Судя по всему, вышедший был стар, выступал он с видимым трудом. Плечи его сутулились, голова клонилась на грудь. Но когда у стариков так заплетаются ноги, они опираются на палку! А этот без палки. Скорей он не старик, а пьяный. Вон как небрежно болтается на одном плече плащ, почти не сберегая от дождя нарядного камзола. Тут вышедший поднял лицо. Нелли с изумлением узнала Индрикова.
— Он играл сегодня с Венедиктовым, я его помню! — воскликнула она, высовываясь из кареты. — Но что с ним случилось?!
Вместо того чтобы искать свою лошадь или лодку, Индриков, пошатываясь, приблизился к парапету. Опершися на гранит обеими руками, он замер, глядя на темную воду.
— Дитя! Вы сами сказали, он играл сегодня С ТЕМ, — казалось, девушке неприятен сам звук имени Венедиктова. — И Вы еще спрашиваете, что с ним? Он сегодня проигрался.
— Нельзя оставлять его одного! — Нелли схватила девушку за руку и сильно стиснула ее обтянутые холодным шелком пальцы. — Поспешим, покуда не случилось непоправимого!
— Что Вас страшит? — Пальцы девушки обрели вдруг силу: она потянула Нелли назад.
— Он убьет себя! — в гневе выкрикнула Нелли. — Он может себя убить на горе близким и погибель души! Я знаю, о чем говорю! Я знала человека… с ним такое случилось!
— Он проигрался и убил себя? — Девушка все еще удерживала Нелли.
— Он проиграл ВЕНЕДИКТОВУ и убил себя!
— Это был близкий Вам человек? — Темные глаза незнакомки сделались очень внимательны.
— Очень близкий! Зачем нам медлить?
— Затем, что Вы не того боитесь. — Незнакомка выпустила руку Нелли. — Сей юноша не наложит на себя рук. Он придет играть еще, а завтра тот даст ему отыграться.
— Зачем? — Нелли оторопела.
— Вы думаете, С НИМ можно проиграть только деньги? — Незнакомка, запрокинувши назад головку, горько рассмеялась. — Все куда страшней, чем Вы думаете. Ему разное надобно от разных людей. И хуже всего доводится как раз тем, кто выиграет у него денег.
— Откуда Вы знаете?
— Говорю Вам, я слежу за ним уже полгода с тех пор, как… — Девушка недоговорила.
Индриков меж тем выпрямился, пошатываясь уже менее, и направился к скоплению экипажей.
— Меня зовут Роман Сабуров, — сказала Нелли. — Простите невежливость, что не назвался сразу.
— Я Лидия Гамаюнова.
— Но отчего, мадемуазель… — Нелли заколебалась: это вить только с крестьянками сразу разберешь, одна коса или две.
— Я ношу имя моих родителей и поклялась некогда, что мне вовек не носить другого. — Голос незнакомки дрогнул. — Мой жених…
— Он убил себя из-за Венедиктова или же Венедиктов убил его! — Горячее сострадание затопило сердце Нелли.
— Он жив. Было бы в тысячу раз лучше, будь он мертв. Он в желтом дому, на железной цепи. — Лидия закрыла лицо руками. — Я не встречала человека более гордого. Знай он, что оборотится в жалкого шута, он смеялся бы от радости, заряжая пистолет. Каково было б ему узнать себя в заросшем мужицкой бородою человеке, что проводит дни напролет, играя в тряпичные куклы и деревянные чурки! Бедный! Иногда мне снится, он подходит к моей кровати и говорит: «Ты не любила меня вовсе! Приди в дом скорби с ядом, приди с ножом. Зачем ты до сих пор не сделала этого?» Но у меня не поднимается рука. Я откровенна с Вами, как с меньшим братом. Но и Вы должны рассказать мне свою историю. Быть может…
— Я расскажу, — пообещала Нелли. — Но не осудите меня, что сейчас я покину Вас. Я тревожусь… очень тревожусь за одного человека, который остался в том доме. Он пришел со мною и подвергается опасности из-за меня.
— Тогда поспешите, юный мой друг! Я хотела нынче лишь объяснить Вам, как велика опасность. — Лидия с искренною сердечностью на мгновение заключила Нелли в объятия и затем расцеловала в обе щеки. — Но найдите меня на днях, я прошу Вас!
— Где Вы прикажете Вас искать? — Нелли одной ногой коснулась уже мостовой, задержав вторую на ступеньке, а руку на дверце.
— Новая Голландия, собственный дом.
— Родителей Ваших?
— Мой. Я сирота. Но оставим теперь расспросы. Трогай, Семен!
Нелли бегом пустилась обратно, меж тем как карета за ее спиною снялась с места.
Время, однако, оказалось неудачно для ее намеренья воротиться. Часов у Нелли, конечно, не было, и ничто в хмурых небесах не предвещало утра, однако среди экипажей и лодок начиналось оживление. Развеселыми группами или поодиночке, ночные гости спускались по ступеням, и чем ближе подходила Нелли к дому, тем чаще хлопали нарядные двери.
Словно бы плывя противу течения, Нелли взбежала по ступеням и скользнула внутрь. В передней была толчея, меж тем как в перспективе анфилады виднелись лакеи, сбивавшие длинными гасилками огни свечей.
— Теперь одна забота, как день проволочить, — позевывая, сказал ей какой-то гуляка, кутаясь в плащ. — Так что Вы к шапочному разбору, вьюноша. Али забыли чего?
Нет, Кати, безусловно, не было внутри. Быть может, она давно ждет Нелли в лодке?
Обрадованная догадкой, Нелли выбежала на ступени. Сколько, однако, лодок у берега. Не сразу и вспомнишь, где оставили свою. Нелли прошлась вдоль берега взад-вперед. Пожалуй, лучше подождать, покуда отчалят другие.
Ветер с реки насквозь пробирал под тяжелым сукном. Через некоторое время Нелли стало казаться, что небо из черного потихоньку сереет. Лодок убывало. Вот их можно уже сосчитать — дюжина да еще две. Десяток… Полдюжины… Две…
— Никак доплыть не на чем, юный барин? — окликнул мужик с последней. — А то садись, я никого не жду! На всякой случай подплыл, авось кому пригожусь.
Нелли оборотилась в нерешительности: в дому Венедиктова потихоньку гасли окна. Ничто не свидетельствовало о суматохе, связанной с поимкою злоумышленника. Оставалось одно — вправду ехать домой и ждать Катю там. А коли не дождется сегодня? Нелли решительно запахнула плащ. Не дождется, тогда и будет думать, что предпринять.
— Ладно, поехали!
— Алтын возьму, эвона волны какие!
— Алтын так алтын. На Петровскую набережную мне.
Нелли спрыгнула: доски закачались под ногами, словно младенческая зыбка.
— На корму садись, — мужик оттолкнулся. — Завсегда тут под утро заработок сыщется… Надо бы больше с тебя взять, ночи нынче нехороши, да уж ладно, уговор дороже…
— Не такие уж волны и большие… — Нелли завораживал бег черных, с белыми гребешками, волн за мокрым бортом.
— Не в волнах дело… По-хорошему, лучше б еще пять дён по воде не ходить. Вишь, вроде как огонечки поверх скользят? Белесые…
— Отблески? Вижу.
— Куда там, отблески… Сколько после наводненья-то прошло? То-то и оно. До девятого дня над водой душеньки летают, ищут, где тело…