— Ты устраиваешь против себя мятеж, своими руками создаешь армию, которая двинется, чтобы уничтожить дом Ходзё и в первую голову тебя самого, — зачем, ради Будды, зачем, сиккэн?!
Сиккэн усмехнулся:
— В день наступления ты исчезнешь из лагеря Годайго и увезешь с собой доспехи Тайра Томомори. Когда военачальники и воины мятежной армии не увидят перед собой Белого Дракона, в которого они поверили, как в приносящего удачу, не увидят доспехов Тайра Томомори, которые должны были наделить их безудержной храбростью, воинственный дух мятежников ослабнет, он будет напоминать повисший в безветрие флаг, и разбить их наголову не составит труда. Поверь мне, они не выдержат даже первого натиска императорской армии — начнут разбегаться и сдаваться в плен.
Сдвинув в сторону свитки бумаги, сиккэн потянул к себе плошку, из которой торчали палочки для еды, вынул их, подхватил ими кусок рыбы, с которой стекали капли соуса, отправил в рот. Пережевывал долго и тщательно — так, как учат диетологи. При этом не отрывал взгляда от Артема. Наконец он закончил жевать, утер губы ладонью, вытер руки о кимоно и продолжил:
— И все, Победитель Монголов. Тогда будет полная моя победа. Я от них от всех не оставлю и следов на земле. Ко времени решающей битвы будет объявлен императорский указ, наделяющей сиккэна Ходзё Ясутоки всеми полномочиями по преследованию и наказанию мятежников вплоть до полного их искоренения. И я проведу императорскую армию по стране, повторив с нею тот путь, который до этого проделаете вы с Годайго. Я сожгу поддержавшие мятеж монастыри. Я казню глав мятежных самурайских домов и их вассалов, после чего сам выберу новых глав этих кланов и приму у них присягу на верность. Кланы, что не захотят подчиниться, я уничтожу. Я сожгу их усадьбы и заберу их земли в императорскую казну. Я вернусь в Хэйан и объявлю, что начинаю великие реформы, дабы впредь сама мысль о мятеже стала невозможна. Никто и пикнуть не посмеет против этого. И тогда я проведу великие реформы и спасу империю!
Когда сиккэн все это произносил, в его глазах разгорался огонь, в котором Артему почудились отблески инквизиторских костров. К концу монолога этот огонь полыхал уже настоящим пожаром… В этот момент многое стало ясно Артему. Будто в темной комнате кто-то хлопнул по выключателю и зажегся свет.
Ну, конечно, сиккэн так все и задумывал изначально. По его приказу убили военачальника Такаши, причем так убили, чтобы подозрение пало на Белого Дракона. Никому другому смерть Такаши не была выгодна. «Значит, на сиккэна работает один из кланов яма-буси, — понял Артем. — И это скверно, потому что хреновы горные отшельники могут достать любого в любом месте». А еще для Артема вдруг стало очевидным то, чему он в свое время сильно удивлялся — почему при той бурной антиправительственной деятельности, что развил в свое время Нобунага, его никто так и не остановил. Да потому что сиккэн отводил Нобунага роль, которую теперь предстоит выполнить ему — Дракону Белому, Монголов Победителю.
«Времени на размышление — дескать, мне надо подумать, все тщательно взвесить, посоветоваться с товарищами, — сиккэн мне не даст, потребует сказать „да“ или „нет“ в стенах этой комнаты. Если я откажусь, то прямо отсюда меня и поволокут на судилище, и без головы я окажусь уже к обеду. Поэтому здесь и сейчас я должен соглашаться со всеми его безумными идеями. Надо будет поклясться — поклянусь. На мече, на статуэтке Будды, именем императора, именем мамы императора, — как скажет. А вот дальше что делать? Куда бежать? Причем бежать предстоит не одному, а со всеми моими женщинами и самураями. В горы? И прятаться там до конца жизни? В другую страну? Так хрен с этих островов вырвешься живым и невредимым. Тупик получается. Или же…»
— У тебя большие глаза, Ямомото, и это плохо, — с усмешкой произнес сиккэн, — в них легко читать твои мысли. Твоим мыслям я отвечу так — вместе с тобой к Годайго поедет все твое окружение. Иначе Годайго насторожится, решит, что сиккэн взял в заложники близких тебе людей.
— Но как же тогда…
— …я могу быть уверен, что ты не предашь меня и не станешь на самом деле помогать Годайго верой и правдой? — закончил за Артема фразу сиккэн. — Я тебе уже сказал, что рядом с Годайго находятся верные мне люди. Ты ни за что не угадаешь, кто они. Зато они в любой момент смогут добраться до тебя и до твоих близких. Конечно, потом они сами погибнут, но сперва от их руки погибнут ты и твои люди.
— Я смотрю, господин сиккэн все продумал до мелочей, — уныло произнес Артем.
— Если бы я не делал этого всегда, дом Ходзё давно уже был бы растоптан другими домами, а в стране полыхали мятежи и войны. К сожалению, в свое время я не учел такую мелочь, как появление в стране Ямато чужеземца Ямомото. Ну кто мог подумать, что он превратится в Белого Дракона и поставит под угрозу осуществление моих планов. Зато теперь Белый Дракон станет служить мне. Или не будет служить никому. Теперь я должен сказать, какие награды тебя ждут, если ты сделаешь все, как надо. Ты получишь землю, годовой доход от императорской казны в тысячу коку риса. Ты тут мне говорил о своей школе и о полезных вещах, которые вы там делаете. Да, они полезные, можно многое перенять. Скажем, это твое… забыл название… то, что передает приказы с помощью солнечных лучей, — это полезно, это мы обязательно используем. И я с радостью выделю в столице под твою Ямомото-рю самую большую усадьбу. Больше того, твоя школа будет обеспечиваться всем из императорской казны. Но это потом, после того, как мы выпустим накопившийся гной, очистим страну от скверны.
В голове Артема навязчиво крутилась заезженная фраза про мельничные жернова, в которые не дай бог попасть. Вот аккурат в них-то он и попал, прямиком и точнехонько. И совершенно не представлял себе, как можно оттуда вывернуться. Пожалуй, никак. Ситуация сложилась прямо как в Гражданскую войну, гремевшую в другое столетие и на других просторах, — либо ты за белых, либо за красных, отсидеться в сторонке не получится, просто шлепнут тогда, и все. Фу-у…
«Ну раз так, раз не вывернуться… Какая мне разница, за кого воевать — за сиккэна или за Годайго с мятежниками? Одна фигня. Тот и тот воюют за власть, а не за правду, не за справедливость и не за простой народ. А в данном случае сделать ставку на сиккэна, пожалуй, гораздо разумнее. В этой паре он выглядит фаворитом…» Пока Артем размышлял, странная улыбка блуждала на губах сиккэна Ходзё Ясутоки. Или он хотел показать, что читает мысли человека напротив, или действительно их читал… бог весть.
Еще раз прокрутив в голове нехитрый набор вариантов, Артем сделал окончательный и бесповоротный выбор. «А впрочем, — вдруг поймал он себя на мысли, — это я так считаю, что делаю выбор. На самом деле никакого выбора мне и не оставили…»
— Ты, господин сиккэн, давеча обронил, что о том, как мы с тобой будем сообщаться донесениями и тайными гонцами, разговор пойдет отдельный, — сказал Артем, протягивая руку к бутылочке саке. Взял бутылочку, поболтал ее и убедился, что в ней остались сущие капли. — Ну, и как же мы с тобой станем связываться? Думаю, что как нельзя кстати придется моя световая связь… Кстати, я бы не отказался от стаканчика другого саке под легкую утреннюю закуску…