— Я Стогор прозываюсь. Зачем пожаловали?
Андрей только рот открыл — дескать, к царю Еремиру пожаловали, как Витомысл его перебил:
— Стогор?! Стогор Сизокрыл?
— Он самый, — кивнул мужик.
— А ты разве не… того? — осторожно спросил Витомысл, на всякий случай отойдя на шаг назад. — Не этого?..
— Ну и что с того? — пожал плечами Стогор. — Мы тут все такие.
— Кто все? — удивился Славята, но Вертодуб тут же наступил ему на ногу, и парень замолчал.
— Так зачем пожаловали? — еще раз поинтересовался Стогор.
Тут наконец опомнился Вертодуб:
— Мы, добрый человек, из царства Золотого прибыли к царю вашему Еремиру на поклон да за советом. Не подскажешь ли, где дворец царский?
— Подскажу, — хмыкнул Стогор, — только отчего же дворец? Так, изба… Побогаче, конечно, чем у остальных, да только и не терем расписной. Пойдемте…
И Стогор Сизокрыл повел гостей острова прямиком к царю Еремиру.
И в самом деле, жил владыка острова вовсе не во дворце, а в просторной избе. Прежде чем пройти к самому царю, молодцам пришлось миновать троих дюжих охранников, каждый из которых записал имена гостей в толстую книгу, обтянутую красной кожей. Наконец гостей пропустили к самому владыке, да только не всех сразу, а по очереди. Первым выпало идти Андрею.
Странным показался стрелку владыка Еремир — уж больно прост для могучего государя. Плечист, но невысок, лицо какое-то невыразительное — светло-серые глаза, бесцветные брови, рыжеватая бородка. Не за что зацепиться взглядом, даже родинок и тех не было. И одет государь был как-то неважнецки: кафтан самого простого сукна, домотканая рубаха да старые сапоги из свиной кожи. Впрочем, долго рассматривать стрелок его не стал, подумал-подумал да и повалился Еремиру в ноги.
— Не вели казнить, государь-батюшка!
Еремир поморщился, с неприязнью глядя на странного гостя. В том, что распластанный на ковре перед троном хлопец был человеком пришлым, владыка и не сомневался, всех жителей острова он знал в лицо. Кроме того, всем его подданным было прекрасно известно, что государь терпеть не может церемоний. Впрочем, это все мелочи, думалось царю, главное не то, как кто себя ведет, а то, как он поступает. Говорят, что в каждых землях свои порядки, кое-где и вовсе по здешним меркам непристойные. А вдруг гость из какого-нибудь эдакого царства, где и вовсе булыжники едят, песком умываются? Всякое бывает на свете.
— Сам откуда, добрый молодец?
— Из Золотого царства, — ответствовал стрелок, не поднимаясь с колен.
— Встань, — приказал Еремир. — Дело у тебя какое?
Андрей шустро вскочил на ноги, отряхнул штаны и неспешно заговорил:
— Приключилась у нас, царь-батюшка, вот какая беда…
Долго и обстоятельно рассказывал стрелок царю Еремиру обо всем, что произошло в Золотом царстве и окрест, о том, как необходима царю Кусману помощь владыки острова Ладень. Царь слушал не перебивая, кивал согласно, хмурился. Наконец Андрей закончил и выдохнул:
— Ну что скажешь, государь? Поможешь али нет?
— Да как тебе сказать, сынок, — задумчиво проговорил Еремир, — дело-то не шуточное. Слыхал я про царство Полынное, давно еще слыхал, да вот только по силам ли с самим царем Огнем тягаться?
— По силам, батюшка, — уверенно сказал Андрей. — Ежели великие да могучие заселили остров твой воинами славными, давно в бою павшими, неужто нам, смертным, с ними спорить?
