– Знаешь, Вадь… Любой человек страшиться четырех вещей: перемен, смерти, жизни… И мысли, что после смерти есть жизнь, потому что можно получить по шее за прошлые прегрешения.
– К чему ты ведешь? – проворчал друг и непонимающе вытаращил глаза.
Я посмотрел на изумленную физиономию Вадика. Повернулся на месте: лес, небо, волшебная роща, травы и цветы… Хорошее место, красивое. Но не мое. У каждого человека свой мир и ареал обитания. За него стоит бороться. Иначе можно до бесконечности убегать, прятаться и скрываться…
– К тому, что от первого и третьего страха мне удалось избавиться, – произнес я.
Медленно отступил, ощутил невидимую грань между обычным лесом и рощей. Глянул под ноги: мелкий гравий, пучки травы, пыль и камни…
– Я не понимаю, – послышался угрюмый голос Вадима. – Что ты хочешь сказать?
– То, что пора Хранить, – ответил я.
Почва под ногами всколыхнулась, дрогнула. С туфлей и штанин посыпалась пыль. Сначала невидимая и почти неощутимая, но быстро превратилась в широкие струйки. Зашуршали мелкие камешки. Ткань рубашки и штанов, мышцы и кости расползались на части, превращались в песок. Я почувствовал, что становлюсь ниже ростом. Сантиметр за сантиметром ноги погружались в землю, растворялись в почве. Пальцы окаменели, отломились и еще в полете рассыпались в прах. В земле появилась воронка, водоворот как в бурной горной реке. Меня засасывало внутрь, перемалывало в пыль.
– Сашка! – взвыл Вадим. – Ты что творишь?
Друг бросился ко мне и схватил за руку. Дернул, попытался вырвать из жадной пасти земли. Но тщетно. Хрустнуло, конечность рассыпалась на куски, будто сделанная из гипса. Я улыбнулся каменеющими губами и произнес:
– Оставь, Вадька!.. Это я сам… Ухожу…
– Но куда? – отчаянно закричал друг. – Зачем? Стой!
– Мы, козероги, на полдороги не останавливаемся, – прошептал я.
Боли не было. Лишь щекотка и легкое недоумение по поводу отсутствия тела. Последний луч света ударил в глаза. Я увидел изумленное лицо Вадима, верхушки деревьев и клочок неба. Растворился в черноте, превратился в сгусток энергии. Но почти сразу тьма расцвела красками, вернулись чувства. Холодный ветер продрал насквозь. Пахло пылью, еще чем-то удивительно отвратительным, мерзким.
Я потоптался на месте, подождал, пока тело трансформируется окончательно. Открыл глаза и огляделся. Окраина Славгорода. Точнее то, что осталось… Черное небо, испещренное кровавыми язвами туч. Мертвые скелеты зданий с провалами окон, горы битого кирпича и мусора, ржавые коробки автомобилей.
Что-то заставило оглянуться. Позади на много сотен метров мертвый лес – гладкие высушенные стволы, ломкие на вид ветви. Между деревьями толстый ковер из превратившихся в пыль листьев, кусков коры… А дальше чистое голубое небо, розоватые отблески заката и зелень. Края гигантской кляксы кривые, извилистые. Чернота и смерть медленно, но неуклонно расползалась, пожирала живое пространство.
Светлая полоса на горизонте манила. Хотелось броситься прочь страшного места, выбраться под солнечные лучи… Но отступать поздно. Путь один – в разрушенный город.
Напротив меня останки дома. Верхних этажей не существовало. Девятый, восьмой и седьмой как корова языком слизнула. В стене огромные дыры, края ломкие и острые, в ржавых ребрах арматуры. Из провалов окон несло запахом смерти и гнили, колыхались на ветру истлевшие занавески, блестели осколки стекол. Чуть в стороне еще один дом. Но этого почти не узнать – покосившийся остов, громадная куча камней перемешанных с домашней утварью, обломками мебели и грязными тряпками.
