Нацарапав последнюю букву в слове «поцелуй», Белль отдала чернильницу и перо Стивену, постаравшись принять при этом самый непринужденный вид, какой только могла. Потом подула на бумагу, чтобы чернила высохли, и, убедившись, что все в порядке, сложила листок и принялась ждать, пока Стивен сделает то же самое.
— Вы сказали — до одиннадцати? — переспросил он, взяв в руки карты и поудобнее усаживаясь в кресле.
— Да, как обычно, — кивнула Белль, разглядывая карты и прикидывая, сколько у нее на руках козырей.
Партия обычно не занимала много времени, поскольку ни особенного хладнокровия, ни умения трезво взвешивать шансы тут не требовалось. Они еще не успели доиграть до конца, как вдруг усталым умом Белль овладело какое-то безумие. Соглашаясь играть, она нисколько не сомневалась, что выиграет, и была твердо намерена сделать все, чтобы добиться победы: во-первых, потому, что терпеть не могла проигрывать, а во-вторых, ей страшно хотелось иметь портрет Стивена. Но, разглядывая великолепный набор карт, который она держала в руках — полный комплект козырей, дававший несомненную уверенность в том, что победа у нее в кармане, — она вдруг почувствовала внезапное и неизъяснимое желание узнать, что же поставил на кон Стивен. Впрочем, не было нужды гадать, чего он хотел от нее — вернее, она была абсолютно уверена, что угадала, — просто Белль сгорала от любопытства увидеть своими глазами, что именно он счел вполне приемлемым штрафом в случае, если она проиграет.
Кроме этого, было еще одно препятствие, мешавшее ей ответить на вопрос, какой же листок бумаги выберет сам Стивен в том случае, если она слукавит и победа достанется ему. Вначале Белль нисколько не сомневалась, что тогда уж он наверняка развернет свой собственный листок, чтобы потребовать от нее поцелуй. Но тут вдруг ею овладели сомнения. Что, если она ошиблась? В конце концов, получить поцелуй можно каким-нибудь другим способом. А что, если и его сейчас тоже снедает жгучее любопытство? Что, если и Стивен сгорает от желания узнать, что написано на ее половинке листка? Возможно ли, чтобы неизвестность оказалась более заманчивой, чем неприкрытое желание, ясно читавшееся на его лице?
Глядя, как Белль задумчиво покусывает нижнюю губу, Стивен, в свою очередь, гадал, о чем она думает. Девушка явно пребывала в растерянности, и это сбивало его с толку, потому что в самом начале игры уверенности ей было не занимать. Она явно предвкушала, как выиграет эту партию, разбив его в пух и прах, — это было просто написано у нее на лице. Даже сейчас она, пожалуй, не столько боялась проиграть, сколько просто обдумывала какую-то хитрость.
Пришло время выложить карты на стол. Стивен начал первым, но на карты он не смотрел — взгляд его ни на секунду не отрывался от лица Белль. А та, затаив дыхание, не спускала глаз с его рук. У Стивена на руках оказалось девять козырей.
— Вы выиграли, — выпалила она, даже не взглянув на карты.
Потом небрежно сбросила свои — рубашкой вверх. И только потом подняла на него глаза. Лицо ее сияло таким простодушием, такой невинностью, что Стивен насторожился. Заподозрив, что дело нечисто, он подозрительно разглядывал Белль, гадая, зачем ей понадобилось врать.
— Неужели выиграл?
Поколебавшись немного, он наконец решил оставить все как есть. К чему ловить ее на заведомой лжи и выпытывать у девушки, почему она вдруг так неожиданно прекратила игру.
— Да… так что можете выбрать бумажку со ставкой… любую, какую хотите.
Ему внезапно показалось, что она нервничает. Рука Стивена ненадолго задержалась над одним из двух клочков бумаги, которые писал он сам. Но потом вдруг, повинуясь неясному импульсу, он взял расписку Белль.
— Тут написано, что бы я хотела от вас в случае выигрыша, — предупредила Белль.
Стивен, ни на мгновение не спускавший с нее глаз, заметил, что она буквально просияла от радости, и сообразил, что сделал правильный выбор. Улыбнувшись, он весело бросил:
— Признаюсь честно, именно это я как раз и хотел узнать. Любопытство — это недуг, которым я страдал с самого детства.
Белль, опустив глаза, ждала, пока Стивен, развернув записку, поднес ее к свету. Как ни странно, он так ничего и не сказал. Убедившись, что ждать ответа бесполезно, Белль подняла на него глаза.
— Думаю, если вам не терпится получить мой портрет, мы без труда найдем в Йорке кого-нибудь, кто напишет его для вас лениво проговорил Стивен. Его взгляд, по-прежнему прикованный к лицу девушки, завораживал. — Ну а если особой срочности нет, то я немного знаком с Элизабет Ле Брюн. Я могу попросить ее написать для вас мой портрет — когда мы вернемся в Лондон после свадебного путешествия.
— Я подожду, — заверила его Белль, улыбнувшись такой ослепительной улыбкой, что Стивен зажмурился. А потом, видимо, припомнив, что это будет только после их медового месяца, вдруг спохватилась: — Но вы даете слово, что закажете для меня миниатюру, да, Стивен? Что бы ни случилось!
— Конечно. Уверяю вас, я ни в коем случае не забуду это сделать, я всегда привык платить свои долги.
— Спасибо, Стивен. Так помните, вы обещали!
Стивен в знак согласия молча кивнул, но что-то в ее словах не давало ему покоя. Смутное чувство подсказывало ему, что в этом непонятном желании получить его портрет явно крылся какой-то подвох. Но Белль так сияла и казалась такой счастливой и довольной, что Стивен постарался отогнать от себя подозрения и тоже развеселился. Конечно, улыбка Белль была прекрасна, но она не могла заменить поцелуй, а именно о поцелуе он мечтал. Но почему-то он не чувствовал себя обманутым. Да и с чего бы, раз ему преподнесли другой, не менее ценный подарок. Похоже, Белль не совсем уж равнодушна к нему — иначе с чего бы ей вдруг захотелось получить его портрет? Возможно, она собирается даже носить его на груди. Разве это не говорит о том, что его дела идут на лад?
Даже сгорая от любопытства — как он только что честно признался Белль, — Стивен по-прежнему боялся, что девушка каким-то образом узнает, что он сам написал на своем листке. Поэтому он поспешно сгреб со стола все четыре бумажки, скомкал их и зашвырнул в камин. И на душе у него стало легче. После столь возвышенного и романтического желания, которое высказала Белль, его собственная просьба о поцелуе могла бы показаться грубой и приземленной. А Стивену меньше всего хотелось разочаровать свою невесту.
— Не хотите сыграть еще партию? — спросила Белль.
Она бросила взгляд в камин, где скомканные листки бумаги вспыхнули ярким пламенем. На лице ее выразилось столь явное разочарование, что Стивен усмехнулся:
— Только не сегодня. Нам с вами нужно как следует выспаться, ведь день предстоит нелегкий, а до рассвета всего несколько часов. — Стивен поднялся. — Пойду выйду на улицу — немного подышу перед сном свежим воздухом. А вы пока успеете приготовиться ко сну. Послать вам служанку?
— Нет, не надо. Думаю, я справлюсь сама, — ответила Белль.
До нее наконец дошло, что этой ночью им со Стивеном придется спать в одной постели, и в груди девушки зашевелилась тревога. Сохранять невозмутимый вид стоило ей немалого труда.