— Встречался с ним… однажды.
— Интересно было бы услышать, — сказал Маппо.
Крокус кивнул и поджал губы.
«Маппо, ты — единственный глупец, верящий, что мы выпутаемся из столкновения с гончими Тени».
Сколько они с Икарием ни странствовали, на их пути никогда не оказывались эти странные существа, о которых ходило столько легенд и слухов. Тем не менее Маппо хорошо знал их имена и описания. Больше всего его пугал Шан — сгусток движущейся темноты с ярко-красными щелками глаз. Если остальные гончие больше напоминали солдат, похваляющихся своими шрамами, Шан держался как настоящий ассасин. Всего лишь секунду его глаза задержались на Маппо, но треллю хватило и этого. Волосы на затылке Маппо встали дыбом.
— А собачки совсем не злые, — проворковал Искарал Паст.
Маппо поймал на себе внимательный взгляд Скрипача. Оба мгновенно поняли друг друга. Сапер едва заметно кивнул. Трелль вздохнул, медленно моргнул, затем повернулся к Икарию.
— Друг мой…
— Я жду их, — прогремел ему в ответ Икарий. — И давай больше не будем об этом.
Гончие молча подбежали и окружили путников.
— А теперь мы отправимся в лабиринт, — сказал Искарал Паст.
Из лабиринта донесся негромкий, но жуткий вопль. Верховный жрец Тени лишь усмехнулся. Гончие повернули головы на звук и довольно равнодушно понюхали стоячий воздух. Чувствовалось, они все знают заранее, и в мире, где они живут с незапамятных времен, для них не осталось никаких тайн.
Верховный жрец Тени вдруг опять пустился в свой дурацкий танец. Дергаясь и кривляясь, он приблизился к Барэну. Зверь едва мотнул головой — и Паст уже валялся на земле.
Скрипач протянул ему руку и помог подняться.
— Ты все-таки умудрился рассердить своего бога.
— Чепуха, — выдохнул Искарал Паст. — Песик был настолько рад меня видеть, что не сдержал своих дружеских чувств.
Дальнейший путь лежал в глубь лабиринта, над которым висело серо-стальное зеркальное небо.
Дюкр, Балт и капитан Лулль сидели под навесом, попивая некрепкий травяной чай. Подошедший к ним Геслер еще не вполне оправился после удара Кольтена. Расквашенный нос сильно вспух, а голос капрала приобрел несколько плаксивую интонацию.
— Корабль нагружен до предела. Пока прилив высок, надо отчаливать.
— Сколько вам плыть до Арена? — спросил капитан Лулль. — Вы же не под парусами пойдете.
— За три дня они нас домчат, — ответил Геслер, имея в виду обезглавленных гребцов. — Не беспокойтесь, мы по дороге не потеряем ни одного вашего раненого.
— Откуда такая уверенность, капрал?
— На борту «Силанды» времени нет. Отсеченные головы до сих пор кровоточат, хотя прошли годы или даже десятки лет, с тех пор как их отделили от тел. Никаких признаков разложения. Фенир мне свидетель: у нас на корабле даже бороды не растут.
Лулль усмехнулся.
До рассвета оставалось не более часа. Лагерь Корболо Дэма не затихал целую ночь, однако все попытки разузнать о происходящем там наталкивались на магическую преграду. Преодолеть ее юные виканские колдуны не могли. Неизвестность будоражила и их, и всех остальных.
— Да хранит Фенир всех вас, — сказал Геслер.
Дюкр встретился с ним глазами.
— Довезите наших раненых, капрал.
— Непременно. Может, мы даже сумеем вытолкнуть флот Нока из гавани или устыдим Пормкваля и заставим его двинуться вам на помощь. Я знаю Блистига — командующего аренским гарнизоном. Хороший человек. Вот он бы сразу отправился вам на подмогу. Но на нем лежит оборона Арена. Может, нам с ним удастся растрясти Пормкваля.
— Хорошие слова, — пробормотал Лулль. — Ладно, капрал, не висни тут над нами. Теперь и ты стал таким красавчиком, что у меня кишки узлом завязываются, как посмотрю на тебя.
— Кстати, на корабле полно тистеандийских глаз. Не желаете подобрать себе? Время еще есть.
— Да уж лучше со своим останусь, но благодарю за предложение.
— Не стоит благодарности. Счастливо оставаться, историк. Прости, что не уберегли Кульпа и Гебория.
— Вы и так сделали почти невозможное.
Геслер пожал плечами. С ялика ему нетерпеливо махал рукой Честняга. Капрал уже собрался уходить, но задержался.
— Господин Балт!
— Чего тебе?
— Извинитесь за меня перед Кольтеном. Ведь я же сломал ему руку.
— Сормо уже все исправил. Но твои извинения я ему передам.
— Только сейчас заметил, командир, — усмехнулся Геслер. — У вас с капитаном Луллем на двоих три глаза, три уха и почти целая голова волос.
— И что ты хочешь этим сказать? — насупился Балт.
— Ничего. Так, к слову пришлось. До встречи в Арене.
Дюкр смотрел, как ялик медленно движется по желтому ковру реки.
«До встречи в Арене? Слабая у нас надежда на эту встречу, но спасибо на добром слове».
— Я навсегда запомню, как Геслер пожертвовал носом, только бы настоять на своем, — сказал Лулль.
Балт усмехнулся, выплеснул остатки чая на глинистую землю и встал. Его суставы громко хрустнули.
— Племяннику нравятся такие люди, капитан.
— Скажите, господин Балт, Кольтен не поверил вчерашнему предложению? — спросил Дюкр.
Балт смерил его взглядом и пожал плечами.
— Тогда бы он тебе так и сказал.
— А вы-то сам что думаете?
— Я слишком устал, чтобы думать. Если у тебя достанет смелости узнать мысли Кольтена на этот счет, спроси его сам.
Балт растворился в предрассветной мгле.
— Мне не терпится прочитать вашу историческую хронику о «собачьей упряжке», старик, — сказал Лулль. — Жаль, я не видел, как Геслер грузит сундук с вашими рукописями.
Дюкр тоже встал.
— Похоже, этой ночью мы способны только на колкости.
— Может, через сутки все изменится.
— Изменится, только непонятно, в какую сторону.
— А я думал, у вас появилась женщина. Я ее видел. Из наших. Кстати, как ее зовут?
— Не знаю. Мы провели вместе всего одну ночь.
— Никак кинжал оказался слишком мал для ножен?
Дюкр улыбнулся.
— Просто мы решили, что не стоит повторять ту ночь. У каждого из нас хватает потерь.
— Тогда вы оба просто дураки.
— Подозреваю, что да.
Дюкр шел по бессонному и беспокойному лагерю. Разговоров почти не было слышно, люди лежали молча. Сначала он не понимал, куда идет, но ноги сами вынесли его к командному шатру Кольтена.