Ульрик поднял одну из веток, Она была толще его запястья, и древесина не была трухлявой. Нужно было обладать силой медведя, чтобы сломать такую ветку.
— И Кадлин была еще жива?
Эйрик вздохнул. Он был не тем человеком, который проявляет свои чувства, но даже ему нравилась Кадлин. Ее все любили!
— Как бы там ни было, она не истекала кровью. Она зацепилась ногой за корень. Думаю, растянула лодыжку. Может быть, даже сломала. В любом случае, сдвинуться с места самостоятельно не могла. Но она не сдалась. Там, впереди, у скалы, немного похожей на наковальню, можно найти капли крови. Я уверен, что она ранила снежного льва по меньшей мере дважды, уже после того, как упала.
— Но это были не смертельные раны?
— При всем уважении, Ульрик Альфадассон… Ты хоть раз охотился на снежного льва? У этих бестий кожа крепкая, как седло. Можно вонзить стрелу им в сердце, и они все равно умудрятся растерзать тебя прежде, чем сообразят, что пора умирать.
Один из охотников помахал рукой сверху:
— Здесь еще кровь!
Небольшой поисковый отряд собрался. Четверо следопытов шли впереди. След вел вверх по скалам, затем вплотную к лесу, параллельно склону. Время от времени охотники находили на влажном грунте отпечаток тролльской ноги.
Ульрик старался держаться поближе к Эйрику. Молодой воин радовался, что ни Альфадаса, ни Кальфа, ни Ламби не было в строительном лагере, когда пришла весть о том, что Кадлин и Бьорн не вернулись с охотничьей вылазки. Все старшие были в разных отрядах, и известить их было невозможно. В принципе, Ульрик радовался этому. Сейчас ему не нужен был сломленный тревогами старый воин. Подъем по отвесному склону требовал огромных усилий даже от молодых ребят.
Ульрик наблюдал за тем, как по внутренней стороне предплечья Эйрика сбегали капельки пота, покачивались на локте, а потом капали на запыленный серый склон. Предводитель охотников не сопел, несмотря на то что тащил на спине тяжелый багаж и оружие. Он постепенно пробирался вперед. «Кое в чем ты похож на снежного льва», — подумал Ульрик. Охотник так и не изменил своего мнения о нем и Хальгарде. Ульрик знал и новые истории, которые распространяли о нем. Он мог это выдержать, но Хальгарда почти не показывалась из комнаты. Она целый день возилась с веретеном или за пяльцами. Была лишь горстка молодых девушек, которых она терпела рядом с собой, рабынь-южанок. Иногда она разговаривала с Гундагером, архитектором. И только. Как они оба старались зачать ребенка… Продолжателя рода, который однажды унаследует королевство… Но на них с Хальгардой угаснет род Мандреда. А времени оставалось мало. Лут сплел им очень короткую нить жизни. Они оба знали это. Может быть, стоило оставить их в холодной воде.
Ульрик думал о том, как сильно своей болтовней люди искажают реальность. Даже Хальгарда не знала, во что верить. Королевского сына охватывала холодная ярость. Неудивительно, что у них нет детей, говорили люди. Разве бывало, чтобы мертвое рождало живое?
Им просто не повезло! Такова судьба, отмеренная Лутом. Были и другие пары, у которых не было детей. У Альфадаса и Сильвины тоже больше не родился ребенок — насколько он знал. Эльфийка часто исчезала на месяцы. Может быть, она родила детей в Альвенмарке. Ульрик часто задавался вопросом, как может выглядеть его сводный брат. Молодой человек с удовольствием съездил бы в Альвенмарк, но не хотел оставлять Хальгарду одну. Она боялась входить в золотые врата в кругу камней на Январском утесе. Сильвина предлагала ему взять жену с собой. Постоянно. Она твердила, как сильно брат обрадуется знакомству с ним. Ульрик не мог понять, почему Мелвин просто не приедет с матерью во Фьордландию. Наверное, он довольно гордый. Или, лучше сказать, упрямый. Считает, что семья должна прийти к нему. Поэтому они не встречались. Но, может быть… Нет, невозможно. Кровь, большая охотничья собака отца, стала старой и дряхлой. Эту зиму она не переживет. А значит, для них с Хальгардой тоже пришло время. Они знали это с самого детства. С той зимы, когда он повстречал чужака в синих одеждах. Нельзя было принимать его подарки! Они отравили им жизнь. Они были такими красивыми, куклы, изображавшие его, Хальгарду и Кровь. Как мог ребенок устоять перед такими вещами?
