– Я неженат, – отрицательно покачал головой Борислав. – Просто мечников надо разместить. Я бы и загородную усадьбу прикупил, если у вас такая есть на примете.
Казимир с Прибыславом переглянулись. Хват, однако, сестричад гана Кончака. Не успел в Киев приехать, а уже и терем, и усадьбу ему подавай.
– Леонидас, как я слышал, продает свой терем и усадьбу под Вышгородом, – задумчиво проговорил Прибыслав. – Опасается ромей за свою жизнь.
– Не терем у Леонидаса, а целый дворец, ставленный по византийскому образцу, – с сомнением покачал головой Казимир. – Все это стоит больших денег.
– Сколько? – спросил Борислав.
– Пятьдесят тысяч денариев, не меньше, – вздохнул Прибыслав.
– Я заплачу, – сказал ган.
Слух о тмутараканце, купившем дворец, построенный ромеем Леонидасом на зависть всему Киеву, дошел до ушей воеводы Олемира раньше, чем боярин Казимир представил ему своего молодого знакомца. Поэтому и смотрел воевода на приезжего гана с большим любопытством. Не каждый боярин способен выложить на стол умопомрачительную сумму в тридцать тысяч денариев.
– Пятьдесят тысяч, – поправил хозяина гость. – Я прикупил у ромея и усадьбу, жалованную ему князем Аскольдом.
Воевода крякнул удивленным селезнем и скосил глаза на Казимира, но старый боярин в ответ лишь руками развел.
– А что в Матархе тебе не жилось, ган? – спросил воевода, жестом приглашая гостей к столу.
– Торг в Киеве богаче, – спокойно отозвался Борислав.
– А ты торгуешь, значит?
– Не только торгую, но и в рост даю, – не задержался с ответом гость.
Воевода Олемир вздохнул, но вслух осуждать приезжего гана не стал. Ныне не только купцы, но и бояре пустились во все тяжкие, забыв заветы славянских богов. Конечно, и в этом можно было бы по привычке обвинить заезжих варягов, но надо заметить, что киевские мужи подхватили эту иноземную заразу уже давно, задолго до появления франка Олега на землях полян.
– Торговли без займов не бывает, – верно угадал причину смущения хозяина гость.
– Вам, молодым, виднее, – махнул рукой воевода Олемир.
А в остальном приезжий ган ему понравился. По всему видно, что человек он неглупый и хваткий. Такой может быть полезен и в делах торговых, и в делах воинских. Ган Борислав был высок ростом, худощав» широк в плечах и красив ликом. Не жених, а картинка. Жаль, что Олемир всех своих дочерей успел выдать замуж, а внучки еще не вошли в возраст.
– А как здоровье князя Биллуга? – спросил Олемир, чтобы поддержать увядший разговор.
– Князь Матархи здоров, – бодро отозвался Борислав. – Некогда ему болеть – сына женит.
– Это которого сына? – насторожился Казимир.
– Андриана. Того самого, который за внучку Аскольда сватался. Но в Матархе решили, что русаланская княжна стоит киевской.
– Погоди, Борислав, – удивился Казимир. – Так ведь Любава, дочь Листяны Урса, замужем за Богданом Радимицким. Зять мой, княжич Вузлев, был дружкой на их свадьбе. Это еще при Аскольде сладилось.
– Андриан женился на дочери Ратмира, который доводится братичадом Листяне Урсу.
– Вот оно что, – просветлел ликом Казимир. – Ну что же, славянские боги им в помощь.
– Ратмир выдал сразу двух своих дочерей. Светлану – за Андриана, а Зару – за угорского гана Арпада.
– А прежде мы с уграми вроде не роднились? – вопросительно глянул на воеводу Олемира боярин Казимир.
– Так ведь прежде угры не селились в наших краях, а теперь они вытеснили печенегов с их пастбищ и подошли едва ли не к самой Русалании.
– Неспроста, выходит, затеяны эти свадьбы, – задумчиво протянул Казимир.
– Конечно, неспроста, – отрезал Олемир и тут же перевел разговор на другое: – Значит, ты, ган, решил послужить великому князю?
– Да, воевода.
– Так ведь служить князю Олегу прибыльнее.
– А я за прибылью не гонюсь. В службе сыну Варяжского Сокола чести больше.
– Хорошо сказал, – кивнул головой Олемир. – Обещать за князя я тебе не могу, ган Борислав, но в детинец сведу. Коли поглянешься ты князю Нигеру, то быть тебе среди его ближников, а не поглянешься – не взыщи.
– Спасибо, воевода. Но и ты знай, что я твердо усвоил мудрость пращуров. Долг платежом красен.
На князя Ингера ган, прибывший из Матархи, не произвел особого впечатления, он скользнул по его лицу синими глазами и равнодушно кивнул головой. Княгиня Ефанда была куда более любезна, сама поднесла заздравную чашу сначала боярину Казимиру, потом – воеводе Олемиру, и наконец – гану Бориславу. Первым двум она еще и поклонилась, а гану просто улыбнулась.
Княжий терем, который во времена Дира и Аскольда буквально гудел от голосов ближников, мечников и челядинов, ныне был практически пуст. Уступив сестричаду детинец и терем, князь Олег выстроил для себя каменный дом, обнес его высокой оградой и жил теперь на особицу. Такое поведение можно было бы счесть скромным и похвальным, если бы не одно обстоятельство, прискорбное для великого князя Ингера. Состояло оно в том, что и бояре, и мечники теперь обходили детинец стороной, норовя попасть в ближники к князю Олегу, а потому его дом, отстроенный близ торговой площади, быстро стал местом притяжения для всех честолюбцев, как местных, так и пришлых.
Князь Ингер, несмотря на юные годы, хорошо понимал двусмысленность своего положения, но еще лучше это понимала княгиня Ефанда, женщина далеко не глупая, обладающая к тому же сильным характером. Вдове Воислава Рерика исполнилось тридцать три года. Красавицей боярин Казимир ее не назвал бы, но мужские взоры она, безусловно, притягивала.
Ефанда несла свое вдовство достойно, не опускаясь до случайных связей. Такая сдержанность в поведении княгини была, конечно же, похвальной в глазах боярина Казимира и воеводы Олемира, но большинство киевлян считали Ефанду холодной и даже бездушной. Таким же смурным и скучным выглядел в глазах многих ее пятнадцатилетний сын. Многие бояре и простолюдины вслух жалели княжну Добромилу, которой вместо блестящего, полного сил тмутараканского княжича достался унылый варяг, еще не достигший возраста мужа.
Зато князь Олег очаровал старейшин и простолюдинов прежде всего широтой натуры, природным умом, удачливостью и пирами, которые он задавал для бояр и мечников, не забывая при этом выставлять угощение и для киевских обывателей. Ну как не любить такого щедрого князя.
– Князю Ингеру нужна своя дружина, – осторожно начал разговор воевода Олемир.
– А разве нам грозит опасность? – нахмурилась Ефанда. – Князь Олег сказал, что даже волос не упадет с головы моего сына.
– Так ведь дружина нужна князю не только для безопасности, но и для чести, – возразил княгине Борислав. – Я, простой ган, имею дружину в сто мечников, а великому князю Полянскому, Кривицкому, Древлянскому и Словенскому нужна дружина в пять – десять тысяч.