— Кто может понять дикарей? Их мотивы так же смутны и непонятны, как узоры наших ковров. Но они сами знают, что они в них видят, и сестрам довольно и этого.

Зная, что может насторожить и даже обидеть бабушку, Пауль все же спросил:

— Ты не чувствуешь себя оторванной от цивилизации? Ты не хочешь попросить прощения у моего отца и вернуться в замок Каладан?

Елена в ответ рассмеялась дребезжащим старушечьим смехом.

— Зачем мне это? Здесь у меня есть все, в чем я нуждаюсь, и в монастыре я королева в своих владениях, так зачем же мне добровольно становиться пешкой в чужих играх?

Пауль снова посмотрел на прихотливое переплетение ковровых нитей. Одна из сестер, женщина с коротко стриженными седыми волосами, ловко вплела розовую нитку в уток, потом синюю, быстро связав их и добавив в завораживающий калейдоскопический узор.

В голосе бабушки появились желчные нотки, когда она снова заговорила:

— Здесь все идет прекрасно, мы ведем гармоничную жизнь. Я много лет не вспоминала ни о своем муже, ни о своем сыне. — Внезапно Елена протянула руку и, сложив согнутые длинные пальцы, стремительно разорвала соединенные в узел нити. — До вашего с Дунканом появления здесь царила совершенная гармония.

Молчаливая седая сестра выпрямилась и посмотрела на испорченный настоятельницей узор.

Пауль подумал, что этот жест был еще одной попыткой запугать его. Но мальчик бесстрастно разглядывал путаницу из разорванных волокон, рассматривая узлы и цвета.

— Если каждая женщина здесь создает собственный узор, исходя из своего жизненного опыта, — он кивнул в сторону разрыва, — то не есть ли этот клубок символ твоей жизни?

~ ~ ~

Формам необходимо следовать неукоснительно. От этого зависит жизнь и смерть нашей цивилизации.

Правила Великой Конвенции в приложении к войне убийц

С внезапным прибытием кораблей Атрейдеса с тысячами хорошо обученных и тяжеловооруженных солдат эрцгерцог Арманд получил под свое начало готовые к бою планетарные силы, удвоившие его собственную военную мощь. Вместе два полководца имели реальные шансы наголову разгромить Грумман.

Но сначала надо было выиграть битву на Эказе, битву, которую эрцгерцог не планировал и которой не ожидал. Нельзя было рисковать захватом планеты мятежниками в отсутствие эрцгерцога Арманда и герцога Лето.

На секретном военном совете, созванном в отобранном у мятежников дворце, эрцгерцог дрожал от слабости, вызванной горем и незажившей еще раной. Голос его звучал надтреснуто и хрипло, напоминая звук холодного ветра, шевелящего голые ветви опавших деревьев.

— Я не собирался вести гражданскую войну.

Гурни в довольно развязной позе сидел в большом резном деревянном кресле, но эта поза не была знаком легкомыслия, а всего лишь готовностью в любой момент вступить в схватку.

— Зато Видал планировал ее давно, и теперь это совершенно очевидно, — сказал Гурни. — Сегодня утром разведчики обнаружили в Элакке расположения воинских формирований и систему укреплений. Поверьте мне, такие укрепления не строятся за одну ночь. Вы доказали всем, что он лжец хотя бы тем, что вы живы, милорд.

Лето озабоченно покачал головой:

— Если бы он выждал еще немного, то его предательство не было бы таким очевидным.

Арманд тяжело вздохнул:

— Видал легкомысленно решил, что я наверняка убит. Теперь, когда он на всю планету объявил об этом, то как сможет он объяснить мое возвращение?

Гурни коротко рассмеялся.

— Этот человек очень плохой вождь, если считает, что все его планы обязательно должны исполниться.

— И теперь из-за этого начнется большое кровопролитие. — Эрцгерцог опустил голову, отчего на лоб его упали пряди длинных седых волос. — Но почему за ним последовало так много моих людей? Его обман ясен и очевиден. Может быть, он сочинил какую-то легенду, чтобы посеять сомнения среди подданных? Может быть, он сказал им, что я — лицедел? Или он просто ничего им не сказал?

— Более всего вероятно последнее, — задумчиво произнес Лето. — Но простым солдатам не пристало лезть в политические хитросплетения. Их дело — выполнять приказы.

Уитмор Бладд сидел за столом с противоположной стороны, немного поодаль от эрцгерцога. Мастер меча был бледен, но старался вести себя вызывающе и проявлял нехарактерную для него прежде кровожадность:

— Мы сокрушим мятежников, не важно, какой ценой. Эказ скоро снова будет полностью под вашей властью, милорд. После этого мы сможем двинуться на Грумман. Это лишь вопрос времени, когда мы получим голову Хундро Моритани. Клянусь вам в этом, милорд. — Эрцгерцог медленно кивнул, не поднимая отяжелевшей от раздумий и страданий головы.

— Да, но наш путь к победе может оказаться тернист. Как я могу смириться с кровавой войной против собственного народа, обманутого одним предателем?

— Может быть, нам и не придется развязывать полномасштабную гражданскую войну, — сказал Лето. — Да, наши армии могут сокрушить элаккских мятежников, но будет непозволительной роскошью позволить лучшим эказским бойцам перерезать друг другу глотки.

— Но есть ли у нас выбор? Сейчас наше дело рассматривается в суде Ландсраада. Вы предлагаете ждать решения Кайтэйна, а в это время Видал будет укреплять свои позиции. При этом каждый день задержки будет на пользу виконту Моритани, который так же усилит оборону Груммана.

Лето, казалось, внимательно изучал текстуру сандаловой столешницы.

— Мы привели сюда мою армию и соединили ее с вашей для того, чтобы немедленно двинуться на Грумман. Теперь, когда Видал понял, что мы имеем над ним подавляющее преимущество, он решит, что мы начнем против него большую войну и не будем проводить точечные операции, как того требует Великая Конвенция. Видал никогда не заявлял о своем вступлении в войну убийц, но тем не менее он в ней участвовал. Виконт Хундро Моритани просто наплевал на правила ведения такой войны. — Лето скрестил руки на груди, лицо его стало жестким, взгляд сосредоточенным. — Но нам этого делать не следует. Другие нарушили правила войны убийц, но это не значит, что мы получили карт-бланш делать то же самое. Одно преступление не оправдывает другое, особенно когда речь идет об эмоциональных всплесках, столь характерных для междоусобных войн.

Гурни понял, куда клонит Лето.

— Надо соблюдать формальности, — громко и отчетливо произнес трубадур своим звучным голосом.

Утомленный физическим и душевным недомоганием, эрцгерцог, однако, не сразу понял, о чем идет речь.

— Так что вы предлагаете, мой друг?

— Я предлагаю опрокинуть их расчеты. Они решили, что мы готовимся к полномасштабной гражданской войне, и готовы защищаться от нападения крупных военных сил. Но мы должны показать им, что ведем только и исключительно войну убийц. Мы и будем использовать убийц. Оборонительные линии и фортификационные сооружения могут защитить от наступления армии, но любую оборону могут преодолеть один-два хорошо обученных диверсанта.