потащил Альбину в подвал. Тамошний диванчик, в натуре, видел не одну мою любовницу, но такой он еще не видывал. Едва я ее облапил, она сказала:
— Виталик, родненький, подожди. Нельзя мне.
— Как нельзя?! Три дня прошло?
— Прошло. Но можно не стало.
— Как это? — Я офонарел. — Ты что, больна?
— Нет, я здорова. — Ее глаза были цвета морской волны. — Ну нельзя мне!
Я вдруг въехал:
— Хочешь, женюсь? Хоть сегодня в загс пойдем.
— Не хочу.
— Чего же ты хочешь?
Она посмотрела на меня долгим зеленым взором:
— Мне нужны деньги, Виталенька.
— Завтра же увеличу зарплату. — Меня покорежило ее слов, но я вновь взялся за пуговицы халата. — Какой оклад тебя устроит?
Она отстранилась:
— Ты меня не понял… Мне надо много денег. Очень много. У тебя таких и нет-то.
Я, типа, врубился.
— Погоди, — говорю. — Ты что, себя для миллионера бережешь? В жены денежному мешку метишь? Чтобы в первую брачную ночь ему окровавленную простыню показать?
Она головой покачала:
— При чем здесь простыни?.. Я сама хочу быть миллионершей, Виталенька.
Тут меня смех разобрал.
— Ага, — говорю. — Из медсестер прямая дорога в миллионерши!
А она так странно посмотрела на меня и говорит:
— Как знать, Виталенька, как знать… Пойдем! Через пять минут прием начнется.
И вот весь день я крышу ломал: что за игры моя девочка со мной затеяла. Я ведь не слепой, видел, как ее саму трясти начало, когда я лапаться полез. Хочет она под меня, нет базара! Так почему же не дает? Ломал я крышу, ломал да так ничего и не выломал. Дурь, в натуре!
13 июня
Игры продолжаются.
Никогда не думал, что из-за телки до такой степей ни крыша может поехать. Уже и платья дарил Альбине, и ожерелье жемчужное, и колечко с изумрудиком (типа, под цвет глаз), и в кабак водил дважды. Полный облом! Ей по-прежнему НЕЛЬЗЯ. И всякий раз идет базар о том, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Тоже мне, открытие сделала…
Наташка, похоже, врубается, мымра, что со мной творится.
— Давай, — говорит, — я выживу рыжую, она у меня света белого не увидит, сама заявление напишет…
Не дал. И не дам!
Мылился в гости напроситься. Опять облом!.. Ее мама, мол, не любит мужчин. А от кого же родила тот да? От святого духа, как Мария — плотничья жена?!
Вчера в перекуре прошел странный базар.
— Хочешь научу, как стать богатым? — Альбина мне.
— Валяй, — говорю.
Дальше начались хихоньки да хахоньки. Вечером, в кабаке, тоже между хихоньками, я ей сказал:
— Силой тебя взять, что ли?
Типа, шутка.
А она вдруг лицом потемнела, кулачки стиснула, глаза запылали, что твои угли.
— Не советую, — говорит. — А то и с лаской больше ни к кому не подступишься!
Так сказала — у меня вмиг все стоячее завалилось. Хорошо, зубы не выпали. В тарелку уткнулся. Ах ты, думаю, кошка драная! Сдалась ты мне, доска рыжая!.. И понимаю: сдалась ведь, так сдалась — хоть слезу пусти! Что за удовольствие ей — мужика изводить?
15 июня
Вчера поехал на Васильевский остров, в «Прибалтийскую», к тамошним путанам. Не Дуньку же Кулакову в сорок лет гонять!
Все чин-чинарем. Выбрал как и хотел — рыжую. На всю ночь. Хотел, чтобы еще и зеленоглазую подобрали, но оковалок брякнул, что в жизни не видел путан с зелеными глазами. Типа, такие собой не торгуют.
— Чем же, — спрашиваю, — они занимаются?
— Мои подопечные, — говорит, — утверждают, что рыжие зеленоглазые — бабы особенные. Они, мол, и без мужиков прожить могут, короче, удовольствия не получают, а наоборот, одни страдания. Оргазм со знаком минус…
Я через полчасика с рыжей получил со знаком плюс. Хотя, если честно, хиленький плюс получился. Угостил ее шампанским да и отпустил. А сам нах хаузе покатил.
Еду — в мозгах муть и раздрай. Да что же это за фишка, думаю. Неужели на Альбине свет клином сошелся? Надо из головы ее прочь, из сердца вон!
Но пришел сегодня в клинику и вижу: не получается «вон». Вспомнил вчерашний треп с оковалком.
— Слушай, — говорю Альбине, — мне тут феньку вещали, будто такие, как ты, рыжие и зеленоглазые, в постели не наслаждаются, а страдают круто.
— Не знаю, — говорит, — не пробовала.
Я охренел.
— Так ты, — говорю, — и в самом деле девочка что ли?
— Нет, — съехидничала, — мальчик я! А ты, выходит, голубой, раз ко мне лезешь!
Короче, опять хихоньки. И снова:
— Хочешь научу, как стать очень богатым?
— Научи, — говорю.
Она серьез на карточку напустила:
— Что, — говорит, — людям нужнее всего, как думаешь?
— Бабки, — говорю, — думаю. И бабы.
Типа, шучу. Альбина меня по макушке потрепала, за волосы сгребла.
— Не деньги, — говорит. — И не женщины. Удача людям — нужнее всего. Тогда и бабки будут, и бабы. И еще много чего!
Я только репу почесал в том месте, где Альбина клок волос выдрала.
Удачу, как известно, не купишь. С нею рождаются.
Либо — без нее. Я вот родился с нею. Правда, после того, как с Альбиной сгвоздился, сомневаться начал. Что это за удача — с любимой бабой в постель не лечь!
17 июня
Сегодня Альбина вновь завела свой странный базар. Сидим с нею в подвальчике, дымим, я ее коленки разглядываю, она — мою физиономию.
— Ты, — говорит, — мои слова обдумал?
— Какие? — спрашиваю.
— Те самые, насчет удачи.
— А чего их обдумывать? — говорю. — Удача — она и есть удача. Либо с нею на свет появился, либо без. Купить еще никому не удавалось.
— А если бы предложили, купил?