— Верно говоришь, — улыбнулся царь, — давно я сего часа поджидал, а только как ни готовился, все не думал, что все так скоро произойдет. А впрочем, что лишний раз говорить: зови давай товарищей своих, поговорить с ними надобно. Сам пока отдохни с дороги, сейчас дочь свою покличу, чтобы тебя почивать отвела. Зелинега!
На зов царя из своей светелки вышла юная царевна, стрелок обернулся, чтобы взглянуть на нее, да так и застыл.
Вошла в горницу девица ростом невеличка, лицом круглолица и до того хороша, что не верилось — неужто может быть на свете такая красота? Длинные светлые волосы рассыпались по спине Зелинеги блестящим плащом, глаза царевны были пронзительносиние и бархатистые, словно бы два огромных самоцветных камня. Темные брови изгибались так изящно, будто были прорисованы чьей-то умелой рукой, полные губы алели, как спелая вишня. Кожа у царевны была снежно-белой, царевна вся светилась изнутри, как яркая небесная звезда. А вот руки…
Руки Зелинеги были всегда сжаты в кулаки, да так сильно, что кожа на ладонях побелела, а из-под пальцев струилась кровь. Никто не знал, отчего дочь колдуна никогда не показывает рук, и только Еремир догадывался, почему так. Лебединая дева, подарив Зелинеге жизнь, поднесла ей и другой подарок — пять золотых колец с самоцветными камнями. Ни днем ни ночью Зелинега не снимала их, но лишь одно из колец, с малахитом, видели все, четырьмя другими любовалась только сама Зелинега. На левой ее руке огнем горели золотистый янтарь и исси ня-черный сапфир, на правой сияли кровавый рубин и зеленый изумруд. Все камни были гладкие, без граней, и такая таилась в них сила, что никто, кроме Зелинеги, не мог и взглянуть на них, не боясь ослепнуть. Пятое кольцо висело у Зелинеги на груди на тяжелой золотой цепи. По крупному малахиту змейкой разбегался сложный узор, вырезанный чьей-то умелой рукой. Кольцо было велико девушке, поэтому она и носила его на шее. Была и еще одна причина, по которой Зелинега носила кольцо с малахитом у всех на виду, — она не чувствовала его силы и мощи, потому считала его всего лишь красивым украшением, не более. И если бы лебединая дева не велела носить Зелинеге все кольца, девушка никогда бы не надела кольцо с малахитом.
Наконец стрелок перевел дыхание и, не отрывая от царевны восхищенного взора, тихонько проговорил:
— Здравствуй, прекрасная Зелинега!
— Здравствуй, — так же тихо шепнула царевна, и голос у нее оказался свежий и чарующий. — Ты и есть Андрей-стрелок?
— Я, — кивнул изумленный Андрей, — а откуда ты меня знаешь?
— Да уж знаю, — улыбнулась Зелинега. — Устал, поди, с дороги? Пойдем, отведу тебя почивать, а уж после и остальные твои товарищи придут.
— Хорошо, — кивнул стрелок и отправился следом за царевной.
Та вышла из царского дома и повела Андрея но пыльной дороге.
— Куда мы идем? — спросил у нее Андрей, мало-помалу справляясь с удивлением.
— На отдых, — коротко ответила царевна и улыбнулась, — дом отцовский хоть и поболее прочих будет, а все равно изба, стольких богатырей и уложить негде. Придется вас покуда поселить в старой избушке тут недалече, отдохнете чуток, а потом уж и речь держать будем.
— Хорошо, — снова кивнул стрелок.
Идти далеко не пришлось, остров хоть и был велик, но все поселение ютилось лишь на небольшом его клочке, а повсюду, куда ни глянь, тянулись высокие леса, Зелинега привела стрелка к крохотной избушке, примостившейся на высоком пригорке. Стрелок думал, что сразу за холмом находится поле или луг, но, когда они вместе с царевной поднялись к избушке, обнаружилось, что по ту сторону лежал глубокий овраг, на дне которого посверкивало что-то ярко-лиловое.