Ульрик помнил тот вечер, как будто это было вчера. Выпало много снега. Он нашел Хальгарду в хижине Свеньи. Свенья была теткой его матери; она стала нянькой детей, когда не вернулась Асла. Как радовалась Хальгарда красивым деревянным фигуркам, которые он принес тогда! Воину с мечом, сделанным из старой иголки, принцессе с волосами из красного орехового дерева и зачерненной сажей собаке. Если повернуть левую руку куклы-воина, на спине у нее открывалась маленькая щель. В ней дети нашли тщательно свернутую красную нить. Были такие нити в двух других фигурках. Хальгарда сразу поняла, что означают эти нитки. Зачем он только взял эту проклятую куклу собаки? Их жизнь сложилась бы иначе. Счастливее.
Хальгарда размотала нитки, положила рядом свою нитку и нитку Ульрика. Обе они были одинаковой длины! А это означало, что они умрут в один день, быть может, даже в один час. Хальгарду это не пугало. Для нее все было как в сказке. Даже сейчас она не изменила своего мнения. Она черпала спокойствие в уверенности, что никогда не будет жить без него.
Как невинны они были тогда! Спорили о том, сколько может продлиться их жизнь. Один дюйм нитки — это год или десятилетие? Какой мерой измеряет нити судьбы Лут? Ульрик до сих пор клял себя за идею, которая тогда пришла ему в голову. Они положили нить Крови рядом со своими. Они оба знали, что собаки долго не живут. Иногда тринадцать лет, если повезет, немного больше. Так они смогут оценить, сколько времени им отпущено.
Сначала им показалось, что нитка Крови такой же длины, как у них. Они то и дело подносили красную крученую нить к своим. Иногда они поступали так даже сейчас. Нужно было приглядеться очень внимательно, чтобы заметить: нитка Крови чуточку короче их нитей.
Они никогда не говорили ни с кем о том, что им предначертано прожить столько же, сколько собаке. Ульрик то и дело пытался уговорить себя и Хальгарду, что это всего лишь злая шутка чужака. В конце концов, одному лишь Луту ведомо, какова длина нитей судьбы. Но Хальгарда и слышать ничего не хотела. Она верила чужаку. И в глубине души Ульрик знал, что она права. Тот человек производил жуткое впечатление. Кроме королевского сына, его никто не видел. Он вышел из зимней ночи, словно посланник Ткача Судеб, а потом снова исчез, не оставив никаких следов. Никто не знал этого Жюля. Они давно уже перестали искать его.
Ульрику не было еще и десяти, когда он решил обратить проклятие себе на пользу. Пока жива собака, с ним ничего не может случиться. Он был самоубийственно храбрым. Заплывал во фьорд дальше, чем кто-либо, заставил поседеть своего учителя фехтования и не упускал ни одной возможности глупо пошутить. До тех пор пока не упал с крыши и не сломал ногу. Отец созвал целителей отовсюду, но никто не мог помочь. Началась гангрена, и Ульрик потерял бы ногу, если бы не Сильвина. Она привезла от королевского двора Эмерелль эльфийку, которая его спасла. За многие недели, на протяжении которых он был прикован к постели, мальчик научился ценить свою жизнь. И тогда поклялся себе не тратить бесполезно ни единого дня. Теперь срок подходил к концу. В паху у Крови Ульрик нащупал три узла размером с лесной орех. Крупная собака начала едва заметно хромать. Она по-прежнему вселяла ужас. Но ее нить вот-вот должна была закончиться. А значит, отмеренное им время тоже заканчивалось. Возможно, им не пережить даже эту зиму.