– А от отца, вернее, от деда – незабвенного короля Анри IV – любвеобильность и способность очаровывать дам одним взглядом. От бабушки, знаменитой Габриэль д’Эстре, любовницы короля Генриха, в немалой степени внешность, впрочем, и от деда тоже. Хотя там и мать постаралась, она тоже красотка.
Да, Луи герцог де Меркер был хорош, но не слащавой красотой своего младшего брата любимца романистов и женщин Франсуа де Бофора, а, скорее, привлекательностью именно короля Генриха. Никогда не могла понять, чем нравился дамам этот коронованный таракан с топорщившимися усами, но, видно, нравился, потому что были дамы от него без ума, даже те, которые имели возможность ускользнуть от королевских объятий.
– Как он похож на миньонов короля Генриха III, помнишь… помните, портреты?
– Да, помню, только не вздумайте произнести нечто подобное вслух. Кстати, он не миньон ни в малейшей степени. Вообще удивительно, младший из сыновей Франсуа герцог де Бофор во всем повторил отца, а старший мать. Нравится?
– О нем удивительно мало сведений в нашем мире, интересно, почему?
– А что известно?
– Женитьба на племяннице кардинала Мазарини, но это лет через десять, а после её смерти романтическая любовная история и кардинальская шапка.
– Любовная история неудивительна, а вот кардинальская шапка на голове герцога де Вандома…
Тон герцогини сказал о герцоге де Меркере куда больше, чем слова.
Я осторожно оглядывалась и прислушивалась, пытаясь сквозь жужжание многих голосов уловить тот самый, что привел меня в дрожь, и, глядя в другую сторону, не заметила, что герцог де Меркер подошел к нам с герцогиней. Потому, когда услышала приветствие, даже вздрогнула. Насмешливому красавцу принадлежал еще и поразивший меня голос! Это уж слишком даже для готовой к любым потрясениям девушки из будущего.
– Герцогиня… Я, кажется, испугал вашу спутницу?
– Анна, позвольте вам представить: герцог де Меркер. Мадемуазель дю Плесси.
– Мадемуазель… – его пальцы коснулись моих, а усики чуть пощекотали тыльную сторону ладони.
Изящный поклон, изящные манеры… светский лев показывал свое могущество.
И все, я больше обладателя волшебного голоса не интересовала. Мое место рядом с Сен-Маром, с Людовиком де Меркером поговорят другие.
Впрочем, он не кровожаден, это точно. Разбитыми сердцами путь не выстилает. Дамы от Людовика де Меркера без ума, а он сам? Даже о его любовных похождениях ничего не слышно, хотя никто не сомневается, что они есть. Герцог умеет скрывать свои симпатии.
Внук короля, сын ныне опального герцога Вандомского, брат знаменитого Франсуа герцога де Бофора, блестящий насмешник и бретер. Его младший брат вечно попадает в переделки и вместе с отцом участвует в заговорах. О любой дуэли Франсуа немедленно становится известно при дворе и только заступничество многочисленных поклонниц позволяет ему избежать Бастилии или вообще плахи. Нет-нет, без Франсуа герцога де Бофора в Париже будет определенно слишком скучно, потому король прощает ему все, как прощает любые глупости своему брату Гастону Орлеанскому.
У старшего из братьев Людовика герцога де Меркера дуэлей не меньше, чем у Франсуа де Бофора, об этом свидетельствуют его шрамы, но о сражениях лишь болтают в спальнях и среди своих. И любовниц тоже не меньше, но они не обивают пороги дворца и не бросаются на шею при встречах на балу. И от этой таинственности герцог становится еще привлекательней.
Да, подозреваемые пороки мужчин притягивают к нему женщин куда сильней, чем камень на шее тянет утопленника. Ловелас, у которого все любовницы на виду, менее интересен, чем тот, у кого о любовницах можно только подозревать, зато подозревать всех, кроме себя.
Я заметила, какими глазами смотрят на Людовика де Меркера дамы, включая мою собственную наставницу Мари и надменную Жюлли д’Анжанн. А он лишь насмешничает.
Голос герцогини зажурчал, словно ручеек, умеет, если захочет.
– Герцог, вы надолго в Париж?
– Скоро отбуду вместе с Его Величеством и Его Преосвященством в Фонтенбло. Король решил выступить в поход, как только почувствует себя лучше. Оттуда они в Руссильон, а я к себе в Экс.
– Я слышала, вы теперь в Провансе?
– Слух вас не обманул, герцогиня. Прованс прекрасное место. И от Парижа подальше.
– Вы так сердиты на Париж? Тогда почему не Лондон?
Я уже поняла, что это вызов со стороны герцогини, ведь в Лондоне его сбежавшие отец и брат. Но герцога этим не возьмешь, только чуть поморщился:
– В Лондоне сейчас так много недовольных французов… Больше, чем в Париже, а это раздражает. Прованс спокойней, да и охота там тоже лучше.
– Не говорите этого королю, он считает свой Версаль лучшим местом для охоты на оленей или дроздов.
Я по совету герцогини пока всего лишь внимала, хотя до смерти хотелось и себе вступить в легкий, непринужденный разговор.
– Женщинам не оценить настоящей охоты.
И я все же не выдержала:
– Почему такое пренебрежение?
Мари с тревогой покосилась, а герцог почти надменно поучительно произнес:
– Для настоящей охоты не годится дамское седло, на лошади нужно сидеть прямо, а не боком.
Неожиданно для себя я пожала плечами:
– Кто же мешает надеть мужской костюм? Кажется, король не издавал указа, запрещающего дамам его носить?
Он окинул меня оценивающим взглядом с головы до ног. Маневр был на грани приличия, чуть более вольный взгляд и я просто обязана влепить пощечину, но герцог, видно, умел оставаться на грани.
Мари с интересом наблюдала за нашей словесной дуэлью.
– Боюсь, если увижу вас в мужском костюме, меня хватит апоплексический удар.
– Вы твердо уверены в этом? Тогда непременно надену! Ради этого стоит.
Герцог расхохотался:
– Согласен при условии, что выхаживать меня будете именно вы, мадемуазель.
– О, не сомневайтесь. Такую возможность поиздеваться над вами я не упущу ни за что!
Его глаза блестели веселым любопытством:
– Вы всегда так безжалостны?
– Нет, только по четвергам. А еще понедельникам, вторникам, средам, субботам и воскресеньям. Что пропустила пятницу, не заметила и сама.
Герцог де Меркер заметил, он повернулся к Мари:
– Герцогиня, позволите ли вы нанести визит в пятницу, чтобы полюбоваться на вашу очаровательную родственницу в менее воинственном виде?
– Будем рады, герцог.
– Благодарю вас, мадам. И вас, мадемуазель, авансом.
А потом случилось мое незапланированное выступление в салоне.
Ко мне неожиданно обратился сам господин Венсан Вуатюр, поэт и вдохновитель салона, чьи глаза просто горели над знаменитым красным носом и такими же щеками, а усы топорщились сильней обычного: