— А ты что здесь делаешь? А ну быстро на берег!
— Я остаюсь. Разве ты не понял? Не слышал, что он кричал? Из-за меня всё началось — пусть со мной и кончится…
Антеро не успел возразить, как в воздухе пронеслась темная тень, и Марьятта исчезла. Только слабый крик донесся из темноты, когда черный волк из «сторожевых псов Тапио» уволок добычу в переулок. В следующий миг такое же чудовище, распахнув пасть, бросилось и на Антеро. Тот отважно ткнул тупым мечом ему прямо в морду, но щелкнула челюсть, и ржавая железная полоска переломилась надвое. «Надо было следить за оружием!» — мелькнула последняя мысль старосты, когда пасть снова распахнулась и сомкнулась…
Вскоре после этого сопротивление было сломлено. Двойное кольцо воинов распалось, и волки набросились на колдунов. Рунное пение сменилось криками, которые почти сразу умолкли. В тот же миг слетело поперечное бревно и распахнулись ворота. Окруженный волками, Калли торжественно въехал в Калева. А вокруг кипела бойня. Зверьё затопило улицы, дворы и огороды, стаей кинулось к реке…
Калли оглядел сверху площадь перед воротами, закаленную телами павших воинов, и спрыгнул на землю со спины лося. Нагнулся, подобрал чей-то факел и пошел по главной улице наверх, к холму, где стоял идол предка. Перед воротами дома Антеро Калли остановился, замахнулся и швырнул факел в сени. После этого он взошел на священный холм. Сверху было хорошо видно, как волки темной лентой текут к пристани, где еще копошились, отпихивая от берега лодки, последние удирающие жители Калева.
Калли нахмурился, видя, что на берегу их осталось мало — большая часть уже сидела в лодках. Люди торопливо выгребали на середину Яннего. В лодках тоже горели факелы. На мерцающей красноватой поверхности воды виднелись темные пятна — головы тех, кому не хватило места. Многие плыли, держась за борта, за бревна, за пустые корыта…
— «И сломана рябина у порога, и выброшены из очага камни вон… — шептали проклятие губы Калли. — И быть этому месту пусту во веки веков…»
Завершив руну, Калли поднес ко рту рог, чтобы дать приказ волкам догонять лодки вплавь. Но в этот миг что-то со страшной силой ударило его по руке. Рог вылетел у него из рук, а сам мститель кубарем полетел на землю.
— Вот он, пащенок, ворюга!
Калли открыл глаза. Он лежал за земле, и его окружали рычащие волки. Но теперь они рычали на него самого. Среди волков стоял Тапио. Лесной Хозяин просто лопался от злости. За спиной у него полыхало пламя — должно быть, загорелся дом Антеро.
— Теперь можете убить меня, господин Тапио, — сказал Калли бесстрашно. — Я свои дела закончил.
— Дела он закончил! — заорал Тапио. — Сосед, ты это слышал?! Ты глянь, что он успел натворить — да так быстро! Верно говорят, дурное дело нехитрое…
Вяйно молча покачал головой. Хоть он и знал, к чему всё идет, — да и боги ему не раз намекали, чтобы не вмешивался, и сам он знал, что жители Калева виновны, замаравшись в междоусобице, — но смотреть на разоренное селение своих потомков ему было горько. Волки постарались на славу — живых на берегу не осталось. Улицы были усыпаны растерзанными трупами защитников. Хорошо хоть женщин среди них почти не было. Вяйно нашел лишь Локку у ворот да Марьятту — он узнал ее тело лишь по роскошным украшениям и по ним же догадался, что Марьятта, как и Локка, осталась по доброй воле.
«Теперь род Калева выплатил долг и может начать всё заново, — подумал он. — А вот для Калли только начинается пора расплаты… И хорошо, если Тапио просто оставит его на растерзание зверям…»
Но Тапио вовсе не собирался этого делать. Когда унялась его первая безумная злоба, в бороде Лесного Хозяина промелькнула холодная, жестокая улыбка.
