— Как?!
Может, я зря? Когда-то и самому было страшно, до холода в сердце, до озноба. Чему удивляться? Я-неспящий, бедный доктор Джекиль, до сих пор боюсь высоты. Пуще смерти боюсь.
Но если я и в самом деле Питер Пэн… Интересно, в мире стриженой, в ее сне, прыгают с парашютом?
— Сейчас будем падать, Альда. Не волнуйся, я тебя не отпущу. Боишься — не смотри, это недолго.
— Нет…
Отчего же нет? Все просто, достаточно представить… Ну, хотя бы школьный двор. Я на четвертом этаже, кабинет биологии, чтоб он пропал, внизу асфальт.
— Вниз!!!
…Такое бывает только «здесь», только «здесь», только… Ты — молния, ты — метеорит, ты — луч света. Воздух не свистит — гремит! — становится вязким, почти твердым, заливает глаза, рот… А внизу разворачивается земля. Моя земля!
Мертвое пике — без парашюта, без страховки, лицом к городу, к недвижной тверди, к сухому асфальту…
[…………………………..]
Альда все-таки «здесь». Она не сон — настоящая. Я не помогал стриженой попасть сюда, даже не думал, что увижу. Как же так?
[…………………………..]
…Площадь. Значит, все верно, не ошибся. Еще две секунды, одна…
Рывок! Воздух каменеет, толкает назад. Все, скользим. Туда? Отчего бы и нет, самое место. Но где же…
— Не смотри… Не смотри на меня!
Пожал плечами, отвернулся. Не хочешь — не надо. С непривычки такое и вправду слегка утомляет. Но какой же мой мир без полета, а полет — без падения? Мы спим, светло, ничего плохого случиться не может.
Стриженая думает, что проснулась. Или уже не думает?
— Ты… Ты настоящий Питер Пэн! Жестокий мальчишка из вымышленного мира.
Альда улыбалась, хоть и не без труда. Я лишь развел руками. Вымышленный мир? Пусть так, но его, по крайней мере, выдумала не Австралийская Акула!
— Мы на вершине того большого дома?
А где же еще? Крыша Здания, станция канатки, вот и кабины, вот и вышка… Но где же люди?
Вот оно что! Понял, понял!.. За весь день — никого, ни души. Брошенный лагерь, пустая дорога. И город, кажется, пустой.
Мы с Альдой. Все.
— Там есть бар, — кивнул я на вышку. — Бармена не обещаю, но в холодильнике что-нибудь раскопаем.
[…………………………..]
Нет, Питер Пэн, объяснять ничего не стану. Тебе… Тебе это просто ни к чему. Хотела тебя увидеть. Тебя — и твой город.
— Увидела?
Покачала головой, поставила недопитый стакан на столик. Посмотрела куда-то в окно, за которым синело небо.
— Увидела.
— А что именно?
В холодильнике оказался апельсиновый сок. После полета — в точку.
— Что именно?
Задумалась, чуть подалась вперед.
— Не так важно, Питер Пэн. Главное, что я не увидела — не нашла — тебя. Тебя, с которым познакомилась в огромном пустом доме, тебя, снившегося каждую ночь. Знала, что так и будет, но все же решила попытаться. Но я не ошиблась. «Здесь» ты просто самовлюбленный мальчишка, который любит летать и боится темноты.
Такое следовало переварить. Причем основательно. Откуда ей знать про темноту? Или я рассказал еще там, в Туннелях?
— Ты… Кого ты имела в виду, Альда? Том Тим Тота? Лилипута этого? Ты уверена, что проснулась, да? Можешь считать, что и я не сплю. «Здесь» все настоящее, Альда! А Том Тим Тот, твой Эрлих — всего лишь мой сон. Вот и все!
— Вот и все…
Встала, огляделась.
— Мой Эрлих… Нет, Питер Пэн, ты плохо помнишь свои сны. Не называй его лилипутом, он старше тебя. Жаль, что его тут нет.
— Погоди, — я тоже вскочил, шагнул ближе. — У тебя что-то случилось? Если я смогу…
— Не сможешь. Город… Мир… Это ты и есть Питер Пэн. Когда тебе хорошо — светит солнце, когда плохо — наступает тьма… Когда скучно — встречаешь свою Л!
— Не дразнись!
Подошел совсем близко, опустил руку на ее плечо.
— Ты права. Но я встретил тебя!
Не отстранилась. Лишь улыбнулась грустно.
— Нет, Эрлих! Нет, Питер Пэн… Летаешь ты лучше, чем целуешься. Если увидишь того парня — Том Тим Тота, расскажи ему обо мне. Передай, чтобы нашел меня. Обязательно нашел!
Найти? Но файл… Стоп, что случилось с файлом, с той проклятой картинкой? Ведь помнил, только что помнил! Джимми-Джон сказал… Нет, сделал!..
— Я… Эрлих тебя не найдет, Альда. Твой сон — просто файл в компьютере. Файл, который нельзя увидеть.
Отстранилась, отступила на шаг.
— Странно, голос… Голос почти как у него. Только слова не такие. Передай ему Питер Пэн, обязательно! И… Это не для тебя — для него.
Губы коснулись губ.
— Теперь уходи. Уходи!..
[…………………………..]
Посреди пустой площади я оглянулся. Громада Здания тянулась к зениту, еле заметные нити канатки уходили за горизонт…
Девушка в красном платье осталась там, на пустой крыше, под равнодушной синью небес.
Ты не найдешь своего Эрлиха, стриженая.
[…………………………..]
И опять за стеной, за спиной, за окном
Проедет ночной экспресс.
Белый кий над зеленым сукном
Проведет перевернутый крест.
Стихи Бориса Смоляка
Мотор мотоцикла нетерпеливо урчал, но я не спешил газовать. Полгорода за спиной — знакомые улицы, знакомые площади, знакомые дома.
И все не так.
У тусклой лампочки тени, как нимб,
И стены в дырках от пуль.
Когда кто-то садится в кабину к ним,
Шоферы бросают руль.
Песня привязалась с рассвета, с того мига, когда я веселым бесом вырвался на улицу, свернул на главную площадь. Казалось, что в такое прекрасное утро…
…Солнце! Который день (второй, третий, пятый?) над городом, над моим городом, не заходит солнце. К вечеру оно лишь немного опускается вниз, прячется за крыши, касается, словно играя, неровного горизонта. И снова — вверх.
Мне бы радоваться. Утро, солнце, полет — Рай. Ночь, страх, могилы — Ад.
И грузовики, как черный поток,
Уходят в бездонный провал.
А души взлетают в небо, где Бог
Отбирает у них права.
Площадь пуста. Как и улицы. Как магазины, кафе, Здание, главная площадь. Никого — словно солнце испепелило всех. Никого — который день (второй, третий, пятый?).
— Город — это я! Отчего же пусто?