— Ничего особенного. Просто избавиться от зависимости, вернуть себе полную силу и уничтожить тело моего врага, как я и собирался изначально. Когда его тело будет уничтожено, он никогда не сможет покинуть Нижний мир.
Эрлин обернулся к сяню и добавил:
— А когда этот целитель прирастит мое жало обратно, никто в мире не сможет мне больше угрожать!
Он окинул присутствующих торжествующим взглядом и протянул флейту сяню.
— Приступай, — приказал он. — Прямо сейчас.
Сянь послушно взял в руки жало адского паука, посмотрел на него без малейшего отвращения, перевел взгляд на Эрлина…
— Ладно, черт с ним, с бессмертием. Отправляйся-ка ты лучше в свой паучий ад, — сказал он, поднес флейту к губам и заиграл.
Это была совсем короткая мелодия. Виктора хватило всего на несколько нот, после чего он выронил флейту, его колени подогнулись, веки опустились, и он замертво упал на снег.
Но этих нескольких нот хватило. Темнота на вершине Киргофа словно сгустилась, и то, что примерещилось Ники, теперь увидели все. Эрлин еще даже не успел осмыслить произошедшее, как его лицо почернело, глаза налились красным, а тело раздулось, как огромный мохнатый шар. Гора снова дрогнула, теперь гораздо сильнее, загрохотала, затряслась, зашевелились кресты, отвалился кусок арки ворот. Эрлин продолжал превращаться, выпуская из мохнатого шара гигантские паучьи лапы. Из-под земли раздался оглушительный треск, и вершина горы раскололась надвое. Все стоящие попадали на снег. Широкая трещина прошла прямо через то место, где стоял Господин Земляное Брюхо, и адский паук рухнул вниз. Паучьи когти вцепились было в края пропасти, но тщетно. Эрлин исчез, подземный грохот и гул утихли. Остался только черный провал. Оглушенные зрители один за другим поднялись на ноги.
— Ну а теперь, — невозмутимо произнес Гумусов, обращаясь к Ники, — вернемся к моему сегодняшнему предложению. Ты согласна занять место Эрлина? Он, по-моему, возражать больше не будет.
Ники была слишком ошеломлена случившимся, чтобы внятно ответить на него. Она автоматически оглянулась в поисках флейты. Флейта исчезла, наверно, провалилась в трещину вместе с Эрлином. Вместе с ней испарилась и самоуверенность Ники. «Я — Мститель», — напомнила она себе. Но теперь это слово прозвучало как-то бессмысленно.
— Нет-нет, так дело не пойдет, — агрессивно заговорила бабушка. — Ты, мой милый, глупости болтаешь. Зачем нам эта девчонка? От Эрлина избавились и прекрасно, а ее и дальше надо в заложниках держать. Посмотрим, что скажет Мертвый бог, когда узнает, что его дочь в наших руках!
— Так она, по сути, и будет в наших руках, — флегматично сказал Гумусов. — И Мертвый бог будет очень благодарен нам, что мы дали его дочери власть, а не упекли в какое-нибудь подземелье.
— А пророчество? — Бабка приосанилась и начала декламировать: — «Я вижу ослепительное пламя в чертогах вечного мрака! Я вижу костяные поля, по которым идет он в царской короне, и все сгорает у него под ногами…»
— Я в него не верю.
— А я верю! Никто, кроме меня, не позаботится о будущем! Кто в свое время настоял на жертвоприношении? Я! Кто подсунул Мертвому богу прошение с нужным именем? Тоже я!
— Ах, отстань. Самый обычный мальчик. Пусть живет, мы за ним проследим.
— Нет, опасность надо душить в зародыше!
Ники переводила взгляд с Гумусова на бабку, поглощенных спором, и не понимала ни слова. Между тем спорщики умолкли, очевидно, придя к компромиссу.
— Ладно уж, — сказала бабушка, обращаясь к Ники, — я присоединяюсь к предложению Гумусова. Но при одном условии. Ты отдаешь нам мальчишку.
— Это меня, что ли? — спросил потрясенный Лешка. С момента гибели сяня он находился в глубоком ступоре, но слова старухи пробудили его.
— Он нам нужен для жертвоприношения, — пояснила бабка. — Ну, согласна?
— Да пошла ты, старая жаба, — прошипела Ники.
— Это твое последнее слово?
— Да!
— Жаль, — сказал Гумусов и повернулся к старухе. — Тогда возвращаемся к твоему плану.
В третий и последний раз затряслась той ночью гора Киргоф. Края провала покрылись новыми трещинами и обвалились под тяжестью стоящих людей. В туче земляных комьев и грязного снега полетели вниз Ники и Лешка. Когда их крики замерли в глубине, на Киргофе воцарилась тишина.
Вот что такое вселенская пустота. Когда всматриваешься до боли в глазах и не можешь заметить даже самого слабого проблеска света, потому что его тут нет, никогда не было и не будет. Темнота, в которую можно провалиться в любом направлении: вниз, вверх, — и падать годами, до бесконечности, не находя опоры, в ужасе думая о том, что пути обратно уже не найти. Отсутствие пространства, где сделал шаг — и заблудился навеки. Область забвения, страна безмолвия, источник мрака. Единственное, что не дает сойти с ума, — холодный камень, на котором сидишь, вцепившись изо всех сил, потому что если потеряешь и его, то можно сразу ставить на себе крест.
А еще тут было промозгло и пахло сточными водами.
— Мне это место снилось, — раздался в темноте голос Ники. — Давно, еще осенью. Вода, а под водой — могила. Или наоборот — могила, а под ней вода… Или снизу могила, а потом поднимаешь голову вверх — блин, а там вместо неба вода! Лешка ты как там?
Ники пошарила в темноте рядом с собой, нащупала Лешкину руку и ободряюще сжала. Лешка на пожатие не ответил.
— Эй, проснись! Нас наверняка вытащат!
— Кто? — горько спросил Лешка. — Сянь-то умер…
Из темноты донеслись сдерживаемые всхлипывания.
— Ты чего? — всполошилась Ники. — Прекрати! Он же подвиг совершил! Им надо гордиться, а не оплакивать!
— Никто нас отсюда не вытащит, — мрачно заговорил Лешка. — Мы черт знает как глубоко под землей, посреди какого-то пещерного болота. Даже если бы кто-то знал, все равно не нашли бы!
— Ну и что ты предлагаешь? Сидеть и ныть?
— Мне наплевать, что со мной будет.
— А обо мне подумал? Между прочим, мама велела тебе меня защищать…
Неожиданно из темноты донесся новый звук. Это было деликатное покашливание. Ники и Лешка схватили друг друга за руки и замолчали.
— Извините, что вмешиваюсь в ваш эмоциональный разговор, — раздался голос Гумусова. — Мне надо побеседовать с Вероникой. Буквально на пару слов.
— Ну, чего вам?
— Позволю себе напомнить вам о моем последнем предложении. Деточка, вы еще не надумали?
— Я уже все сказала, — ледяным тоном отрезала Ники. — Проваливайте.
— Замечу, что обстоятельства переменились. Речь теперь идет не о партнерском договоре, а об услових капитуляции… Вы же не собираетесь просидеть на этом камне всю жизнь?