Кожаный бурдюк застыл в воздухе, будто подхваченный невидимой рукой. Артаксас широко улыбнулся. Словно два серпа, сверкнули в черной бороде его белоснежные зубы.
Пробка кожаного бурдюка отпала. Ламассу запрокинул голову, тонкая струя волчьего молока полилась в широко открытый рот.
Суеверные кентавры отошли еще дальше. Даже Нестеус забыл о своей задумчивости.
— Твой друг призывает духов ветра и превращает их в своих слуг, — недоверчиво произнес он. — Он могущественный колдун!
Мелвин рассмеялся.
— В первую очередь я назвал бы его князем хвастунов. И да, конечно же, он волшебник. Все ламассу — волшебники. К тому же он выдающийся учитель фехтования.
Нестеус нахмурился.
— Существо без рук — учитель фехтования?
— Он может держать в воздухе шпагу, так же как поднял бурдюк с алкоголем. Ты когда-нибудь сражался с клинком, за которым нет воина, которого ты можешь ранить? После этого любой реальный бой кажется тебе детской шалостью. Если он захочет, то может заставить сражаться одновременно пять сабель. С помощью одной только силы воли он метает кинжалы, как другие выпускают в полет арбалетные болты. Кроме того, он считает себя гениальным архитектором, одним из величайших поэтов из ныне живущих, непобедимым игроком в фальрах и владельцем самой красивой бороды, которую когда-либо видел мир. Можно сказать, что он не знает меры во всем, что делает. Но в большинстве вышеперечисленных занятий он действительно хорош.
— Я все слышу, волчонок! — крикнул ламассу. Он заставил кожаный бурдюк поплыть по направлению к Мелвину. — Ну же, выпей, и тогда будешь рассказывать обо мне еще больше глупостей.
— Должно быть, у себя на родине ты князь, — почтительно произнес Нестеус.
Артаксас закатил глаза.
— Все ламассу считают себя князьями. К счастью, нас немного. Я предпочитаю быть учителем эльфа, которого еще ребенком из-за дурных манер сослали в глушь. — Последовала отрыжка. — Впрочем, иногда я опасаюсь, что его влияние сказывается на мне. Однако довольно об этом… Ну же, выпей и ты немного. Для того, кто трезв, на этой лужайке скоро станет довольно неуютно.
Кожаный бурдюк выскользнул из рук Мелвина и поплыл к кентавру.
Нестеус поднял руки, защищаясь.
— Я много не могу.
— Значит, можно не опасаться, что нам не останется.
— Выпив, я иногда совершаю необдуманные поступки…
Бычьеголовый звонко расхохотался.
— Тогда ты в подходящей компании. Ну же, не жеманься, как старая дева. Пей, мальчик!
Кентавр поднес мундштук к губам и сделал долгий глоток. А потом протянул бурдюк Мелвину. Парень казался смущенным.
— За Олловейна! — воскликнул эльф, и кентавры присоединились к его тосту.
Мелвин сжал бурдюк, и струя волчьего молока брызнула ему в рот. Напиток обжигал язык и горло, но, достигнув наконец желудка, распространял по телу живительное тепло и разбивал оковы рассудка. Если выпить достаточное количество волчьего молока, мир начинал изменяться — становился приветливее, походил на тот, каким его хотелось видеть. Этот волшебный напиток из перебродившего молока кобылиц, не считая других ингредиентов, о которых Мелвин никогда не осмеливался спросить, был подарком всем, кто хотел забыться на вечер. И в отличие от вина или пива он действовал очень быстро.
Волко-эльф уже чувствовал легкое опьянение, когда заметил, что к ним подошел кентавр Сентор и заговорил с Нестеусом. Рядом с молодым кентавром стояла молодая кобылка. Красивая девушка. Мелвин даже не заметил, как она появилась. У нее были длинные белокурые волосы. Такого же цвета был и хвост. Кентавресса была белой масти, как и Нестеус. Они очень хорошо смотрелись вместе.
