Вот только сперва надо короновать Шорнаха.
Для того в столицу по мокрой распутице ранней весны и теперь еще, в благодатной апрельской зелени, собиралась знать. Кто-то нехотя, иные с проснувшимся любопытством или даже с надеждой выслужиться при новом дворе. Так или иначе – и для них выбора нет, прежняя династия погибла. Даже малолетний наследник Канэми исчез невесть где. Потому с запада, так объявили уже давно, прибудет сама вдова Стояра, чтобы передать земли Канэми новому королю. Потеряв семью, она не видела более в жизни смысла и желала удалиться в тихий уединенный замок, так говорили. А пока Ладу ждали в Янде. Не одну, это стало известно недавно. С ней шли на поклон к новому королю прознавшие о бедах севера послы Амита и дальних неведомых земель. Вот сколь повсеместно, оказывается, наслышаны про демонов и желают объединить усилия в борьбе с небывалым злом.
«Борцы со злом» и ехали теперь по западному тракту, с любопытством изучая незнакомые земли впереди и окутанный вечерней шалью тумана город. Он и правда казался в это время золотым. Белый замок сиял над господствующим холмом. Узорчатый расписной каменный город праздничным пряником блестел за высокими стенами старого города, крыши лоснились поздним светом, цветные стекла играли лучами, стены каменного града переливались теплыми оттенками. Деревянные слободки с прихотливой резьбой конька, ставен и скатов крыш спускались от стен к самой реке, разбегаясь вдоль дорог далеко, кое-где достигая леса.
Западный тракт предлагал незнакомому путнику трудный выбор из десятка дорожек – к северным небогатым, но добротным даже на вид, постоялым дворам купцов, к обширному подворью у слияния с южным торговым путем, или мимо, вдоль стен к воротам. Ближним, именуемым Луговой гай, соседним севернее – их звали Лесным заслоном, или южнее – эти прозывались Птичьей башней, Поречными вратами…
Для выехавших из леса первыми выбор оказался непосильным. Кормчий осмотрелся, задумался на миг и рявкнул: «Спустить паруса!» Апельсиновый Шлюп прижал уши и испуганно осел на круп. Он так и не привык к голосу адмирала. Тарсен подобрал повод покороче и успокоил несчастное животное очередным сухариком. Тем временем к Игану присоединились четверо южан «из драгоценной и святой Юктассы». Все одеты по сезону в костюмы далекой родины: просторные шаровары тонкой верблюжьей шерсти, сапоги красной кожи с незнакомой вышивкой, шелковые рубашки. Поверх того – куда более практичные в вендирский капризный апрель меховые шубы, выглядящие на чужаках удручающе нелепо. На головах – отрезы златотканого юктасского шелка: по незнакомому здесь обычаю намотаны в много слоев, а свободный край полотна прикрывает лицо, оставляя открытыми лишь глаза.
– Вообще-то я вспомнил, – решил «обрадовать» юктассцев скучающий Вэрри, поправляя свою чалму и откидывая с лица ткань. – Закрывают лицо во время песчаной бури. А полностью, как вы, вместе со лбом, да еще таким плотным шелком – это вариант для замужних женщин.
– Так я и знал, – фыркнул Яромил. – Вспомнил он то, чего не забывал! Сперва объявил нас троих немыми телохранителями своей посольской милости. А теперь выясняется новая пакость. Где, кстати, маленькая хулиганка Мира? У нее вредности, поди, набрался! Чего стоит одно умывание луковой шелухой для смуглости, я уже зверею от ее предусмотрительности!
– Вот и зверей – но молча, телохранители посла всегда немы, им усекают языки во избежание разглашения тайн, – назидательно пояснил айри. – А других вариантов не было: не могу ведь я числить вас женами, например. Всемил еще туда-сюда, а ты совсем не годишься в южные красавицы с такими плечищами. Про среднего я молчу – какому послу нужен «такой неверный жена»? Да и телохранитель, знаешь ли… он от безутешной вдовы не отходит, а посла могут воровать любые злодеи. Кстати, ей уже давно пора начинать плакать, а вам привыкать нерушимо молчать и смотреть под ноги, сделав щель в шелке поуже.
