Гордость была для нее важнее выживания.
— Ты хочешь сказать, что великий Дункан Айдахо не сможет защитить нас своим мечом?
Поморщившись, Дункан схватил Пауля за руку и потащил за собой к выходу на каменную лестницу.
— Я не клялся защищать вас, миледи. Ваша безопасность зависит теперь только от вас. Вашу крепость атакуют!
— Эта война убийц не имеет ко мне никакого отношения, — стояла на своем Елена.
— Теперь имеет! — крикнул от двери Пауль. — Меня пытаются убить. Но вы будете убиты просто потому, что окажетесь на пути.
Сестры продолжали ткать ковер, так как не услышали никакого приказа из уст своей настоятельницы. Раздался второй мощный взрыв, в помещении ходуном заходили станки.
— Это не простое убийство, — сказал Пауль. — Это военное нападение.
— Виконт Моритани уже показал всем, как далеко он может зайти в своей слепой ярости. Мой долг — защитить вас. — Дункан дернул Пауля за рукав, они выбежали на винтовую лестницу и бросились вниз, перескакивая через три ступеньки. — Нам надо выбраться отсюда. Стены не выдержат взрывов.
Когда они выбежали во двор, самолеты сделали круг и снова зашли на цель. На монастырь посыпались бомбы. Здание издало чудовищный дребезжащий звук. Словно молнии по толстым каменным стенам побежали извилистые трещины. Объятая огнем главная башня дрогнула и рухнула, подняв столбы пыли.
Внутри оставались бабушка Пауля и все ее женщины. Как уничтоженный Еленой узор, вся башня являла теперь собой уродливые руины, беспорядочную груду серых камней, освещенных красным пламенем. Пауль изо всех сил старался отыскать в душе хотя бы намек на ужас и потрясение от смерти бабушки, но не нашел там ничего, кроме пустоты.
Самолеты носились над разрушенным зданием с оглушительным грохотом и воем. Потом корабли начали садиться, и из них стали выбегать боевики, на которых не было ни военной формы, ни знаков различия. По двору бежали сестры. Некоторые держали в руках импровизированное оружие, собираясь защищать крепость, многие же просто хотели скрыться, но бежать им было некуда.
Пауль сразу ухватил суть дела.
— Если они пытаются убить меня и взорвали для этого башню, то откуда же они узнают, что я тоже убит?
Дункан обнажил меч, готовясь защищаться.
— Ниоткуда, — отрицательно мотнув головой, прохрипел Дункан. — Это всего лишь еще один спектакль виконта Моритани. Он обожает разрушения и смерть. Он просто упивается хаосом.
К ним подбежал запыхавшийся, покрытый с ног до головы пылью Суэйн Гойре. Он был ранен шрапнелью, на волосах запеклась кровь.
— Бери Пауля и беги в джунгли!
— В каком направлении?
— В любом, лишь бы подальше отсюда. Теперь это главная твоя задача. — В руках у Гойре было два массивных деревянных чурбака. Один был заточен под копье, второй — под тяжелую дубину. — У меня есть персональный защитный экран и эти две палки. Я смогу задержать их ровно столько, сколько потребуется вам, чтобы скрыться.
— Дункан, мы не можем так постыдно бежать! — воскликнул Пауль, не желавший оставлять Гойре одного сражаться за них.
— Моя стратегическая задача — спасти вас, молодой хозяин. Такова миссия, которую поручил мне ваш отец.
Тем временем внешние стены треснули от взрывов и стали обваливаться, в них появились широкие бреши, за которыми сразу начинались дикие джунгли. Дункан не дал Паулю договорить и потащил его к ближайшему проходу.
— Если единственный способ выполнить мою задачу — это отвлекающий маневр и отступление, то я без колебаний к нему прибегну.
Гойре включил полевой щит, окутавший его тело непроницаемым коконом. Старый солдат поднял оружие. Дункан понимал, что Гойре старается оправдаться за старый грех, за ошибку, повлекшую смерть Виктора. Может быть, Гойре надеялся, что герцог Лето простит его, если он пожертвует жизнью ради спасения Пауля? Возможно.
Дункан поколебался, думая отдать Гойре меч старого герцога, но потом отказался от этой мысли. Меч был его единственным оружием, и Дункан не имел права отдать его, лишившись лучшего средства защиты Пауля.
Гойре со страшным криком бросился навстречу атакующим — один против нескольких десятков. Это было героическое самоубийство.
Дункан протащил Пауля сквозь заваленную каменными обломками и пылью брешь под густую листву джунглей. Обернувшись в последний раз, он увидел, как Суэйн Гойре врукопашную схватился с атакующими солдатами. Его щит громко вибрировал, но Гойре неутомимо бил противников своим деревянным оружием. Потом убийцы сгрудились вокруг старого капитана. Их оружие было куда острее.
Пауль и Дункан не разбирая дороги бросились в лес.
Когда лазерный луч сталкивается с защитным полем, происходит разрушительное взаимодействие немыслимой энергии, уничтожающее обоих противников. Это превосходная метафора политики.
Суфир Хават
Уроки стратегии
Маленький орнитоптер, летя на малой высоте, едва не касался вершин поросших травой холмов Груммана. Двигатели работали тихо, крылья двигались почти бесшумно. Машина производила шума не больше, чем крупная птица. Рессер сидел рядом с управлявшим орнитоптером виконтом. Моритани делал вид, что испытывает новое судно, предназначенное для отслеживания табунов диких лошадей.
Но Рессер не заблуждался на этот счет. Он понимал, что Хундро Моритани готовится к войне.
Грумманские солдаты, свирепые и закаленные воины, набранные в степных селениях, занимали позиции в соляных туннелях и шахтах, расположенных под дном высохшего озера в окрестностях Ритки. Моритани собрал сотни своих жеребцов в загонах по периметру крепостных валов. Все кони были закованы в доспехи с острыми шипами. Правда, лошадей было раз в десять больше, чем всадников. Рессер не мог понять, каким образом сможет кавалерия противостоять современной армии.
Орнитоптер продолжал свой неторопливый полет. Заходящее солнце окрасило окна крепости в оранжевый цвет. Казалось, что цитадель объята пламенем. Виконта настолько захватила эта иллюзия, что он забыл о штурвале. Нисходящий поток бросил машину к земле, и брюхо орнитоптера едва не протаранило вершину очередного холма. Но Моритани вовремя опомнился и потянул ручку на себя.
— Сейчас не время умирать, — по-деловому произнес он. — Ни мне, ни тебе. Пока не время. Надо сделать одно дело, Рессер.
По возвращении с Кайтэйна виконт все время пребывал в приподнятом настроении, несмотря на опалу Ландсраада и гнев императора Шаддама IV.
— При всем моем уважении, милорд, — сказал рыжий мастер меча, — я не могу понять вашей тактики. Вы что, сознательно спровоцировали падишаха-императора?
— Абсолютно сознательно. Приближающаяся битва выглядит настолько страшной, что наш отец родной, император Шаддам, сам прибежит, чтобы мы не причинили себе увечий. — Он уставил в Рессера пылающий взгляд. — Вспомни, как мои предки оставили неизгладимый след на Салусе Секундус и как проклятые Коррино потом охотились за ними, горя жаждой мести.