Пилат внимательно выслушал Марка, склонив голову набок. Затем коротко кивнул, отпуская его на место, за столик писаря. Он ненадолго задумался, потом поднял голову и посмотрел прямо в глаза Каифе.

— Так ты, первосвященник, просишь — окончательно и бесповоротно — утвердить приговор бродяге и разбойнику по имени Иешуа, который именует себя «Сыном Отца»?

— Да, и к этой просьбе присоединяется весь синедрион.

— Хорошо, пусть будет по-твоему! Я утверждаю смертный приговор Иешуа…

Он сделал паузу. Каифа же удовлетворенно кивнул, поклонился и быстро вышел из зала. Ему просто не терпелось закончить этот неприятный разговор.

— Иешуа Бар-Абба! — продолжил Пилат, когда Каифа уже был за дверями. — Так и запиши, Марк: Иешуа Бар-Абба!

Каифа еще не успел покинуть пределы дворца Ирода, как решение римского суда было подготовлено, подано на подпись и утверждено Пилатом. Марк по поручению префекта отдал необходимые распоряжения страже и, сославшись на усталость, испросил разрешения удалиться в свои покои. Однако на самом деле он вовсе не имел намерения отдыхать. Первым делом Марк направился к стоящей на специальной подставке в углу его комнаты большой шкатулке с документами, открыл ее особым ключом, который был только у него, после недолгих поисков достал из нее какой-то свиток и торопливо пробежал его глазами. Убедившись, что это именно тот манускрипт, который он искал, Марк тщательно запечатал его в небольшую кожаную сумку и спрятал ее на самое дно стоящего здесь же, в комнате, сундука для одежды. Лишь после этого он позволил себе присесть и выпить глоток вина.

Все будет так, как приказал Гай Понтий Пилат. Однако нельзя было исключить, что префект принял бы другое решение, если бы знал, что к бумагам, представленным ему на рассмотрение по делу о подсудимом Иешуа из Назарета, в качестве вещественного доказательства прилагались найденные на месте его ареста свитки с записанными неизвестным учеником словами и деяниями Учителя. Очевидно, автор манускрипта случайно его обронил или намеренно выбросил во время стычки с солдатами из отряда храмовой стражи Баруха в Гефсиманском саду. Когда Марк прочитал эти свитки, он счел благоразумным не показывать их префекту, а сохранить у себя. Чутье подсказывало ему, что история Иешуа из Назарета только начинается и свитки, теперь надежно спрятанные среди его белья и одежды, еще сыграют в ней свою немаловажную роль.

Глава 12
Свобода для избранных

Утром следующего дня Сергея Михайловича разбудил настойчивый стук в дверь. Впрочем, разбудил — это громко сказано. Для того чтобы кого-то разбудить, нужно, чтобы этот кто-то спал. А Трубецкой едва сомкнул глаза после того, как вчера вечером их с Анной развели по разным комнатам с наглухо зашторенными окнами, где, кроме кровати, тумбочки и туалета с душем, ничего не было.

Он встал и только успел надеть свитер и джинсы, как дверь отворилась и вошел герр Миссершмидт. Он был одет в теплую куртку с капюшоном и сапоги из меха наподобие якутских анчур.

— Пойдемте, я хочу вам кое-что показать, — весьма неприветливо сказал он, забыв даже поздороваться. — Я вижу, вы меня плохо поняли, когда мы с вами разговаривали по телефону. Документы-то у вас в портфеле оказались совсем не те — копии, да еще и неполные. Я же вам ясно дал понять, что нам нужны только те, которые вам прислала Анна. Вы что, решили с нами шутки шутить? Ну что ж, пошли пошутим. — В его голосе сквозили раздражение и угроза.

Сергею Михайловичу ничего не оставалось, как выйти из комнаты и направиться за ним. Короткий коридор, в который выходило несколько абсолютно одинаковых дверей, упирался в площадку с лестницей и лифтом. У дверей лифта они столкнулись с Анной, которую сопровождал охранник. По ее воспаленным глазам Трубецкой понял, что она тоже не спала.

Прибыла кабина лифта. Они вчетвером зашли в нее, и герр Миссершмидт нажал на верхнюю кнопку с двумя английскими буквами «HP». Эта кнопка находилась над целым рядом других, обозначенных цифрами от 2 до 4. «Ничего себе, — подумал Трубецкой. — Да тут целое многоэтажное здание с подземным бункером… Интересно, что такое HP?» Лифт остановился. Герр Миссершмидт демонстративно запахнул куртку, застегнул ее, накинул капюшон, и дверь лифта отворилась…

Холод был такой оглушительный, что Трубецкой с Анной даже ничего не успели осознать. Они будто прыгнули в прорубь, почувствовав, как вмиг стало трудно дышать. Охранник весьма грубо подтолкнул их к выходу, и Сергей Михайлович понял, что они оказались, по-видимому, на крыше здания. Она была покрыта тонким слоем снега со льдом и продувалась ледяным ветром. Посередине крыши был нарисован светящийся круг с двумя буквами в самом центре: HP. «Heliport! Место для посадки вертолетов», — мелькнуло в замерзающей голове Трубецкого. Охранник подтолкнул их, и они прошли к краю крыши, которую опоясывал невысокий барьер. Герр Миссершмидт обернулся и прокричал, перекрывая шум ветра:

— Посмотрите вокруг хорошенько и подумайте о своем будущем! Если не согласитесь сотрудничать с нами, мы для очистки совести просто отпустим вас на волю, но при этом закроем дверь!

Сергей Михайлович подошел к краю крыши и посмотрел вниз. Обрыв был, очевидно, глубиной в несколько сот метров, а вокруг — скалы да снега. Он уже не ощущал ни рук ни ног, как вдруг они явственно услышали характерный гул двигателей. Прямо из низко висящей белоснежной тучи вынырнул небольшой вертолет. Когда машина мягко приземлилась на крыше, оттуда выпрыгнул человек и, не обращая на них внимания, сразу же направился к лифту. Охранник жестом велел Трубецкому и Анне сделать то же самое. Они — теперь их стало пятеро — вошли в лифт и начали спускаться. Сергей Михайлович и Анна в своей легкой одежде промерзли до костей и с трудом понимали, что происходит вокруг. Однако даже в таком состоянии их удивлению не было предела, когда прибывший на вертолете человек откинул капюшон и расстегнул куртку. Это был Натан Ковальский.

* * *

Они вышли на разных этажах, но буквально через несколько минут встретились с ним все в той же комнате, где вчера беседовали с Бестужевым. На этот раз стол был сервирован всем необходимым для чая. Натан зашел в комнату, поздоровался и как ни в чем не бывало пригласил их присесть за стол. Так они и сделали: Натан сел рядом с Анной, а Трубецкой напротив них, через стол. Сергей Михайлович не стал церемониться и налил им с Анной чаю — согреться после такой прогулки было совсем не лишним.

— Спасибо, что пригласили на чай, — не без ехидства в голосе произнес он. — Весьма оригинально все получилось. А я-то уже подумал грешным делом, что нас там оставят замерзать.

— Я не буду вдаваться в прелюдии, Сергей, думаю, что вам с Анной в целом уже все понятно, — сказал на это Ковальский. — Ребята оттуда, — он показал пальцем вниз, очевидно намекая, что хозяева замка обитают на его нижних этажах, но вышло это очень символично, как намек на преисподнюю, — попросили меня приехать, чтобы дать вам еще один шанс. Будем обсуждать? Есть вопросы?