Яромил послушно поправил чалму и замычал невнятно, довольно ловко изображая немоту. С тех пор, как Арифа и Диля остались за толстыми и надежными стенами родового замка Лады, князь стал весел и беспечен. Еще бы – что может угрожать его родным там, под охраной подошедших с запада полутора тысяч моряков Игана, ожидавших по весне, как и было условлено, приказа кормчего у границы Амита. Демонов в Канэми, на первый взгляд, не нашлось, но Грай и Полень остались там и обещали проверить всё досконально. Конт – личная гвардия князя Канэми, пять сотен потрясенных его возвращением и совершенно счастливых бойцов, тоже готова была постараться. Пока же они перекрыли дороги на Вендир позади «посольства», тормозя распространение слухов и затрудняя работу доносчиков Шорнаха, в существовании которых никто не сомневался. Как и в том, что до Янды этим людишкам не добраться в опасный для коротких планов Игана и Яромила срок.
Стояр осадил коня у передовой группы, сердито поправляя «намордник», как ядовито-сочувственно прозвали свободный край чалмы туннры. Уверенно указал на Птичью башню: вдова князя должна въезжать в город там, ее будут ждать и проводят до канэмского дворца, просторного двухэтажного каменного строения в самой богатой части белого города. Одна ночевка – и их наверняка примет нетерпеливый Шорнах, давно мечтающий о сладком пироге под названием Канэмь.
Посольский поезд тронулся по указанной дороге после новой громогласной команды кормчего. Колонна из Канэми вышла совсем небольшая, так и быстрее, и подозрений никаких. Возглавляли поход уже описанные «послы Юктассы», наскоро одетые портными в Канэми соответственно советам Вэрри. Он достаточно точно воспроизвел по памяти костюмы безмерно далекой страны. Правда, крой относился ко времени его последнего визита туда лет сорок назад, но прочие в Юктассе вовсе никогда не бывали, так что беспокоиться нет причин. Кривые сабли – самые настоящие – нашлись в коллекции оружия Стояра, шелк достали из запасов княгини. Рядом с южанами ехал Иган с тремя десятками личной охраны, следом обычно туннры Тарсена в таком же числе. Далее конники Амита, неделю назад избравшие под общий хохот старшего воина отряда «полномочным послом его светлости князя к наместнику Вендира». Ничего незаконного в таком выборе не углядел даже придирчивый к мелочам при построении планов Иган. Если Шорнах не имеет права зваться наместником, то к чему церемониться, отсылая к нему настоящее посольство? Вэрри за один вечер соорудил великолепного качества верительные грамоты с печатями, лучше подлинных, и для амитцев, и для юктассцев. Шрифт впечатлил даже Ладу. (А за право сохранить сафьяновый чехол с тиснением и росписью Тарсен наспех подрался с Яромилом, разгромив комнату. Обоих выгнали во двор и обозвали «дикими кабанами», но они не расстроились.)
По обочине, иногда отставая от «посольства», иногда перегоняя его, ехали Деяна и Мира, усердно «скорбящие» рядом с княгиней Ладой и не менее тщательно охраняющие ее и присматривающие за общим покоем на тракте. Две снави – хорошее основание надеяться, что незамеченными к «посольству» не приблизятся даже самые опытные лазутчики. Впрочем, демоны сняли охрану-конвой с покоев княгини, едва Канэми достигло фальшивое известие о гибели Стояра. «Вдова» уже ничего не могла изменить в игре Шорнаха, да и подкосила ее страшная весть. Когда муж вернулся совершенно живой и здоровый, женщина долго не решалась поверить в такую удачу, не отпускала его и на шаг от себя. Вот и теперь догнала и пристроилась рядом, не в силах соблюдать оговоренный заранее порядок движения. Снави тоже не замедлили присоединиться к группе, оттирая княгиню от «юктасского телохранителя» и усердно уговаривая не забывать о трауре. Город ближе с каждым шагом, дорога уже далеко не пустынна, а она продолжает так некстати улыбаться!