— Убить тебя? — насмешливо повторил он. — Не-е-ет! Ты у меня так легко не отделаешься! Прочувствуешь у меня сполна, что значит пытаться перехитрить Тапио! Еще сам будешь смерть к себе призывать, да только она не придет!
Калли почувствовал, что рука поднимает его в воздух легко, как котенка, — и вдруг становится длинной, длиннее деревьев, до самого неба — а потом замахивается, — и он взмывает в воздух… и летит… летит… брошенный с такой силой, что, кажется, должен бы улететь до самой луны! А потом полет превратился в стремительное, бесконечно долгое падение… Затем был удар… и тьма.
Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на куче прелых листьев, а вокруг простирается обычный осенний лес. Над ним нависло пасмурное небо, готовое просыпаться первым снегом. Калли привстал и огляделся. Где он, что с ним случилось? И не приснилось ли ему разорение Калева? Лес-то был обычный — но местность вовсе незнакомая. Калли встал и огляделся. Он стоял на вершине большого пологого холма. Во все стороны сбегали вниз побуревшие, некошеные луга и заброшенные пажити. Сквозь высокую гниющую траву проглядывали какие-то обугленные бревна, замшелые валуны… Вероятно, когда-то, много лет назад, на этом холме стояла обширная, богатая усадьба. Почему же она сгорела? И почему не нашлось наследников на эту землю?
За спиной Калли послышался шорох. Он резко обернулся и увидел, как кто-то маленький и юркий шмыгнул в обгорелые развалины.
— Эй, выходи, — позвал он, по привычке нащупывая у пояса нож. — Я тебя не трону!
Из-за угла почерневшей печки показалась голова: взлохмаченная русая косица, перевязанная по лбу травяной тесемочкой, чумазые щеки, настороженные серые глаза. Глаза существа, которое привыкло чаще получать пинки, чем слышать добрые слова.
— Вылезай, вылезай! — подбодрил ее Калли, опуская руку.
Девчонка поднялась во весь рост. Сначала она показалась ему совсем ребенком. Но приглядевшись, он понял что перед ним девушка лет шестнадцати. Просто невысокая и тощая, как любой сирота-недокормыш. О том, что перед ним сиротка, Калли сразу узнал по грубой рубашке без всяких родовых вышивок — да и по глазам догадался.
— Ты что прячешься? — грубовато спросил он.
Девушка показала ему пучок травы и ответила шепотом, пугливо оглядевшись по сторонам:
— Вот, собирала…
— Ты знахарка, что ли?
Девчушка кивнула.
— Не говори никому, что видел меня здесь, ладно? — робко попросила она. — Иначе мои настои покупать не станут. А некоторые травы только тут и растут. Тут щедрая земля, хоть и проклятая — кровью политая, золой удобренная…
— Что это за место? — с любопытством спросил Калли.
— Ты не знаешь? — Девчонка окинула его зорким взглядом, и Калли вдруг подумал, что она вовсе не забитая дурочка, как ему показалось вначале. — И верно, вижу — нездешний. Здесь же была усадьба братьев Унтамо и Калерво! Знаешь про их междоусобицу? Хотя какой карьяла не знает… Эту-то землю-то они и не поделили.
— Вот так штука! — прошептал Калли, новым взглядом окидывая заброшенный холм и раскинувшиеся вокруг угодья. Так это, выходит, его собственная земля!
— Тут по соседству земли рода Хяме, — продолжала рассказывать худышка, деловито засовывая травы в холщовую торбу. — Только ты к ним не ходи. Они как увидят, откуда ты пришел, еще пришибут ненароком — примут за мертвеца, к примеру… Я ведь тоже, говорят, здесь родилась — меня с детства травили, а подросла, прогнали в лес, чтобы проклятия на них не навлекла. Так и живу теперь одна, в землянке. Страшно-то до чего бывает, особенно зимой…