Машина остановилась на поляне. Из нее выскочили двое мужчин и побежали к дому. Вдруг Кешка так закричал, что Анна испугалась.
– Папа! Папа! Ты меня нашел!
Ушаков и Тимохин приближались. Вот она, минута счастья! Но Анне показалось, что ее кладут на операционный стол, чтобы удалить жизненноважный орган, без которого она не сможет существовать. Кешка перестал кричать. Отец бежал рядом с тем капитаном, который его арестовал. Мальчик выскочил за калитку и бросился к отцу. Иван схватил Кешку и крепко прижал к себе. Тимохин подскочил к забору и распахнул калитку.
– Живы! – заорал он. – Значит, получилось! Едрит твою налево! Знал, что получится!
– Мудак ты, капитан, – тихо сказала Анна. – Из тебя стратег, как из говна пуля. Кешке скажи спасибо, он одному придурку задницу прострелил. Другой у сарая валяется, собаками в клочки разодранный, а дружок твой у крыльца кровью истекает. Так что радуйся. Добился своего.
– Значит, они дошли?
– А ты сомневался? Посмотри на себя в зеркало. У тебя башка с правой стороны на три размера увеличилась.
– Главное, все живы! Радуйся! – И Тимохин побежал к дому.
Анна увидела Кешкиного отца, и у нее защемило сердце. Вот он, синеглазый герой, а она так плохо выглядит сегодня!
– Познакомимся еще раз? – спросил Ушаков, держа сына на руках. – Меня зовут Иваном. А ты – Анна. Помнишь меня?
– Конечно! Хороший отец у Кешки. Он мне про тебя все уши прожужжал.
– Эй, ребята! – Они оглянулись. Тимохин махал им рукой. – Тащите Петруху в самоходку, а я с фраером разберусь.
Когда мотор затих вдали, Тимохин вернулся в дом. Котельников лежал на полу и стонал.
– Ну, герой, дал ты тут всем просраться! Я все думал, какую казнь ты заслуживаешь? Так и не решил. Сдохнуть я тебе позволю, конечно, но на прощанье должен тебя похвалить. Ты первый преступник, которому удалось меня вырубить. Я таких щенят, как ты, двумя пальцами брал и даже не засчитывал за заслугу, но ты меня удивил.
– Послушай, жирная скотина! Заткни свое хайло! Мне нужен врач, а потом отвезешь меня домой. За хлопоты получишь пару тысяч зелени…
– Миллиард! На меньшее не согласен. Тебе жить осталось лет пятьдесят. В году триста шестьдесят пять дней, умножим на пятьдесят, а потом оценим каждую минуту жизни. Сейчас ты ее не ценишь, а когда поймешь, что теряешь ее, тогда на любые условия согласишься. Тысяча долларов – одна минута. Увидишь смерть, тысяча мелочью покажется. Пора ответ держать, как баб насиловать и резать и детям позвонки ломать!
– Ты что Несешь, мужик?! Спутал меня с кем-то?
– С твоим отцом. Тоже душегуб знатный, но и он свое получит. Вставай, тварь, пошли.
– Куда? Я ранен. Мне врач нужен!
– А я и поведу тебя к врачу. Работает чисто, тебе понравится.
Тимохин выволок Никиту за калитку и потащил в лес. Метрах в сорока от опушки капитан остановился и сказал:
– Это то, что нужно. – Он осветил фонарем дерево, присел на корточки и осмотрел землю. – Здесь тебе будет очень хорошо, приятель.
Тимохин посадил Котельникова на землю, привалил к дереву, завел руки за ствол и защелкнул наручники.
– Послушай, мужик, освободи меня! Я отдам тебе все, что у меня есть, клянусь! Все отдам! Отвези меня домой. Мне страшно! Тут звери!
– Боюсь, зверям ничего, кроме костей, не достанется. Шакалы погрызут мозговые косточки. На тебе кровь невинных людей. Но она не видна. Зато видна твоя кровь. – Он осветил ноги Котельникова, и тот увидел бурую шевелящуюся массу. – Видишь? Это рыжие муравьи. Они больше обычных в пять раз. Кровь – это их любимое лакомство. К утру от тебя останутся только обглоданные кости. Ты будешь чувствовать, как они тебя жалят и жрут. Ты сможешь за этим наблюдать, пока работает сердце. Ты заслужил это удовольствие. Их армия будет расти, и вскоре они облепят тебя всего, ты сможешь сожрать тысячу штук, но меньше их не станет. Они очень упорны, трудолюбивы и не любят тухлятины. Эти твари сожрут тебя, пока твоя кровь горяча, свежи печенка и легкие. Они любят ливер. Сдыхай.
Котельников заорал. Тимохин положил фонарь на землю и ушел.
В доме, где недавно прятались Анна и Кешка, его беспокойный сон еще долго нарушали безумные вопли из леса. Над трупами собак и человека на дворе уже кружились стервятники. Их ждало истинное пиршество. Охота продолжалась.
* * *
Раненого Петра привезли в медпункт. Он потерял сознание еще в пути. А Анна так надеялась, что он отдаст распоряжение их выпустить! До утра ждать нельзя, вернется капитан, и ей крышка. Вместе с Иваном и Кешкой они вышли из медпункта под проливной дождь. Кешка прятался под полой отцовского плаща, только кончик носа выглядывал.
– Что будем делать? – спросил Иван.
– Вы как хотите, а мне надо искать лазейку. Здесь оставаться я не могу.
– Будем искать вместе, только не проявляй инициативы и не спорь.
– С мужчинами вообще лучше не спорить, – подал голос Кешка. – Она это уже поняла, па. Вообще, Анна очень умная.
– Оценил наконец-то, – пробормотала Анна. – Куда идти?
Они долго шли по направлению к главным воротам. Когда увидели прожекторы КПП, свернули в лес и выбрались к забору. Иван включил фонарь и осветил частокол.
– Хороший штакетник! – вырвалось у Анны. – Боюсь, не перепрыгну, если только Кешка не поможет.
Иван ничего не ответил, он шел вперед, пока луч фонаря не наткнулся на красный флажок, торчавший между бревнами.
– Нам сюда, – сказал Ушаков.
Анна многое повидала, но такое видела впервые. От легкого удара ногой в стене образовался ровный проем, словно открылась дверь. Затем сказка продолжалась в виде костра с шашлыками, красного вина и шофера с машиной. В Москву возвращались с песнями. Анна с Иваном сидели на заднем сиденье, Кешка между ними. Он голосил громче всех.
Тяжелые тучи закрыли все небо. Дожди шли и в Москве, и в пригороде.
Губернатор готовился отойти ко сну, когда зазвонил телефон. Он снял трубку и услышал голос генерала Попова.
– Алексей, я сделал это.
Котельников вздрогнул, вспомнив их последний разговор.
– Корякин?
– Да, он приказал долго жить. Честно тебе скажу, у меня поджилки трясутся. Тяжелую ты поставил передо мной задачку.
– Вот что, Юра, приезжай ко мне на дачу, мы все обсудим в деталях. У меня есть чем тебя успокоить. Главное – не паникуй. Все обойдется. Чисто сработал?
– Надеюсь.
– Знаешь что… Лучше не ко мне. Доедешь до пятнадцатого километра и сверни направо. Проселочная дорога выведет тебя к заброшенному монастырю. Там мы сможем поговорить спокойно, без посторонних глаз и ушей. Ты молодец! Считай, кресло генерального твое.