Я отыскал маленькую тропинку между горами мусора, медленно пошел, опасливо поглядывая на стены дома – бетонные плиты хрупкие и ветхие, завалятся от любого толчка. Под ногами хрустели камни и стекла. Взгляд то и дело натыкался на следы былой жизни: тряпичная кукла, осколки посуды, помятая кастрюля, шланг пылесоса… Я осторожно переступал, не рискуя притрагиваться. Вещи еще помнили хозяев, грустили по ушедшим дням.
За домом обширный двор. Я сошел с тропинки, с трудом вскарабкался на гору битых кирпичей и осмотрелся. Во мне родилась тоска – как за неполную неделю город мог превратиться в гниющий нарыв? Даже после бомбежки остаются какие-то останки живого. Те же тараканы, к примеру, или чахлые растения, иногда люди… А тут мертвы и камни. Обломки бетона крошатся в ладонях как овсяное печенье, толстые стальные прутья рассыпаются ржавчиной.
Спустившись, я отыскал проход между стенами. Похоже, когда-то тут была арка. Но теперь лишь узкая нора, темный лаз. Поверху не перелезть, чересчур высоко. Надо внутрь, но как-то страшновато. А вдруг плиты обрушаться и меня раздавит? Я замер, принюхался и навострил уши. Тихо. Внутренний взгляд просканировал окрестности и выдал результат – безопасно. Я нагнулся и встал на четвереньки, осторожно пополз. Руки то и дело скользили по острым обломкам, кожу резало стеклянной крупой. Тоннель темный и тесный, впереди блеклое красноватое пятно – отсветы туч.
Преодолев лаз, я поднялся с земли. Поскальзываясь на осыпях, спустился к подножию. Тут начинался гладкий асфальт тротуара. Сбоку жухлые пучки травы и поваленное дерево с остатками сухих листьев на ветвях. Мусора и обломков гораздо меньше, что странно. Дома выглядели покрепче – ни один не повален, этажи целые.
Я огляделся в поисках хоть какого-нибудь ориентира. Надо определить в какой части города нахожусь, потом выбирать дорогу. Но осмотр удовлетворения не принес. Бледное красноватое свечение туч искажало реальность, делало город чужим и незнакомым. Тишина давила не нервы, изматывала душу. Только ветер заунывно свистел в камнях, перекатывал по дорожке полиэтиленовые пакеты, шуршал пылью. На грани слышимости чудились мягкие шаги, вздохи. Я вздрагивал, вертел головой, но убеждался – показалось.
Впереди чернела еще одна арка. Чутье городского жителя подсказало – за ней, возможно, будет улица. Там немного безопаснее. По крайней мере, можно идти посередине дороги и не бояться, что сверху прихлопнет бетонной плитой. К тому же планировка города довольно простая, улица рано или поздно выведет к центру.
Сделал несколько шагов в сторону арки. Но сразу остановился и покачал головой. Нет, Санька, ты уже совершил ошибку, когда бросился нахрапом. Не повторяй во второй раз…
Ноги со скрипом согнулись, в коленные чашечки уткнулся холодный асфальт. Я приложил ладони к земле и прикрыл глаза, приказал… Но тут же резко вскочил и сжал кулаки. Разочарованно фыркнул и выругался. Пусто. В глубинах еще теплилось пламя, земля не умерла окончательно. Но чересчур далеко, не достать. Я засопел, потянул носом холодный воздух. Справа!.. Бросился к клумбе у тротуара и вонзил руки в рыхлую почву, копнул поглубже. Пальцы месили лишь сухую мягкую пыль. Промелькнули две тусклые искорки похожие на далекие звезды. Обе втянулись под кожу ладоней, растворились. Но капля в море, мне надо гораздо больше!
Я медленно поднялся с земли, отряхнулся и задумался.