— Я требую, чтобы мою свиту пропустили в крепость и приняли здесь подобающим образом. То есть обогрели, накормили и предоставили ночлег.
— Не возражаю. — Гераклус подмигнул одному из своих подручных, и тот со всех ног бросился выполнять распоряжение начальника.
— Дайте мне кресло, — потребовал я. — Нельзя же битый час держать сановное лицо на ногах.
Кресло мне дали, но значительным лицом не признали. Мое положение было довольно шатким. Мало объявить себя сыном Великого Гога, надо еще предъявить к этому веские доказательства. А вот как раз с доказательствами у меня были проблемы. Если верить птице Сирин, то в граде Катадже сейчас заправлял самозванец. Причем я понятия не имел, кто он такой и какую величину из себя представляет.
Зато комендант Гераклус, надо полагать, был осведомлен лучше меня. И, судя по его полным сомнения глазам, он не находил большого внешнего сходства между мной и великим правителем.
— А почему мне не предложили сесть? — обиделась на хозяина гордая Анастасия.
— Это ваша супруга? — покосился в ее сторону Гераклус.
— Нет, — покачал я головой. — Ведьма Анастасия представляет в моей ставке некие силы, заинтересованные в разрешении возникшей вокруг града Катаджа коллизии.
На лицо почтенного Гераклуса набежала тень. Из чего я заключил, что в граде Катадже действительно не все ладно. Не исключено, что там далеко не всем пришлась по душе власть нового Гога, невесть какими путями утвердившегося на престоле. Ведь недаром же генерал Балдерук так ждал Великого Магога. И не просто ждал, но и свято верил, что только его величеству суждено одолеть самозванца.
— Вам не кажется, господин Гераклус, что настала пора угостить нас ужином?
Эта невинная в общем-то просьба почему-то повергла в смущение коменданта. Он воровато оглянулся на дверь, словно ожидал какой-то подсказки. Такое поведение вроде бы всевластного хозяина крепости меня насторожило. Я слишком мало знал о положении дел в граде Катадже, а потому приходилось играть втемную, да к тому же краплеными картами.
— Вас накормят, — кивнул Гераклус.
В этот момент в зал ввели Крафта, Марка Ключевского и де Перрона. Никто из гоблинов, включая и доблестного генерала Балдерука, пред светлы очи коменданта допущен не был.
— Моя свита, — сделал я в сторону вошедших широкий жест. — Барон Крафт, маг и чародей, рыцарь де Меласс, менестрель Бернарде Перрон, краса и гордость Апландии. Я специально пригласил последнего, чтобы он написал поэму о моих подвигах. Нельзя допустить, чтобы деяния Великого Магога оказались забытыми потомками.
Сказать, что появление моих друзей произвело на коменданта Гераклуса слишком уж большое впечатление, не могу. Скорее уж он был сильно разочарован. Похоже, моя претензия на величие показалась ему чрезмерной. Но, с другой стороны, ввиду своей малочисленности, мы не представляли для коменданта серьезной опасности, а потому он мог слегка расслабиться и даже пошутить:
— Боюсь, что в славном граде Катадже у вас будет мало поводов проявить свою доблесть, царевич Магог. Ибо Великий Гог уже давно расправился со всеми своими врагами.
— Неужели в окрестностях Катаджа не осталось ни одного дракона, на худой конец ящера, с которым мог бы сразиться доблестный рыцарь?
При слове «ящер» Гераклус почему-то вздрогнул и побледнел как полотно. Окружившие нас стражники оглядывались по сторонам и испуганно перешептывались. Меня такая реакция удивила. Не знаю, как там драконы, но гигантские ящеры, по моим сведениям, давно уже передохли, причем без всякого вмешательства доблестных рыцарей и витязей.
— Прошу к столу, господа, — спохватился Гераклус и в который уже раз оглянулся на дверь.
Нас провели в соседнюю комнату, размерами чуть не втрое уступавшую парадному залу, и усадили за богатый стол. Вместе с нами и Гераклусом к столу присел и наш провожатый, успевший уже снять свою богатую кирасу. Звали этого молодого человека Киян. Именно так он представился своей соседке Анастасии. Более никто из гарнизона крепости к столу допущен не был. Видимо, это были персоны не того ранга, чтобы их сажать за один стол с царевичем Магогом.
— Вы в курсе, Чарнота, что Ящером на Руси называли довольно жуткое существо, большого любителя жертвенной крови? — шепотом спросил меня Крафт.
— Первый раз слышу, — удивился я.
— О, этот культ был очень распространен. Сначала с ним боролись жрецы языческих богов, а потом и христианские служители. Этот Ящер был царем подземного и подводного мира, и, по слухам, его побаивался даже сам бог Велес, который, возможно, доводился ему сыном.
— Вы считаете, Вацлав Карлович, что это имеет отношение к нашей истории?
— Боюсь, что самое прямое, господин Чарнота. Недаром же эти люди так испугались, когда вы заявили о своем желании убить Ящера.
— Это я заметил. Так вы считаете, что градом Катаджем правит Ящер, объявивший себя Гогом?
— Скорее от его имени правит другой человек. Возможно, — ловкий мошенник, который водит за нос местное население. Но не исключено, что этот Ящер действительно существует.
Я знал, разумеется, о милой привычке атлантов выращивать искусственным путем всяких монстров, чтобы пугать ими окрестные племена. Не исключено, что один из таких монстров очнулся от долговременной спячки в окрестностях города Катаджа. И, видимо, это был далеко не хилый экземпляр, если до сих пор не нашлось доблестного рыцаря, чтобы успокоить на век разбушевавшееся чудовище.
— Я попрошу Анастасию соблазнить Кияна и выпытать у него все, что он знает, а вы, Чарнота, поговорите с Гераклусом наедине. Сдается мне, что этот человек не в большом восторге от того, что творится в Катадже и его окрестностях.
Совет Крафта был дельным, и я не замедлил им воспользоваться после того, как мы закончили трапезу и вышли на просторную террасу, чтобы подышать свежим воздухом и полюбоваться закатом. Столь напугавший нас снегопад прекратился, ветер стих, температура была явно плюсовой, и ничто не могло помешать нашему моциону.
Почтенный Гераклус с задумчивым видом стоял на террасе и теребил свои роскошные усы. Я не замедлил воспользоваться его одиночеством, дабы переброситься с ним несколькими словами.
— Итак, господин комендант, вы служите монстру?
Гераклус вздрогнул и резко обернулся:
— Молчите, несчастный, ибо никто не даст и гроша медного за вашу жизнь.
— Но ведь я Магог и сын Гога.
— Гог убит, — тихо произнес Гераклус. — Я хоть и не сразу, но узнал в вас, молодой человек, сына Аталава.
— Вы были знакомы с моим отцом?
— Я был в его дружине. Ваш отец был славным воителем, но его предали люди, которым он доверился.
— Кого вы имеете в виду?
— Жрецов темного культа. После гибели вашего отца они захватили власть в Катадже. Верховный жрец Якун объявил себя преемником великого Аталава и назвался Новым Гогом.