– Нет, – Беннет взглянул на Сэма и сдвинул очки на лоб. – Я только беспокоюсь, не доверился ли он кому-либо из дилетантов, – Двое мужчин долгое время смотрели друг на друга. Сэм первым отвел взгляд.
– Я уверен, что он бы не сделал этого. – Сэм даже не пытался скрыть того, что это все его забавляет.
– Почему ты его не спросишь, что с ним было? – Он повернулся к Нику.
– Николас, ты выставляешь себя дураком, брат, – сказал Сэм резко. – Очнись, посмотри на все эти научные умы, которые наблюдают за твоим представлением!
Ник оглянулся. Какое-то время он выглядел удивленным. Затем он выдавил жалкую усмешку, и гнева как не бывало.
– Мне очень жаль, не знаю, что на меня нашло. Не знаю, что я тут наговорил…
– Все в порядке, – сказал Беннет медленно. Он внимательно смотрел на Ника. – Ты не сказал ничего, о чем стоило бы беспокоиться. А теперь давайте посмотрим, что мы может сделать для Джо. В конце концов, именно из-за нее мы и собрались, – Он оглядел остальных. – Кто-нибудь еще хочет ее опросить перед тем, как я выведу ее из гипноза? Нет? Ну ладно.
Какое-то время Джо бессмысленно оглядывала комнату, пытаясь понять, что с ней происходит. Ее нос опух, глаза были в слезах. Сара взяла коробочку с платочками и незаметно положила их на диван около нее. Джо вытянула один.
– Извините, – промолвила она жалобно. – Так глупо расстраиваться, кажется, что я еще плачу.
– Я сделаю кофе, – сказала Сара тихо. – Для всех. Я думаю, что это следует сделать до того, пока кто-нибудь не начнет задавать вопросы.
– Но я хочу знать, – сказала Джо. Она высморкалась. – Говорила ли я на уэльском? Понимали ли вы то, что я говорила. – Она посмотрела на Венди.
Венди кивнула.
– Ты говорила на настоящем средне-уэльском диалекте. Я не думаю, что существует какая-то вероятность того, что ты выучила его случайно или без длительного и интенсивного изучения. Таким образом, это не может быть криптомнезией. Твое произношение было беглым, если не сказать необычным – я не могу знать, насколько оно было верным, но подозреваю это. Я в полной растерянности, не знаю чем объяснить то, что ты сделала.
Беннет улыбнулся.
– Так ты все еще не довольна моим объяснением?
Венди рассмеялся.
– Я воздержусь от критики. A ydych chi'nfyn deall i? Pa rydwi'n dweud? – Она неожиданно оглянулась на Джо.
Джо отрицательно покачала головой и пожала плечами.
– Бесполезно. Все прошло. Я больше ничего не понимаю. – Она приложила руки к голове. – Что вы сказали?
– Я только спросила, понимаешь ли ты меня. – Венди встала и бросила свои записи на стол. – Это сверхъестественно, слишком сверхъестественно. – Она повернулась, чтобы посмотреть на Карла. – Это может быть своего рода одержимость? Или даже случай раздвоения личности.
– Об этом не может быть и речи, – твердо сказал Карл. – Джо пришла ко мне без каких-либо прецедентов умственных или личностных проблем. Что бы это ни было, я уверен, что это идет из ее прошлого.
– А теперь это стало частью ее настоящего, – негромко вставил Сэм. – Я подозреваю, что прошлое осталось нерешенным. Возможно, решение придет только в этой жизни.
Джо нервно вздрогнула.
– Сэм, это ужасно! Что ты говоришь?
– Люди не рождаются вновь без цели, Джо. Они возвращаются, чтобы усовершенствоваться или искупить свои грехи.
– Вздор, – Джим Паксман взглянул на Сэма, не скрывая недовольство. – Я никогда не слышал такого вздора. Если это отголосок прошлых дней, тогда это всего лишь отголосок. Он имеет не больше значения или смысла, чем случайное проигрывание старой пластинки. Эта женщина в каком-то роде выступает в роли инструмента, а… – он пытался подобрать нужное слово.
– Ты имеешь в виду роль медиума, – вставила задумчиво Венди.
– Если тебе это угодно, но в этом есть какая-то психическая подоплека, с чем я не согласен. Мы не имеем дело с эктоплазмом или кристаллическими шарами. Мы здесь говорим вовсе не об этом.
– Неужто? – сказал Ник.
Все посмотрели на него. Наступило выжидательное молчание.
Позади них Сара распахнула дверь. Она несла на подносе восемь чашек кофе.
Сэм и Ник вернулись в Корнуолл-Гарденс вместе с Джо. В такси все хранили молчание и, как только они зашли в квартиру, Ник направился к буфету за бутылкой скотча.
Джо откинулась на софе.
– Такое впечатление, будто мой мозг пропустили через мясорубку, – сказала она. Она прикрыла глаза рукой. – Разве это не смешно? Я думала, сегодня что-нибудь докажет. Либо то, что у меня галлюцинации и я все выдумываю, или то, что это все на самом деле имеет место, и я являюсь перевоплощением Матильды де Броз, но все же, несмотря на все разговоры, споры и всех этих экспертов, мы не получили никаких доказательств. На самом деле теперь стало даже хуже. Единственное, что им удалось сделать, это заставить меня с ужасом осознать, что существует намного больше теоретических объяснений моего состояния, чем я когда-либо предполагала, и я нахожусь в еще большем смятении.
– Забудь все, Джо, – Ник присел рядом с ней, вздохнув. – Какого черта тебе нужно было играть роль препарата под микроскопом? Или выставить меня в этой роли. – Он нахмурился.
– Мы знаем то, во что мы верим. Именно это важно.
– А во что мы верим? – вставил Сэм.
– Вот в этом-то и дело. – Джо выпрямилась. Благодаря скотчу, на ее щеках выступил румянец.
– Я больше ничего не знаю. Только то, что это не только я. Мы все втроем замешаны. Ведь так? – Она перевела взгляд с одного брата на другого.
– Возможно. – Сэм вышел на балкон и стоял, осматривая площадь. За перилами группа детей играла на траве с огромным пластмассовым мячом в полосочку. Он повернулся, чтобы опереться на балюстраду.
– Все мы должны испытать в здравом уме и записать детально и беспристрастно то, что происходит. Особенно ты, Джо, если ты все еще хочешь написать книгу обо всем этом. Эта книга будет иметь огромное научное, или оккультное, или историческое, или лингвистическое, или какое-нибудь еще значение. Пусть эксперты Беннета с их аналитическими умами порвут ее на кусочки. С этого момента мы исключаем их из игры. Они нам не нужны. Этот гипнотизер сам по себе, конечно же, дурак. Вы же это понимаете, не так ли? Несмотря на все его дорогие офисы и количество медицинских штучек, он неквалифицированный психиатр.
Ник приподнял бровь.
– Он не мог бы называть себя доктором, если бы у него не было квалификации.
– Он получил квалификацию терапевта в Вене сразу после войны, но насколько я понимаю, у него не было практики ни как врача общего профиля, ни как специалиста до тех пор, пока он не приехал в Англию, где он недолго занимался лечением гипнозом и выдавал себя за эксперта в области откровенно сомнительных дел.