Настя грызла ногти и молчала. Она не могла принять такое рискованное предложение. Ее опять охватил страх.
Полночь того же дня.
Воскрешение мертвецов
Рыжий появился в зале ожидания междугородней. Вызов все же пришел, и его попросили пройти в кабину. В трубке послышался знакомый голос Ксюши. Он хотел назвать ее настоящим именем, но не решился. Пусть чувствует себя уверенной и защищенной.
— Митенька, сама я с тобой встретиться не смогу. Обстановка не позволяет. В скверик придет один паренек, ему можешь доверять. Но если ты его тронешь, то лучше не ищи меня. Я сама натравлю на тебя псов.
— Зачем он мне нужен?
— Он сам тебе все скажет. Эта встреча нужна тебе, а не ему.
В трубке раздались короткие гудки.
Дмитрий Забелин прошел знакомой дорожкой вниз по переулку и сел на скамейку. Через несколько минут к нему подсел молодой красавчик с холеной мордашкой и бегающими глазками. "Смелый парень, — подумал Рыжий. — Немалых сил ему стоило подойти сюда".
— Вот что, Митя. Я здесь по просьбе твоей знакомой. Она считает, что за ней наблюдают, и не хочет подводить тебя. — Он протянул Забелину его фотографию из личного дела. — Этот снимочек есть у каждого легавого. Ты объявлен в розыск. Смерть полковника Суханова тебе не простят. Вокзалы, шоссе, аэропорты перекрыты. Ищи лазейку, уходить надо. Как, куда, не знаю.
Максим достал из кармана два паспорта.
— Перед отпуском ребята сдали удостоверения в кадры и получили паспорта. Один из них на имя Романа Сироткина. Его сейчас ищут. Парень ушел из дома и не вернулся. Второй документ на имя Эдуарда Чайки. Этого не ищут. Его жена слиняла. Оба лежат в могиле. Их можно искать всю жизнь, но найти невозможно. Попробуй использовать один из паспортов. Это шанс.
Рыжий выбрал паспорт Эдуарда Чайки, другой Ветров убрал в свой карман.
— А как же Ксюша?
— Забудь о ней. Ей собственную шкуру спасать надо.
— Пожалуй, я ее еще вспомню. Она не выполнила свои обязательства, а я стал козлом отпущения. Слишком большой котел каши мы заварили. Одному не расхлебать.
— Это меня не касается. Я выполнил ее пожелание помочь тебе, и я помог. В твоих силах воскресить Эдуарда Чайку.
— Боитесь, меня загребут и я рот открою. Жаль, что в тот день у меня бинокль слабый оказался. Не думал, что Яуза такая широкая речка.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, капитан Забелин, но советую смотреть на вещи реально. У меня на Петровке свой человек, и я ситуацию знаю. Топор над тобой висит. Не о том ты сейчас думаешь.
— Я думаю, что тайну золота ты только один знаешь. От остальных, кроме паспортов, ничего не осталось. Убивать тебя рано. Молодец Ксюша, вычислила она тебя и в оборот взять сумела. Борька Коновалов был крепким орешком, его она расколоть не сумела... Ну ладно, я с тобой не прощаюсь. Бог даст, свидимся. А за помощь и информацию спасибо. Но не думай, что откупился от меня.
— Прощай, Эдик.
Рыжий ушел. Максим смотрел ему вслед и старался запомнить его походку: что-то в ней было характерное.
Ранним утром следующего дня самолет рейсом Москва-Ленинград вылетел точно по расписанию. Лайнер уносил на своих крыльях безумных авантюристов Максима Ветрова и Анастасию Болышкову к берегам Финского залива. Они верили в свою счастливую звезду. Они хотели порвать с прошлым.
Так ли это просто? Где-то на Таганке жил запуганный журналист. Где-то суетился влюбленный доктор с перевязанной головой, а в тени ночных подворотен скрывался рыжий убийца. Шло время, росли дети погибших, и вдовы ничего не забывали.
Дело об ограблении века так и не получило огласки. Спустя годы его сдали в архив, а в памяти ветеранов уголовного розыска оно осталось грязным пятном, и редко кто хотел вспоминать о нем.
Телефон зазвонил в половине первого ночи. Трифонов поднял трубку и, не включая света, буркнул:
— Слушаю.
— Александр Ваныч, Куприянов беспокоит. На шоссе возле побережья обнаружен труп Ветрова. Машина за вами вышла. Бригада уже на месте.
Трифонов выругался и сбросил с себя одеяло.
— Эх, Сычев, Сычев! Где же твоя теория? Проморгали. Круг замкнулся.
Несколько секунд он сидел на кровати, затем включил настольную лампу и резко встал. Он собрался быстро и тихо, стараясь не разбудить старого друга. Машина подъехала через десять минут, а спустя двадцать он уже находился на месте происшествия.
"Мерседес" Ветрова стоял у обочины на шоссе. Тут же стояла машина "скорой помощи" и две милицейские. Фары освещали всю площадку, на которой работали эксперты. По другую сторону в одиночестве стоял автомобиль Эдуарда Чайки. Директор "Феникса" сидел на заднем сиденье и курил.
Трифонов прошел через оцепление и приблизился к "мерседесу", возле которого копошился медэксперт и майор Дмитриев.
— Глупая смерть, — сказал врач. — Проклятие рода Ветровых все еще не находит своего завершения. И все это в течение двух месяцев.
Трифонов заглянул в салон машины. Мертвец сидел за рулем. Вместо головы месиво, стекла, сиденья, пол были покрыты кровью и тканями головного мозга.
— Когда это произошло, Прохор Петрович?
Врач ответил с уверенностью:
— Два часа назад.
Подошедший Куприянов добавил:
— Сосед возвращался домой около половины двенадцатого и заметил машину. Свет в салоне горел. Правая передняя дверца была открыта.
— Художник?
— Он самый. Приехал домой и тут же позвонил нам.
— Жене Ветрова сообщили?
— Здесь она. Сидит в "скорой помощи". Ее корвалолом откачивают. Чайка тоже приехал.
— Вижу. Кто его вызвал?
— Я позвонил. Хотел убедиться, что он на месте. Застал его в кабинете. Ему добираться не меньше сорока минут. Я засекал время.
— Соображаешь.
Трифонов скрипнул зубами и направился к "рафику" с красным крестом.
Дмитриев нагнал его на полпути. Трифонов остановился.
— Из чего его шарахнули?
— На земле, возле открытой дверцы, найдены две металлические гильзы двенадцатого калибра. Обшивка сиденья, подлокотники и панель приборов усеяны картечью. Били в упор, из двух стволов прямо в голову.
— Судя по всему, Ветров сам остановил машину и подкатил к обочине. Убийца открыл дверцу и вместо приветствия открыл пальбу.
— Похоже на правду.
— Но он же не таксист, попутчиков собирать на дороге не будет. Стрелял кто-то свой и этот свой знал, когда Максим появится на дороге. Не будет человек без толку разгуливать по шоссе с ружьем в руках. Так, майор?