– Без проблем, если ты хорошо платишь за эту свободу, а в случае серьезных проверок как дисциплинированный солдат вовремя появляешься и сидишь на нарах, пока проверка не кончится. Но во время следствия такое невозможно.
– Это понятно. Но как договориться с начальством колонии? С человеком со стороны они на сделку не пойдут.
– Конечно. У меня есть на примете пара серьезных авторитетов, с которыми любой начальник ИТК сядет за стол переговоров.
– Назови сумму, и я заплачу. Ударили по рукам. Прощаясь с Родионом, Иван передал ему конверт.
– По этим документам можно получить шесть отличных машин на таможне. Миша-Нырок имеет слабость к автомобилям, а ездит на «шестерке». Нехорошо получается, он нам очень помог, но даже от денег отказался. Пусть заберет машины. Нам они ни к чему, а ему радость.
– Борзыми щенками расплачиваемся?
– Зря ты так! Мы делаем ему подарок за доблестный труд. Теперь можно считать, что мы со всеми долгами разделались. Каждый получил свое.
– Надеюсь, что так. Ладно, езжай домой, Анна, небось, нервничает. Да и Кешка тоже.
– Странно, но я уже отвык от мысли, что меня кто-то где-то ждет.
– Ты человек семейный, в этом твоя жизнь. А меня никто, нигде не ждал и не ждет. И я от этого не страдаю. Вольной птице легче живется.
– В этом вопросе мы общего языка не найдем.
– Хорошая женщина твоя Анна. Видел бы ты со стороны, как она на тебя смотрит. Поверь, я оцениваю людей по глазам и редко ошибаюсь.
– Анна не моя. Такой бабе нужен настоящий мужик, а на меня ни одна женщина на улице не обращает внимания. Только натыкаются, будто я пустое место и меня не видно. Анна из их числа.
– А ты, Ваня, дурак! Боюсь, я в тебе ошибался.
Родион вышел из машины, остановившейся возле дома, где никто его не ждал.
Тяжеловесная стальная калитка открылась. Охранник увидел перед собой троих непрошеных гостей, двух мужчин и женщину. В первую секунду его смутил мундир с майорскими погонами на одном из мужчин. Он не мог понять, где служит этот человек, но догадался, что в органах, юстиции.
– Нас интересует хозяин дома! – строго заявил голубоглазый в штатском.
– А кто вы такие? – смутился здоровяк, разглядывая странную форму на женщине.
– Старший инспектор налоговой полиции Рябов, старший судебный пристав Курбатов и следователь прокуратуры Локтионова.
Все трое помахали перед носом охранника своими удостоверениями.
– Я должен связаться с хозяином.
– Это не обязательно. У нас санкция на обыск. Не осложняй себе жизнь, приятель. Проводи нас в дом к шефу.
Жизнь усложнять охраннику не хотелось, учитывая то, что он был в федеральном розыске, как и многие из его коллег, скрывавшиеся за высоким забором дачи Сабурова.
– Хорошо, идемте.
Двухэтажный каменный особняк имел деревянную надстройку. Огромный участок выглядел строительной площадкой, большая половина была перекопана, вырублены яблони, сливы и кустарник. Все выглядело так, будто кто-то собирался сравнять с землей то, что было сделано раньше.
Евгений Сабуров гостей не ждал. Он выглядел растерянным в махровом халате за скромным завтраком. Судя по мешкам под глазами и красным прожилкам на белках, Сабуров страдал от похмелья.
– Чем обязан столь представительной делегации?
– Вашей теневой деятельности, господин Сабуров.
– Покажите ваши документы.
Он долго их изучал и разглядывал лица.
– Здесь не таможня, господин Сабуров. Надеюсь, вас удовлетворили наши документы?
– Вполне. Присаживайтесь. Готов ответить на ваши вопросы.
– Вот в этом я как раз сомневаюсь, – сказала Анна, одетая в форму прокурорского следователя.
Сабуров оставался невозмутимым.
– Почему вы не указали в декларации эту дачу? – спросил Родион, на котором был мундир налоговой полиции, – Согласно купчей, вы приобрели ее в феврале, а декларацию о доходах подавали тридцатого марта.
Сабуров криво усмехнулся.
– Вы же видели, что строительство не закончено, я должен завершить стройку, а потом сделать оценку. С чего же платить налоги?
– Какая непростительная безграмотность, Евгений Александрович! – улыбнулся Капралов. – Вы купили готовый дом за сто тысяч долларов. С этой суммы вы обязаны заплатить налоги. Вот копия купчей на покупку дома.
Он выложил на стол ксерокопию документа.
– Так это Поспехин-младший вас на меня навел?
– Не совсем так. Его отец тоже не любил платить налоги. Мы хотели разобраться с художником, а выяснилось, что он умер. Нашли наследника, но Егор Поспехин сообщил, что продал дачу и предъявил купчую. Ну а вас долго искать не пришлось. Вы наш старый клиент. – Родион был очень убедителен. – К тому же вы скупили пять картин у известного коллекционера Брагина. Вы силой заставили его подписать документы и заплатили гроши. Экспертная оценка полотен составляет около миллиона долларов. По нашим сведениям, вы обманным и насильственным путем приобрели картины Флавицкого для перепродажи их на Запад. Ждете гостей из Канады. У нас есть заявление коллекционера и есть стенограмма ваших переговоров с канадским посредником. Что вы на это скажете?
– Насчет дачи я с вами согласен. Я передумал ее покупать и собирался вернуть сыну покойного художника. Вот почему я не внес ее в декларацию.
– Вы нанесли дому значительный ущерб.
– Он возмещен затратами на надстройку третьего этажа. А сад новый вырастет.
– Вы отказываетесь от дачи?
– Совершенно верно. Если Поспехин готов ее принять обратно, то вопрос можно считать закрытым.
– Попробуем его уговорить, – деловито сказала Анна.
– Я не думаю, что он откажется и найдет более выгодный вариант для перепродажи. А что касается коллекционера и картин, то купчая подписана. Сделка совершена в апреле, и я внесу картины в декларацию нынешнего года. Не вижу проблем.
– Проблемы серьезные, – продолжал Ушаков. – Первая заключается в том, что картины лишь хранились в доме коллекционера. Он давно уже подписал дарственную Русскому музею в Петербурге. К тому же они застрахованы и являются государственной собственностью. Вы заставили силой подписать купчую – и коллекционер это сделал, – но она не имеет юридической силы. Он уже дает показания, а вы обвиняетесь в хищении государственной собственности в особо крупных размерах с целью перепродажи культурных ценностей за границу. Мало того, вы подозреваетесь в убийстве художника Николая Поспехина и похищении четырех его работ с той же целью.
– Не перегибайте палку, любезные господа! Все требует доказательств.
– За тем мы сюда и пришли, – твердо заявила Анна. – Вот санкция на обыск.