Над поляной пронесся резкий зов луров. Мелвин поднял голову. На холме рядом с Оримедесом появился Катандер из Уттики. Раненому князю приходилось опираться на двух воинов, чтобы стоять. У подножия холма стояли луристы, поднимая к небу свои похожие на змей инструменты. Когда их пронзительный зов прозвучал во второй раз, смолкли песни пирующих и хвастливые рассказы о любовных и военных похождениях.
— Ты пойдешь к нему. Немедленно! — Сентор умолк, заметив, как все на него смотрят. Стоявшая рядом девушка-кентавр казалась испуганной.
— Только сегодня вечером! — решительно ответил Нестеус.
— Братья мои! — Голос Оримедеса звучал несколько хрипло, и было очевидно, что полуконь уже как следует потрудился над исполнением своей клятвы Олловейну. — Бок о бок сражались мы с уттикийцами. А теперь мы пьем вместе с ними и чтим память нашего величайшего героя. Уттикийцы спасали жизни степнякам, мы тоже спасли шкуру не одному золотому крабу. В горне войны куется дружба, которую уже не разбить. Презрение превращается в уважение. И так тому и быть. Мы с Катандером выпили вместе и решили прочнее скрепить союз между нашими народами. Поэтому зимой мы сыграем свадьбу. Мой Нестеус, герой битвы при Мордштейне, единственный наследник моей крови, женится на Елене, единственной дочери Катандера. И подобно тому, как соединятся эти двое, будут едины в будущем два наших народа. А когда настанет следующая весна, мой сын поведет объединенные войска.
Мелвин мгновенно протрезвел. Посмотрел на Нестеуса. Молодой кентавр побледнел как смерть. Он стоял, сжав кулаки, и в ярости хлестал себя хвостом по бокам. Кирта опустила голову. Она казалась спокойнее.
— Ничего необдуманного не предпринимай! — прошептал полуэльф, но друг просто-напросто отодвинул его в сторону и стал протискиваться через толпу.
Воспитанник волков последовал за ним, но среди колышущихся лошадиных тел потерял Нестеуса из виду. Наконец тот взлетел на невысокий холм, на котором стояли Оримедес и Катандер.
— Не прошло и часа с тех пор, как ты восхвалял свободу степи как величайший дар, отец. И я должен вести наше войско, чтобы сражаться за эту свободу. Но как ты можешь представить, что наши воины позволят вести себя несвободному, рабу?
— Что-то я не пойму тебя, сын. Ты пьян. — Оримедес подозвал двух коренастых охранников. — Уведите его! — Он заставил себя фальшиво улыбнуться. — Мальчик не умеет пить.
— Не облегчай себе задачу, отец! Ты знаешь, о чем я говорю. Я нашел невесту там, в степи. И отдал ей сердце. — Молодой кентавр обернулся к Катандеру, лицо которого стало серым будто пепел. — Я не знаю твоей дочери, князь Уттики. Она наверняка чудесная девушка. И поскольку она такова, то заслуживает мужчины, который будет ее любить. Не будь таким же, как мой отец, не унижай свою плоть и кровь. Нельзя поженить народы, заставив мужчину и женщину разделить жизнь. Если я покрою твою дочь, не любя ее, разве это не будет то же самое, что взять ее силой? Ты действительно хочешь этого, Катандер? Хочешь…
— Довольно! — Оримедес сильно покраснел. — Такова судьба отпрысков князей — они рождаются в оковах. Они служат своему народу! И не важно, что ты там сочиняешь в своем любовном безумии, таков древний, проверенный обычай: союз между двумя народами скрепляется свадьбой! И ты подчинишься, потому что если ты не сделаешь этого, то, значит, ты всего лишь эгоистичный предатель. Я знаю шлюху, которая вскружила тебе голову. Что она тебе даст? Ее племя нищее. Их буйволы — просто вшивые скелеты на четырех ногах. Кроме того, девочке приказали окрутить тебя. Ты сделаешь ее богатой. Только поэтому она строит тебе свои красивые глазки.