Но она как-нибудь справится, поклялась про себя Белль, хотя вот уже вторую ночь подряд ей придется спать одетой. На этот раз она стянет волосы в тугую косу и поплотнее завернется в одеяла. И пусть ее глупенькое сердечко мечтает совсем о другом — Белль дала себе слово, что не допустит повторения того, что произошло между ними прошлой ночью.
Вернувшись в спальню, Стивен увидел, что в комнате горит только камин. Свечи были потушены, а сама Белль свернулась клубочком под одеялами. Видимо, она провалилась в сон, едва коснувшись головой подушки.
Ступая на цыпочках, чтобы рассохшиеся доски пола невзначай не скрипнули, Стивен бесшумно уселся в кресло у камина, постаравшись устроиться поудобнее, и с грустной усмешкой подумал, что без посторонней помощи вряд ли сможет стащить с себя сапоги — проклятая кожа ссохлась и задубела. При первом удобном случае придется их заменить другими.
Бросив украдкой взгляд на неподвижную фигурку, скорчившуюся под одеялами, Стивен уныло покачал головой. Какое-то время он боролся с желанием проявить истинное благородство и провести остаток ночи в кресле, надо сказать, достаточно неудобном, но день выдался тяжелый, а следующий, насколько он мог судить, будет еще тяжелее. Так что будет куда разумнее забраться в постель и дать отдых усталому телу, даже если ему и не удастся забыться сном. А это вряд ли возможно, учитывая, что рядом Белль.
С трудом стянув сапоги, он подошел к кровати, бросил взгляд на непокорную невесту и с некоторым удивлением убедился, что она предпочла спать одетой. Белль была в том же платье, что и за ужином, — возможно, решила, что ее бесчисленные юбки станут надежной преградой на случай, если ночью его вдруг одолеет похоть.
На губах Стивена появилась грустная улыбка. Случалось ли когда-нибудь, чтобы девица выказывала такое демонстративное нежелание быть соблазненной? Вряд ли. Во всяком случае, он об этом не слышал. Впрочем, незадачливый любовник наверняка предпочел бы держать язык за зубами. И неудивительно — любой мужчина скорее умер бы, чем признался, что потерпел постыдное поражение.
Улегшись поверх одеял, Стивен прикрыл босые ноги по-Душкой, чтобы стало теплее. Сна не было ни в одном глазу, к тому же неутоленное желание давало себя знать, а преграда в виде одежды, которой окружила себя Белль, почему-то заставила его чувствовать себя страшно одиноким. Однако Стивен был зрелым мужчиной и знал, когда нужно проявить терпение. Быстрая победа уже не заставила бы его торжествовать. Да и что за радость от победы, если за ней не последуют другие? Нет, он был твердо намерен выиграть всю кампанию — и к тому же честно… во всяком случае, насколько это возможно.
Позавчера он был изрядно пьян, а может, слегка помешался, раз махнул на все рукой и ввязался в эту авантюру, но сегодня другое дело. Сейчас, в здравом уме, он прекрасно понимал, что ждет его впереди, и готов был нести ответственность за все последствия своего поступка. Может быть, с его стороны глупо мечтать о невозможном, но почему-то Стивену хотелось, чтобы Белль с большей охотой согласилась на этот брак. А сейчас она скорее всего просто подчиняется обстоятельствам. «Вряд ли она, при таком независимом характере, способна смириться с поражением», — уныло подумал Стивен.
Он невесело усмехнулся. О том, чтобы соблазнить ее, не может быть и речи. «А насколько все было бы проще», — подумал он. Он был бы счастлив пробудить в девушке страсть, ведь тогда она сама покорно и с радостью пришла бы в его объятия. А в этом нет ничего невозможного — Стивен готов был голову дать на отсечение, что прошлой ночью заметил в ее глазах стыдливое желание. Нет, эта девушка отнюдь не была ледышкой! Просто она упряма и безрассудна. А учитывая, что под рукой у него сейчас не было бренди, Стивен почти не сомневался, что ему придется столкнуться с ожесточенным сопротивлением.
— Ладно, — проворчал он, — пусть думает что хочет, однако наш брак — дело решенное.
У них нет другого выхода, как только пройти через это. Остается одно — отыскать хотя бы крохотную щелочку в той броне, которой она оградила свое сердце, а заодно и крупицу мозгов, которые наверняка скрываются в ее хорошенькой, кукольной головке. Он должен вырвать у нее согласие на брак — хотя бы для того, чтобы она в очередной раз не выкинула ту же штуку, что нынче утром.
А первым шагом в его военной кампании будет попытка добиться ее доверия… Это его главная задача. Осталось только придумать как, но об этом, решил Стивен, он подумает позднее… а пока нужно смирить свое тело, упрямо не желавшее признать тот факт, что ему не удастся овладеть Белль ни нынешней ночью, ни скорее всего в ближайшую из ночей тоже.
Белль осторожно выдохнула. Стивен, вернувшись в спальню, принес с собой запах дождя и холодного ветра. Этот запах, упрямо напоминая о его присутствии, не давал ей уснуть. Больше того, он мгновенно уничтожил те мир и спокойствие, что наконец воцарились в ее душе. Правда, это уже вторая ночь, которую им со Стивеном довелось провести в одной постели, но предыдущую, учитывая все обстоятельства, вряд ли можно было принимать в расчет. Тогда они оба провалились в сон, едва коснувшись головой подушки, и вряд ли очнулись бы, даже если бы над ухом у них выпалили из пушки.
Белль так старалась лежать неподвижно, что у нее затекло все тело, а потом вдруг ко всему прочему неожиданно зачесался кончик носа. Это был просто кошмар, но Белль, закусив до боли губы, терпела все то время, пока Стивен, чертыхаясь вполголоса, стягивал с себя одежду, а потом подкладывал в камин дрова. А когда он, поставив кочергу в угол, подкрался к кровати и принялся разглядывать ее, Белль и вовсе перестала дышать.
Только окончательно убедившись, что Стивен улегся поверх одеяла и, видимо, собирается уснуть, девушка осмелилась наконец открыть глаза. Чтобы как-то убить время и занять себя, Белль принялась рассматривать камин, где весело плясали красно-оранжевые и багровые языки пламени. Перебирая в памяти все, что случилось за день, Белль сонно ждала, когда усталость возьмет свое, чтобы наконец уснуть.
Будучи особой здравомыслящей, она не стала тратить время и возносить молитвы за свое счастливое спасение, а вместо этого попыталась привести в порядок мысли с помощью старого и хорошо испытанного способа. Еще в детстве, когда что-то смущало ее или пугало, Белль притворялась, что пишет письмо матери. Теперь она, пожалуй, и не вспомнила бы, когда эта идея впервые пришла ей в голову, однако стоило ей мысленно начать очередное письмо, как беспорядочно кружившие в голове мысли моментально выстраивались по порядку и в душе Белль воцарялись мир и покой.
Но сейчас все было по-другому. Чувства переполняли ее, едва не выплескиваясь наружу, и девушка пришла в полное отчаяние, не в силах даже придумать, как начать свой скорбный рассказ. В первый раз за всю жизнь ей пришлось склониться перед чьей-то волей, и сейчас она чувствовала злость и унижение. Больше всего ей хотелось бы выплеснуть на Стивена клокотавший в душе гнев, а потом облегчить свое состояние слезами. К счастью, этого не случилось — ледяное спокойствие и деловитость Стивена заставили ее справиться с истерикой. К тому же внутренний голос подсказывал Белль, что сейчас она должна тщательно обдумывать каждый свой шаг.