К большому облегчению Алекса, Глинис крепко спала. Но он все равно, чтобы не шуметь, снял сапоги на пороге и аккуратно поставил их на пол у самой двери. Потом сложил сырую одежду на табурет, нырнул под одеяло и обнял Глинис. После адовой ночи его охватило умиротворение — как бывало всегда, когда он засыпал, обнимая жену.

Глинис лежала на боку и смотрела в узкое окно на розовеющее небо. Рука мужа тяжело лежала на ее бедрах. Казалось, с каждым ее вдохом рука становилась все тяжелее и тяжелее, и ей уже становилось трудно дышать. Но Глинис знала, дышать ей мешает не рука Алекса, а тяжесть, навалившаяся на ее сердце.

Она говорила себе, что не стоит торопиться с выводами. Могла быть дюжина причин, по которым Алекс прокрался в кровать на рассвете. И все же Глинис могла думать только об одной причине, эта мысль болезненно пульсировала у нее в голове: «У него другая женщина, он изменил мне».

Глинис закрыла глаза и взмолилась: «Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы это не было правдой».

Если Алекс хотел встретиться с любовницей, это бы объясняло, почему за ужином он казался рассеянным. А еще это уклончивое объяснение, что он должен повидаться с арендатором — он никогда не решал деловые вопросы поздним вечером. И его слова перед уходом: «Ложись, не дожидайся меня».

Алекс спал как убитый. Или как мужчина, который провел ночь, удовлетворяя свои сексуальные аппетиты. Глинис больше ни секунды не могла лежать и ждать, когда он проснется и расскажет ей, где был всю ночь. Первым, что она увидела, когда отбросила одеяло и встала, были его сапоги. Алекс аккуратно поставил их у двери, вместо того чтобы бросить на полу возле кровати, как он делал всегда. Значит, муж постарался не разбудить ее, когда вошел.

Глинис так расстроилась, что ей было тошно даже подумать о завтраке. Прихватив в кухне овсяное печенье, она сунула его в карман и вышла погулять по берегу. Проходя через ворота, она поздоровалась со стражниками, потом вдруг остановилась и спросила:

— Вы здесь стояли сегодня рано утром, когда вернулся мой муж?

Стражник отвернулся, переминаясь с ноги на ногу. У Глинис неприятно засосало под ложечкой.

— Да, — сказал стражник и поспешно добавил: — Но он не говорил, где он был.

По-видимому, Алексу не было необходимости сообщать подробности, мужчина сам догадался.

Глава 43

Когда Алекс проснулся, солнце светило на его лицо. Он заморгал, прогоняя видения окровавленного коттеджа, и оглянулся. Спальня была пуста.

«Боже правый, сколько же я спал?»

Проснуться без Глинис было непривычно, и ему это не понравилось. И куда подевались его сапоги? Он встал на колени, заглянул под кровать и только потом вспомнил, что аккуратно поставил их возле двери. Представив, как это должно было понравиться его привыкшей к порядку жене, он улыбнулся. Пока Алекс надевал чистую рубашку, у него болели мышцы и урчало в животе. Ночью он совершил большой заплыв и сейчас умирал с голоду.

Алекс спустился вниз, и к нему тут же подбежала Сорча. Было, наверное, уже за полдень, потому что все сидели за столами и ждали его, чтобы начать дневную трапезу. То есть все, кроме его жены. Он поднял Сорчу на руки и потер ее лоб костяшками пальцев.

— Где твоя мама?

Сорча показала в сторону берега.

— Наверное, она потеряла счет времени, — сказал Алекс. — Она любит такие прогулки.

Его ждали, чтобы начать есть, а у мужчин была работа, которую нужно делать, поэтому Алекс торопливо сел и дал знак начинать еду. Ему очень не хватало рядом Глинис, но, может быть, оно и к лучшему, потому что он хотел поскорее навестить Уну с Шеймусом и посмотреть, как там у них дела. Как только он их навестит, сразу же найдет Глинис и объяснит ей ситуацию.

Бедная Уна. Алекс надеялся, что бедняжка достаточно крепкая, чтобы оправиться от пережитого ужаса. Идя через луг к коттеджу, он сорвал для нее несколько полевых цветов. В основном цветы уже сошли, но кое-где еще цвели васильки и чертов корень. Дойдя до коттеджа, Алекс постучал в дверь, и ему открыла Уна. На цветы, которые он ей протянул, она посмотрела так, будто это был какой-то странный подарок от горной феи. Наконец она взяла их и тихо поблагодарила. По ее лицу потекли слезы.

Алекс ужаснулся: неужели девочка в своей молодой жизни видела так мало доброты, что несколько цветочков ее так тронули? Он положил руку ей на плечо и вошел в коттедж.

— У вас тут неплохо, — сказал он. — Жаль, что стол и стулья поломаны. В следующий раз я принесу инструменты и починю их вам.

— Такое с ними не в первый раз, — грустно улыбнулся Шеймус.

— Вы должны вести себя так, будто ничего не случилось, — напомнил он. — Шеймус пусть, как обычно, приходит в замок. Потом, через несколько дней, можете спросить у других рыбаков, не видели ли они лодку твоего отца. Вам все понятно?

Уна яростно замотала головой:

— Я не могу никого про него спрашивать!

Шеймус взял сестру за руку.

— Я возьму это на себя.

Алекс начинал беспокоиться, что девушка их всех невольно выдаст.

— Я должен рассказать жене правду о том, что случилось, — сказал он. — Я не могу хранить от нее секреты.

— Не надо, пожалуйста! — воскликнула Уна и попятилась.

Алекс попытался ее успокоить:

— Ну зачем же волноваться? Все будет в порядке.

— Плохо, что уже вы об этом знаете, а если еще кто-то узнает, я этого не вынесу. — Уна заламывала руки, ее голос дрожал. — Я не вынесу!

Алекс не мог рисковать; если девушка сорвется, дело может кончиться тем, что она станет рассказывать про убийство отца всем, и тогда у него будет еще больше проблем с этой печальной историей. А Глинис не могла лгать даже под страхом смерти. Если он ей расскажет, правда будет видна по ее лицу всякий раз, когда она посмотрит на Шеймуса или его сестру.

— Ну, хорошо, я пока не буду рассказывать жене, — сказал он. — Даю вам день подумать над этим, а потом мы снова поговорим.

Меряя шагами пляж, Глинис твердила себе, что Алекс до сих пор не давал ей повода для сомнений. Его непринужденные дружелюбные манеры поначалу ее обманули, но потом она поняла, что под юмором и обаянием скрывается надежный мужчина, относящийся к своим обязанностям очень серьезно. Вот почему вождь клана, знающий Алекса как никто другой, доверил ему замок Данфэйлиг и безопасность людей своего клана на этом острове.

Конечно, один и тот же мужчина может быть верен своему вождю и неверен жене. Кто же из женщин этого не знает?

Глинис отбросила эту мысль. По Алексу пока не было заметно, что она ему надоела в постели или вне ее. У него, наверное, есть хорошее объяснение тому, куда он уходил прошлой ночью, и она еще будет злиться на себя за то, что расстраивалась по пустякам. А ей вредно расстраиваться, это плохо для ее малыша.