— Скрывается? А как вы об этом узнали?
— Из его собственных книг. — Мистер Гамильтон обернулся и вынул еще один том, который положил сверху на книжный шкаф и раскрыл на странице с отметкой. — Тут нужно разбираться во всех этих генеалогических закономерностях, но я просто скажу, что он написал «Девин» там, где должно быть его собственное имя. Обратите внимание на его почерк и сравните его с почерком подлинного сэра Девина.
— Они одинаковые!
— Да. Как будто Уиттиер нарочно его подделал. Мне кажется, он воображает себя настоящим рыцарем и очень гордится своим происхождением. Я и раньше знал, что старший сын сэра Девина тоже носил имя Девин. Потому нет ничего удивительного в том, что их потомки носят это имя, пусть и через столько лет.
— А что в этом Девине такого особенного?
Гамильтон оторвался от книги и уставился в черный потолок.
— Сэр Девин был одним из рыцарей короля Артура, но потом они рассорились. — Он взглянул на Уолтера. — Никто не знает, почему это произошло. Я думаю, что причина в том, что Девина никогда не допускали в узкий круг, он никогда не сидел за Круглым столом. Но легенды гласят, что раздор случился из-за пристрастия Девина к убийству драконов. Предположительно, Артур отдалил его от себя, посчитав безумным, но с той поры род Девина всячески портил жизнь потомкам Артура. Они переделали имя в фамилию, в знак угрозы семье Артура.
— Значит, Билли происходит от короля Артура, а доктор Уиттиер — то есть Девин — мстит ему и его отцу.
— Истинно так. И более того, легенда утверждает, что однажды Артур вернется, чтобы снова царствовать. У меня же есть версия, что вернется его дух, вселившись в одного из его потомков, и не обязательно, чтобы царствовать. Но, так или иначе, Девин и его род будут препятствовать его возвращению. Возможно, Уильям…
Звук поворачивающейся дверной ручки заставил учителя с учеником подскочить на месте. Мистер Гамильтон захлопнул книгу, погасил фонарик и потащил Уолтера в глубь кладовой, где они спрятались за стеллажом. В кабинете вспыхнул верхний свет, затем замигали флюоресцентные лампы в кладовке. Вошел человек невысокого роста, коренастый, но не толстый. Уолтер про себя назвал его Роки, потому что с виду тот был похож на боксера.
Уолтер наблюдал, как Роки по одной вынимает книги маленькими проворными руками, читает название и ставит книгу на место. Наконец, он достал старую железную коробку, помещавшуюся на полке вертикально, точно книга. Затем, пошарив в кармане, он вытащил ключ. Быстрыми, точными движениями Роки вставил ключ, отпер коробку и открыл скрипучую крышку. Потом осторожно извлек из коробки книгу и улыбнулся — не зло, но и не радостно, а словно с облегчением.
Книга была старая и ветхая, меньше, чем огромные тома, под весом которых прогибались полки. Судя по богато украшенному переплету, это был предмет чуть ли не государственной важности, и почтительное обращение Роки доказывало его ценность. Он бережно уложил книгу обратно в коробку, а коробку затем засунул к себе в карман плаща. Потом Роки сделал нечто удивительное. Вытащив карманный нож, он вспорол им стенку книжной полки. Панель легко отвалилась, обнажив узкую полость в четыре, может быть, дюйма глубиной. Уолтер не видел, что там внутри, пока Роки не повернулся и не вытянул руку, чтобы полюбоваться длинным металлическим предметом, который держал в ней.
Это меч. Или чехол от меча. Как же он называется? Ах да, ножны.
Уолтеру послышалось, что мистер Гамильтон сдавленно охнул, но Роки явно не слышал. Аккуратно взявшись за конец ножен, он вытащил блестящий серебряный клинок. На этот раз его улыбка выражала чистую радость. Как можно было удержаться от восхищения перед этим прекрасным сверкающим оружием с непонятной, но искусной гравировкой? Через несколько секунд он вложил меч в ножны и тоже сунул под плащ, для надежности торопливо застегиваясь. Затем он достал из кармана телефон и нажал на нем всего пару кнопок. «Быстрый набор», — догадался Уолтер.
Роки ждал, похлопывая себя по плащу ладонью, с довольным видом.
— Меч у меня. Триумф нашего воинства близок.
Охотник ушел, и звук его шагов по хрустящей листве затих вдали. Бонни была уверена, что он ее не заметил и это не хитрый трюк, чтобы выманить ее из укрытия. Она понимала, что рискованно идти вслед за охотником, но, поскольку он направлялся к дороге, так или иначе, пришлось бы двигаться в том же направлении. Что еще ей оставалось?
Первым делом нужно было спуститься. Считается, что спускаться легче, чем подниматься, но Бонни знала, что для нее это будет не так. Страх помог ей подняться наверх, и, кроме того, она израсходовала все силы до последней капли. Слезть было невозможно. Ниже торчал еще один сук, но более ничего, тогда как до земли было все двадцать футов. Может быть, ей просто расправить крылья и постараться плавно спуститься по воздуху, надеясь на лучшее?
Попытка причинила ей дикую боль. Бонни упала на землю с тяжелым стуком, и, если бы не листья, она бы переломала себе все ребра. В груди сперло, в рот набились листья, стреляло вновь ушибленное колено. Она закашлялась задыхаясь, широко открыв рот и отталкиваясь от земли руками, чтобы было легче дышать. Спазм грудных мышц не позволял ей хорошенько вдохнуть драгоценного воздуха. Когда она пробовала сделать вдох, ее плотно сомкнутое горло скрежетало. Мучили головокружение и тошнота. Неужели она потеряет сознание? Но в конце концов воздух потек свободнее, и кровь стала поступать к голове.
Бонни приподнялась и села, благодарно переводя дух. Но вместо того, чтобы вздохнуть с облегчением, громко разрыдалась. Не было никакой возможности сдержать эти рвавшиеся наружу жалобные всхлипы. Ее преследовал грозный охотник, она была серьезно ранена, ее друзья наверняка погибли, и что хуже всего, она была одна, одна и вдали от дома, где никому не было до нее дела.
Бонни наконец успокоилась. Малейший звук мог побудить охотника вернуться. Она неподвижно сидела на относительно открытом месте под голым деревом. В сумерках только несколько светлых лучей проникали в его скелет. Всхлипнув последний раз, Бонни огляделась. Вокруг были одни темные деревья. Рассеяв по склону стволы разнообразной толщины, они напоминали огромных солдат, штурмующих высоту. Она видела только их напряженные ноги — тощие волосатые, гладкие мускулистые — все тянулись в небо, к невидимым телам, которым служили опорой. Несли ли эти солдаты свободу или были грозными и жестокими завоевателями? Они роняли разноцветные листовки, летучие бесформенные бумажки, и те крутились и вертелись, пока не падали на землю ненужным хламом под ноги наступающей армии. Листовки шепотом произносили свой текст, когда сталкивались друг с другом и ногами солдат, музыкально шелестя на ветру.
Поскольку охотника нигде не было видно, Бонни прикрыла глаза и прислушалась к их музыке, на миг погрузившись в блаженство. Она забыла, где она, забыла о боли и предалась грезам, вознесшим ее высоко, прочь от всех печалей мира. Летучие листья пели свой завораживающий гимн со скорбными ариями и звоном колокольчиков. Но неужели она слышит что-то еще? Да!