– Я не хочу торговаться с вами, генерал, но вы не учитываете того, что я еще и бизнесмен. Я не храню деньги в «чулке», они работают, крутятся и делают новые деньги. У меня в бумажнике больше тысячи долларов не бывает. Я привык жить скромно, как все политики, находящиеся на виду у публики и под пристальным наблюдением журналистов и коллег, постоянно роющих друг другу яму.
– Шикарная тирада, но я из нее ничего не понял. Вы отказываетесь от товара? Я найду другого покупателя. Я решил дать вам шанс, как бывшему владельцу дневника, – Я не отказываюсь, но, чтобы набрать такую сумму, мне понадобится не меньше двух недель. Вы готовы подождать? Только не подумайте, что я блефую. Я серьезен как никогда.
– Нет, я не тороплюсь. Сумма значительная даже для вас, и две недели я могу подождать. Точнее, десять дней. По миллиону на день. Такой компромисс меня устроит.
– Хорошо. Приложу все силы.
– Тогда позвольте откланяться. Через десять дней я к вам приеду за деньгами.
– Буду рад вновь увидеть вас.
Корякин встал и вышел. Наступил самый ответственный момент. Он шел медленно, не торопясь. Если он сейчас сядет в свою машину и уедет, то можно забыть о десяти миллионах, но если… Двое крепких ребят подошли к нему у самой машины. Телохранители были вежливы, но настойчивы.
– Извините, генерал, но портфель вам придется оставить здесь.
– А если я откажусь?
– Вынуждены будем применить силу. Не хотелось бы обижать пожилого человека.
– Конечно, вы молодые, сильные. Кажется, я вас уже видел. В «девятке» работали?
– Нет, мы сибиряки.
– Компромисс исключен?
– Исключен.
– Понимаю, – Корякин протянул портфель охраннику, – но только я пока уезжать не буду. Подожду десять минут. Мне кажется, ваш хозяин захочет меня вновь увидеть.
– Как хотите. Ворота вам откроют в любую минуту.
Охранники ушли в дом. Корякин открыл дверцу машины, сел на сиденье и закурил. Сработало! Может, он рано записал себя в маразматики?! Котелок еще иногда работает, надо только приучить себя им пользоваться, хватит на чужие мозги надеяться. Они вернулись раньше, чем генерал успел докурить сигарету.
– Губернатор приглашает вас к себе.
– Видите, я оказался прав. А вы не хотели идти на компромисс. С таким хозяином вы скоро окажетесь на улице.
Корякин неторопливо вернулся в кабинет.
– Вы что-то еще хотели сказать, Котельников?
– Что это такое?! – губернатор ткнул пальцем в тетрадь.
– Хорошо сделанная копия. А вы сочли меня за сумасшедшего и решили, что я поперся в чужой огород с оригиналом в надежде встретить здесь джентльмена и радушный прием?! Нет, Котельников, я на ваш счет не имею иллюзий. Достаточно было прочитать ваш дневник, чтобы понять, что вы за фрукт.
– Где оригинал?
– Спрятан в очень надежном месте. Вам его не найти. И никто не найдет, если я того не пожелаю.
– Хорошо. Я достану деньги через десять дней.
– Только теперь я вам не верю, губернатор. Сначала деньги, потом дневник. Привезете деньги туда, куда я вам скажу, и уедете. Деньги я предварительно проверю, все до единой купюры, а потом позвоню вам на мобильник и скажу, где вы сможете забрать свою тетрадь. И никаких компромиссов, губернатор! Это мое последнее слово. Если через десять дней денег не будет, я вас уничтожу. Прощайте!
Корякин взял со стола свой портфель и ушел. На этот раз беспрепятственно.
Котельников вытер со лба пот и, подойдя к соседней комнате, распахнул дверь. За ней стоял Попов.
– Ну что скажешь, генерал? Слышал, какие он давал тебе характеристики? Хорошего дружка нашел, ничего не скажешь. Змей Горыныч! Он опасней любого змея. Теперь все. Тетрадь пропала.
– Не паникуй, Алексей Бенедиктыч! Что-нибудь придумаем.
– Только не с твоими куриными мозгами! Я все уже решил.
– Уверен, твое решение правильное.
– А ты его выполнишь! Двое суток даю. Сам лично пойдешь и пристрелишь этого пса. Ты лично!
– Боюсь, у меня…
– Заткнись! Из-за твоей бездарности мы оказались в полном дерьме! Вот ты и расхлебывай! Или ты уже не хочешь быть генеральным директором?
– А это еще возможно?
– Я пока своего слова назад не брал.
– Но где же я найду дневник?
– А его никто, нигде и никогда не найдет. Или ты не слышал, что он сказал? Он его в землю зарыл, пусть там и гниет вместе с Корякиным. И учти, никаких наемных киллеров. Сам лично его пристрелишь. Тайну дневника он унесет с собой в могилу. Это твой последний шанс, генерал. Он тебе такой же враг, как и мне. Надеюсь, у тебя рука не дрогнет.
– А ты сдержишь слово, Алексей?
– Мы теперь одной веревочкой повязаны до гробовой доски. Навек вместе.
– Хорошо, я тебе верю. Нас слишком многое связывает, здесь ты прав. Можешь и мне верить. Я убью сволочь.
Котельникову стало легче.
– Давай по стакану, и в баньку. А утром выспишься – и за работу. Ты еще молодым фору дашь!
* * *
Дверь распахнулась, и в избу ввалился Бычара. Иван, как пришел, сел у окна и сидел не шевелясь весь день. Ему проще было бы еще один сейф вскрыть, но только не мучиться в безделье, сознавая свою ненужность и беспомощность.
Появление Тимохина, растрепанного и разъяренного, его ничуть не удивило, а увидев запекшуюся на волосах кровь и наручники за его спиной, Иван тихо сказал:
– Допрыгался, неуловимый мститель.
– Надо разрубить наручники, ключей у меня нет!
– Какие там ключи, булавка сгодится.
В избе нашлась шкатулка с нитками и иголками. Наручники – не сейф, много времени не требовали.
– Благодари Бога, что жив остался, Пинкертон.
– Они не пройдут! Там столько ловушек заготовлено, мало не покажется!
– А они везучие. Разве не замечал?
Тимохин полез под кровать и достал два обреза.
– Я короткую дорогу знаю. Вездеходка здесь есть. По прямой, по просеке за сорок минут доберемся. Мы их обгоним в любом случае. – Капитан положил на стол обрез и патроны. – Бери. Пора и тебе в работу включаться. Уж больно хорошо ты их вооружил, а теперь и отцовский пистолет у них в руках. Трофейный «вальтер» сам маршал Жуков подарил отцу, говорят, самому Гиммлеру принадлежал. Тимохин снял с гвоздя два плаща, один бросил Ивану. – Гроза надвигается. Прихвати. Торопиться надо, скоро стемнеет. Они побежали к сараю за домом.
Есть люди, утверждающие, будто подлецам всегда везет. Может, это и так, но Бычара ничего об этом не знал. Сотни капканов, расставленных на пути охотников, так и не сработали, а сам Тимохин угодил в западню, благо голова оказалась крепкой. Крепкая голова – еще не признак ума. Ни тактика, ни стратегия, продуманные им, не дали результатов. Когда они с Ушаковым выгоняли из сарая вездеход на воздушной подушке, охотники достигли своей цели. Просека вывела их к коттеджу с номером двести тридцать один.