— И как ты себе это мыслишь? — с сомнением спросила я, еще раз глянув на свою подругу, которая могла лишь дико вращать глазами. — Она ж сидит на шестиметровой высоте!
— Пять метров и тридцать три сантиметра, если точнее, — гордо констатировал Вицемир.
— Вот именно! — воскликнул Манка. — А что, если она, не дай бог, свалится с такой верхотуры?
— Ну до сих пор же не свалилась!
— Это еще не гарантия того, что она не свалится спустя какое-то время!.
— Знаешь что, — устала я спорить, — она быстрее шандарахнется в тот момент, когда ты будешь пытаться ее снять.
Защитник с интересом переводил взгляд с меня на Манку, ожидая окончания нашего спора.
— Лучше постелите что-нибудь под деревом, — посоветовал он, едва мы замолчали, — на тот случай, если Люська все же сорвется. А снимать ее… — он посмотрел на рыжика, — я думаю, Лера права. Одно дело помочь слезть нормальному человеку, — а другое — стаскивать парализованное тело. Она ведь даже не сможет ни за что ухватиться, если ты ее не удержишь и уронишь.
Манка с жалостью взглянул на Люську и начал рвать траву и собирать листья, чтобы набросать это все под деревом.
Прошло еще около двух часов. Манка безмятежно храпел на весь лес, позабыв и про Люську, и про все на свете, Вицемира рядом не было, видимо, опять срулил к себе домой, а я сидела и ждала, когда Люська оклемается. Беспокоясь за нее, уснуть я не могла и через каждые десять минут открывала глаза, следя за подругой. А вдруг она и впрямь начнет соскальзывать с ветки, я хоть как-то помогу смягчить ее падение.
Еще часа через два Люська наконец подала голос.
— Эй! Я здесь! — прохрипела она.
Я мгновенно открыла глаза и, поднявшись с земли, задрала голову.
— А мы знаем, — съязвила я. — Что же ты в рот тянешь что ни попадя, как ребенок малый? Прошлый горький опыт тебя ничему не научил?
— Да я думала, что это сливы! — оправдывалась она.
— Сливы! — передразнила я ее и попыталась растормошить Манку.
— А? — всхрапнул он, с трудом разлепив один глаз.
— Вставай, Люська пришла в себя, — сказала я. — Надо бы помочь спуститься нашей любительнице острых ощущений.
Манка тут же вскочил и зачем-то напялил свой шлем. Никак приготовился с кем-то сразиться на дереве?
— Эй, ку-ку! — постучала я ему по шлему. — Есть кто дома?
— Не знаю, — в замешательстве ответил он и закатил глаза, видимо, вспоминая, кто у него остался дома, то есть в родовом поместье.
— Я спрашиваю, зачем шапку свою напялил? Или ты собираешься бой с Люськой на ветке устроить? Так сказать, не сходя с места поучить ее уму-разуму. Авось, проймет ее наконец и она перестанет жрать все подряд.
— Да я… это… — ничего не поняв из моей речи, растерянно крутил головой Манка, а рядом со мной материализовался Вицемир.
— Я что-то пропустил? — сладко зевнув, спросил он.
— Да нет, ты как раз вовремя! — кивнула я. — Я пыталась проверить, если рыжика шлепнуть по каске, у него шнурки развяжутся?
— Я все чаще прихожу к мысли, — глубокомысленно почесал затылок Вицемир, — что тебе необходимо все же подлечиться в некоем больничном заведении. У тебя в голове такой раздрай! Я уже перестаю тебя понимать. Твои якобы остроты выходят за грань моего понимания. Ведь ты считаешь некоторый свой бред пределом остроумия?
— Ты прав, Вицемир! Мне тоже порой очень трудно понять ее, — поддакнул рыжик.
На мгновенье я онемела от возмущения и даже не нашлась, что ответить, но, признаться, подрезал он меня довольно ловко.
— Але! Контора! — крикнула Люська. — Вы что, про меня забыли? Кто-нибудь поможет мне слезть или вы до утра будете выяснять, кто чем болен и как с этим бороться?
— Смотри-ка, — хмыкнул защитник, — еще одна! Только ожила, а уже права качает!
— Люся! Я иду! Жди! — обнадеживающе крикнул Манка и пошел почему-то в сторону кустов.
Мы проводили его изумленными взглядами, и я, не выдержав, спросила его вдогонку:
— Рыжик, ты собираешься запрыгнуть на дерево с разбега?
— Я просто хотел подстелить еще немного травы, — объяснил он, вновь появляясь из-за кустов, — на случай, если нам все-таки придется падать.
— Ну ты и жук! — склочным голосом крикнула ему Люська сверху. — Как для меня подстилку делать, так пару листиков кинул и, будет, мол, с нее, а если предстоит упасть самому, так прямо перину настилает!
— Люся, мы же будем падать вдвоем! А значит, и листьев должно быть в два раза больше, — терпеливо ответил Манка, швыряя охапку травы поверх старой.
— Что-то я не понимаю твоей логики, — покачала она головой.
Манка махнул рукой и молча полез на дерево. К этому времени подвижность полностью вернулась к Люське, и она первым делом отшвырнула паралит, который доселе сжимала в руке, как ядовитую змею.
— Ты там не очень-то маши крыльями, — посоветовал ей Вицемир. — А то слетишь на землю прежде, чем Манка успеет тебя скинуть, — он хихикнул.
Рыжик не очень ловко забрался на дерево и, крепко обхватив ствол руками и ногами, словно мишка-коала (или панда?), с трудом просипел:
— Цепляйся за меня.
Люська с сомнением окинула его взглядом и неуверенно произнесла:
— За что цепляться, за твой шлем, что ли? Ты сам-то не свалишься? Как бы тебя самого не пришлось снимать.
— Говорю, цепляйся, — постарался твердо сказать Манка, но у него это прозвучало, скорее, жалобно.
Люськины ноги суетливо пришли в движение, и она рывком попыталась оседлать спину рыжика, как вдруг одна его нога сорвалась, а вторая и так стояла на честном слове.
— Ой, я, кажется, сейчас упаду, — пролепетал он, елозя сапогами по коре дерева в безуспешной попытке найти опору для ног.
— Горе луковое, — покачала головой Люська, держась на дереве, словно мартышка. Видимо, не зря столько времени провела на нем, уже появились кое-какие навыки. — На кой ляд полез, если не умеешь?
— Да я ж тебя лез спасать! Сама кричала больше всех!
— Да, кричала, — созналась Люська. — Но я ж не знала, что ты не умеешь лазить по деревьям.
— А зачем вообще звать на помощь, если сама можешь справиться без постороннего вмешательства? Теперь я не могу понять твоей логики, — обиженно протянул Манка, держась, чувствуется, из последних сил.
— И не поймешь, — наставительно сказала она, — потому что она женская.
Вицемир, подлетев к ним, спросил:
— Вы что, решили здесь гнездо свить? Может, помочь? А то, я гляжу, вы здесь хорошо устроились, даже уже семейные разборки пошли.
— Ты бы лучше помог спуститься этому недотепе, чем острить, — проворчала Люська, пнув Манку по ноге, тем самым забросив ее на толстый сук.