В Септуагинте, переводе Танаха на греческий язык, выполненном еврейскими мудрецами-толкователями в Александрии в III–II веках до н. э., слово «сатан» было передано как diabolos — дьявол — «клеветник». В Евангелии от Иоанна Иисус Христос называет дьявола «отцом лжи» и «человекоубийцей от начала» (Иоанн 8:44), подразумевая под ним именно змея-искусителя, ибо через него люди утратили бессмертие и открыли дорогу к возможной гибели своей души. Дьявол искусен: он побуждает человека к гордыне, внушая ему мысли об избранности, либо смущает мыслью о том, что тот бесконечно грешен и потому бесповоротно осужден, отвращая тем самым от веры в Божественное милосердие. Излюбленная сфера деятельности нечистого — область сексуального: он разжигает похоть и искушает давших обет безбрачия. Дьявол и бесы являются носителями ученого знания: часто одержимые ими неграмотные простецы начинают говорить на различных языках, оказываются сведущими в науках, медицине и богословских вопросах. Инквизиция не раз использовала это обстоятельство против образованных людей Средневековья, особенно против женщин, обвиняя их в колдовстве и пособничестве дьяволу. Князь Тьмы может перевоплощаться в кого угодно, даже в Христа, но он пустотел и невесом, а в его присутствии может ощущаться либо леденящий холод, либо изнуряющий зной.
Библия также говорит, что в Судный день дьявол будет низвергнут в бездну на тысячу лет ангелом, владеющим ключом от бездны. После второй битвы сатана навечно будет ввержен в «озеро огненное и серное». Только в Танахе сатана упоминается двадцать три раза, а в Ветхом Завете — двадцать шесть. Удивительным совпадением является то, что и тайному имени Бога — тетраграмматону YHWH, записанному на иврите, тоже соответствует число двадцать шесть.
«Если принять, что сатана действует в мире как орудие испытания в руках Всевышнего, полностью им контролируемое и направляемое, чтобы искушать праведников, побуждая их к гордыне, свидетельствующей о пределе их праведности, то как-то несправедливы пророчества о том, что он будет низвергнут в бездну… Как же тогда Свет будет без Тьмы?» Сергей Михайлович вышел из библиотеки и по дороге домой пытался упорядочить свои мысли о только что прочитанном.
«Что-то все это попахивает пещерным мракобесием: нужен был вселенский враг — так вот он вам, пожалуйте, был лучшим из ангелов — стал падшим, в озеро его огненное, на тысячу лет, и все из-за гордыни… Но при этом сатана является носителем научных знаний, он — частый гость у престола Всевышнего, который вполне спокойно с ним общается, об этом не раз и не два упоминают библейские пророки, ангелы, даже сам Иисус… И потом, от имени сил Света написано множество книг и имеется масса пророчеств, а вот от имени Тьмы никто никогда не говорил. Это выглядит несправедливым. Прежде чем судить, желательно выслушать обе стороны. Не разумно ли будет предположить, что именно тогда, когда писалась самая большая в мире Библия, дьявол и решил исправить этот недостаток? Отсюда и его портрет там — вроде визитной карточки, а эти восемь листов… Ведь так и не понятно, зачем нужно было именно на них писать устав святого Бенедикта, а сразу после устава — заклинания по экзорцизму. Что-то здесь не складывается, даже с учетом необычной компоновки Библии дьявола, что-то я упустил… Очевидно, придется снова ехать в Прагу. Надо будет взглянуть на эти страницы еще раз, и теперь — более тщательно».
Сергей Михайлович вдруг поймал себя на мысли, что он устал думать о сатане. Придя домой и убедившись, что от Анны по-прежнему нет вестей, он решил, что пришло время просить помощи у потусторонних сил, а заодно узнать, в чем же тайна женской троицы Маргарет-Кристина-Екатерина. Сергей Михайлович набрал указанный на карточке номер телефона. Екатерина откликнулась сразу. Они договорились встретиться в девять вечера у нее. Адрес Трубецкому ничего не говорил: какой-то переулок в пригороде Киева.
В этот раз никакого сада не было. По указанному адресу он нашел весьма скромный частный дом, одиноко стоящий у традиционно разбитой киевской дороги. Он постучал. Дверь открыла сама хозяйка.
Сергей Михайлович был озабочен отсутствием вестей от Анны и был не в настроении, чтобы разводить любезности. Он даже, против обыкновения, не взял с собой цветов.
— Вы, Катя, сказали, что если мне нужна будет помощь, то я смогу к вам обратиться, — произнес он, едва войдя в дом и присев на стоящий в прихожей потертый диван. — Так вот, мне нужна помощь. У меня пропала жена. В милицию я смогу пойти только завтра — они не будут ее искать, если не прошло несколько суток, а я не могу ждать. Кроме нее, у меня никого нет.
— Да-да, я понимаю, — сочувственно закивала Екатерина, — я попробую помочь. Прошу вас пересесть за этот столик. В любом случае я рада, что вы в порядке.
Она указала ему на небольшой столик на двоих, на котором стояла свеча и лежали карты Таро. Затем сама присела к столику. Трубецкой устроился напротив нее. Екатерина зажгла свечу, взяла Сергея Михайловича за запястья, посидела с минуту с закрытыми глазами, потом перемешала карты и начала их раскладывать. Так прошло минут десять. За все это время не было произнесено ни слова. Наконец Екатерина взглянула на Трубецкого и сказала:
— Ваша супруга Анна жива и невредима, но она не в Киеве, хотя где-то неподалеку. И ей нужна ваша помощь. Собственно, только вы и можете ее спасти.
— Спасти? — переспросил обеспокоенный Трубецкой. — От чего или от кого?
— Сейчас, сейчас, минуточку, — сказала Екатерина, продолжая играть свою роль. Она закрыла глаза и начала раскачиваться, будто в трансе. — Я вижу вас возле какой-то необыкновенной, огромной книги… а вот вы на каком-то мосту, там много скульптур… теперь что-то вроде музея, какие-то пергаментные страницы… Теперь я вижу цифру восемь… Анну… перевернутую пентаграмму, голову Бафомета… Я вижу ее в каком-то темном помещении вроде храма, но необычного…
— Бафомет? — вскричал Трубецкой.
Екатерина перестала раскачиваться и открыла глаза.
— Да, это такой образ дьявола, — ответила как ни в чем не бывало провидица. — Козел Бафомет.
— Я знаю, что это такое, но как в том месте, где вся эта чертовщина, могла очутиться Анна?
— Я не могу дать вам ответы на все вопросы. Но я вижу, что исчезновение Анны как-то связано с этой книгой, точнее, с пропавшими из нее страницами. Больше я ничего не могу вам сказать.
— Ну что, убедились? — спросил старший из этой компании, обращаясь к Анне. — И это не все. Мы бы хотели показать вам еще кое-что. Из той же серии. Не возражаете? — И, посмотрев на Анну, кивнувшую в ответ на его слова, скомандовал водителю:
— Поехали.
Анна молчала. Только что она, сидя в черном БМВ с затемненными стеклами, имела возможность наблюдать, как Трубецкой трогательно беседует с этой своей девицей. Они стояли возле синего «СААБа» прямо на улице, и девица, ничуть не смущаясь, держала Сергея Михайловича под руку. Судя по выражению лица Трубецкого, ему это было весьма приятно. Когда они подъехали, Сергей Михайлович и девица уже были возле машины, так что нельзя было понять, здороваются они или прощаются и сколько времени все это продолжается.