— Согласен. Нужно все ружья Ветрова на экспертизу отправить.
— Хорошая мысль. Отправь на виллу ребят, пусть опишут все оружие и боеприпасы. Хозяин погиб, и мы можем конфисковать коллекцию. Действуй.
Трифонов зашел в салон машины. Вика сидела на носилках и плакала. Воздух пропитался ментолом. Рядом сидел санитар. Увидев Трифонова, мужчина вышел.
— Кто вас сюда вызвал, Виктория Юрьевна? Возьмите себя в руки и постарайтесь ответить на мои вопросы. Я не верю, что смерть новоиспеченного мужа вас удивила. Пора привыкнуть к похоронам.
— Я готовила ужин... Ждала Максима... Он позвонил мне из города в девять вечера и сказал, что скоро будет. Жду-жду, а его нет и нет. Тут Илья звонит. Несчастье, говорит, Максим погиб. Его машина в полутора километрах от дома стоит. На шоссе. Тут я уже ничего не соображала. Бросила трубку и побежала бегом... А когда я его увидела...
Женщина вновь зарыдала.
— В котором часу позвонил Сироткин?
— В пятнадцать минут двенадцатого.
— Вы смотрели на часы?
— В десять часов звонили из Москвы, междугородняя. Какой-то мужчина просил к телефону Максима Данилыча. Я ответила, что он должен скоро приехать. Через полчаса он вновь перезвонил. Я сказала, его еще нет. Ровно в одиннадцать он сделал третью попытку. Не успела я отойти от аппарата, как позвонил Илья.
— Кто, кроме вас, находился в доме?
— Никого. Пока мы были в отпуске, Недда от нас ушла. На столе лежала записка: "Мне здесь делать нечего!" Ключи, деньги, что ей оставил муж перед отъездом, лежали рядом. Калитку она захлопнула, но дом оставался открытым. Так что мы остались вдвоем.
— Вас кто-то навещал?
— Нет. Мы приехала три дня назад, и все эти дни Максим проводил в городе, улаживал дела с какой-то фирмой. На работу ему еще не скоро выходить. Пару раз я видела почтальона, и один раз заглядывал Илья. Интересовался новыми партнерами в преферанс.
— Вы по любви вышли замуж?
— Нет. О любви речи не было. Я его глубоко уважала. И мне его по-человечески жаль. Добрый, умный, но несчастный человек. Я хотела ему добра.
— Значит, по расчету?
— Тут нет ничего зазорного. Когда женщине делает предложение такой человек, то редко кто отказывается.
— Мужчина, звонивший из Москвы, представился?
— Нет. Он меня не интересовал. Я нервничала и все думала, что звонит Максим, а это все тот же тип покоя не давал.
— Хорошо. Вас отправят домой, и вы должны находиться там до тех пор, пока мы не закончим следствие. Хватит с нас покойников. В доме придется сделать обыск.
— Я начала заниматься ремонтом. По собственной инициативе. Хочу поменять обои, интерьер. Мне хотелось сменить обстановку, чтобы она не так давила на мужа. Он очень занят, а я не могу сидеть без дела.
— Теперь у вас для этого много времени.
Трифонов вышел из "рафика" и направился к машине Эдуарда Чайки. Тот продолжал курить, устроившись на заднем сиденье.
— Позволите? — спросил следователь, открывая заднюю дверцу.
— Да, конечно. Собственно говоря, я вас и жду.
Трифонов сел рядом.
— Что можете сказать, Эдуард Кобович?
— Поражен! Нет слов. Максим позвонил мне в девять вечера из Питера и сказал, что едет домой. Попросил приготовить для него пару бутылок шампанского. Я рассчитывал увидеть его около десяти. Если он говорит, то делает. И вдруг не приехал. А в половине двенадцатого позвонили из милиции и сообщили о несчастье. В голове не умещается. Настроение у него сегодня было приподнятым. Обычно он заказывает шампанское по особым случаям, когда заключает выгодную сделку или на семейные торжества.
— А в магазинах Питера шампанским не торгуют?
— Я держу в своих запасниках коллекционное французское шампанское. Такого, думаю, и в Кремле нет.
— Да, мимо такого трудно проехать. А вы уверены, что в "мерседесе" находится труп Ветрова?
— Поначалу у меня возникли сомнения, но судите сами: костюм принадлежит Ветрову, ботинки тоже, перстень на левой руке, он никогда его не снимал. Вряд ли это возможно. Часы "Сейко", я их ему подарил. И еще: его машину не раз пытались угнать, но ничего не получалось. В салоне бортовой компьютер. Пока не наберешь нужный код, машина не тронется с места. Все узлы блокированы. Никто другой, кроме хозяина, машину не заведет. И наконец, кому нужен подобный маскарад? Потом ваши специалисты все равно докопаются до истины.
— Кто мог это сделать?
— Если бы был жив садовник, я подумал бы на него.
— А почему не жена? Тут расчет налицо.
— Я бы ее исключил. Максим не составлял нового завещания. Куда ей торопиться, она не дура, понимает, что попадает под подозрение первой. Да и способ не женский. Варварский какой-то, злобный, мстительный.
— А у вас, как я понимаю, стопроцентное алиби?
— Даже если бы его не было, мне Максим нужен живым как никому другому. Его банк давал мне кредиты за мизерные проценты. Сейчас я расширяюсь. Мне до зарезу нужны кредиты. Вряд ли его банк без хозяина пойдет на такие уступки. А это серьезные деньги. Сеть прибрежных ресторанов недешево стоит. Можете взглянуть на мои договора.
— Убедительно, если не брать в расчет некоторые детали. Но об этом мы поговорим позже.
Трифонов вышел из машины и присоединился к своим сотрудникам.
— Что еще узнали?
Куприянов доложил:
— Мы с лейтенантом ездили на усадьбу к Ветрову. Оружейный шкаф пустует. Даже патронов не осталось. Все выгребли подчистую. Дом не заперт, везде горит свет. Обои оборваны, бардак кругом, будто Мамай прошелся. Если ружья украли, то почему Ветров не заявил об этом?
— Вика говорила вам о звонках из Москвы? — спросил Трифонов Куприянова.
— Да, ребята уже подсуетились. Междугородняя подтвердила, что Москва вызывала Ветрова трижды, время совпадает. Звонил некий Либерман из дома. Позже мы с ним свяжемся.
— Ты хотел сказать, утром? — спросил май-ор. — А сейчас нужно снимать оцепление. "Мерседес" отправим на техническую экспертизу. И еще, — дополнил Трифонов и взглянул на медэксперта: — Возьмите с собой в морг фотографа. Пусть сделают снимки всего тела, по деталям, по ниточкам, ни одной родинки не упустите, а уж потом делайте вскрытие.
— Хорошо, Александр Иваныч.
— Следы есть? — Трифонов взглянул на майора Дмитриева.
— Мужские, глубокие. Очевидно, художника. Но он сам нам звонил и отпираться не станет. Других очевидцев нет. Особняки пустуют. Мертвый сезон. У каждого есть квартира в Питере. Глухо. Ни одной машины не проехало мимо, пока мы тут работаем.
— Тут не глухо, тут стреляли, — проворчал Трифонов. — Чужой ружья не возьмет. Вот вам и наступил третий акт.