— Сэр Энгус — шериф! — почти гневно напомнил Йен.
— Да, но на этой стадии расследования его должность, по-моему, не позволяет нам исключить возможность, что убийца — он.
— Сэр Энгус… участвует в такой чудовищной бойне? — засомневался Йен.
— Я не говорю, что сэр Энгус сделал это. Я только говорю, что он мог бы это сделать. Сколько времени, по-твоему, вы сможете скрывать эти убийства от газетчиков?
— Чем дольше мы скрываем правду, тем больше кажется, что мы подстрекаем.
— Тогда я советую тебе самому сообщить об убийствах в газеты, но до этого пусть твои люди еще раз пройдут по местам всех преступлений и попытаются найти любые улики.
Йен хмуро кивнул и сказал:
— Представляю себе, что завтра скажут проповедники во всех церквях этого края.
Элли удивилась, но была довольна, когда поняла, что ее везут в город. Наконец, карета подъехала к городскому дому лорда Ферроу.
Бертрам, немного стесняясь, помог ей выйти из кареты.
— Джитер сейчас в доме и постарается выполнить любое ваше требование, леди Ферроу, — пробормотал он, стараясь не глядеть ей в глаза, — и вам не надо ничего бояться: я буду охранять вас.
— Спасибо, Бертрам. Я не боюсь, но все же благодарю вас за защиту, — сказала Элли.
— Лорд Джозеф намерен провести этот вечер в своем клубе, чтобы оставить дом в вашем полном распоряжении, — сообщил Бертрам.
Ах да! Она все-таки новобрачная!
— Никто, кроме ваших опекунов, не знает, где вы будете находиться сегодня вечером.
— Спасибо.
Войдя в дом, Элли поздоровалась с Джитером, но ей так хотелось поскорей остаться одной, что она поспешила подняться наверх, в комнату, где жила раньше. Девушка обнаружила, что эта комната полностью подготовлена для нее. На минуту она задержалась перед зеркалом у туалетного столика. Волосы растрепаны, одежда явно в беспорядке. Утром она выглядела совсем иначе, подумала Элли.
Она начала расстегивать крошечные пуговицы на лифе своего платья, но вдруг остановилась и нахмурилась. На рукаве она заметила странное пятно.
Красное пятно.
Элли стянула с себя элегантное платье так поспешно, что едва не разорвала, и тщательно его осмотрела. Да, на рукаве есть пятно, и кажется, это кровь. И еще одно пятно осталось на спине — там, куда клали руку ее партнеры во время вальса.
Кровь застыла у нее в жилах.
Кто угодно мог порезаться, когда брился, готовил еду или работал в саду, пыталась успокоить себя Элли.
Или когда убивал, добавила она.
Приехав уже ночью домой, Марк не знал, чего ему ждать. Когда он видел Элли в последний раз, она была в ярости. Но какая новобрачная не злилась бы на ее месте? Глядя на вход в городской дом своего отца, он подумал, что, может быть, слишком много возомнил о себе.
Марк никогда не считал себя очень значительным человеком из-за того, что он сын знатного и высокопоставленного лорда Джозефа Ферроу. Большую часть своей юности он боролся с высокомерным сыном лорда в себе, выполнял свои обязанности перед империей и никогда не уклонялся от ответственности, если надо было занять место в первых рядах бойцов. Причинами той жизни, которую Марк вел теперь, была искренняя симпатия к стареющей королеве Виктории и большая дружба с Артуром Конан Дойлем, которого он высоко ценил. Поклонники просто сходили с ума по его сыщику Шерлоку Холмсу, и это пугало Дойля, который хотел быть известен как создатель более крупных и серьезных сочинений. Дойль был просто убит горем, когда его жена на самом деле день ото дня угасала от болезни, а читатели в это время возмущались выдуманной им смертью Холмса. Но в узком кругу друзей писатель никогда не уставал говорить о важнейшей роли наблюдения, рассказывал о годах своей учебы у доктора Белла и о том, как методы этого врача могут быть полезны для полиции.
Но все-таки то обстоятельство, что Марк — сын и наследник лорда Джозефа Ферроу, помогало ему в расследованиях, позволяя пройти в те двери, которые могли бы не открыться перед кем-нибудь другим.
Может быть, он из-за этого считает себя важней, чем он есть? Может быть, ему стоило остаться на собственной свадьбе и позволить другим разбираться с убийствами? Может быть, он вообразил себе, что он единственный человек, достаточно умный, чтобы раскрыть эти недавние преступления? И позволил своему самолюбию стать преградой между ним и его женой? Он поморщился.
Неправда. Он уверен, что это не так. Просто он очень сильно втянут в это дело. Может быть, до того, как Марк познакомился с Александрой Грейсон, он думал, что она — слабая и ласковая девушка, которую оберегали от всех трудностей и, возможно, — да, он и об этом думал — она будет рада войти в такую прославленную семью.
За свою жизнь он имел несколько любовных связей. Ни одна из них не причиняла боли ни ему, ни его женщине.
Последней его любовницей была известная актриса. Ей нравилось, что в обществе догадывались о ее связи с Марком Ферроу, но она никогда не старалась женить его на себе. Марк заботился о ней, но не любил ее. Соглашаясь выполнить обещание, данное отцом, жениться на Элли, он думал, что будет добропорядочным мужем. Но, если быть вполне честным, он не собирался быть верным мужем. Он согласился жениться по чужому выбору, но не думал, что сможет полюбить свою невесту.
Свою жену.
Марк не ожидал, что в брачную ночь молодая жена будет так на него зла, что захочет убежать от него. Но сейчас, входя в дом, он боялся именно этого. От Джитера Марк узнал, что «леди давно ушла почивать». Но, несмотря на это, когда он поднимался по лестнице, его сердце громко стучало. Такого страха он не испытывал даже в самых тяжелых боях.
И все-таки чудо случилось: когда Марк открыл дверь, Элли была в комнате.
Комнату освещал только огонь, горевший в камине. Но этого Марку было достаточно, чтобы увидеть ее на кровати. Ее формы оказались гораздо соблазнительней, чем он смел надеяться. Одеяла были сдвинуты вниз, и белая шелковая сорочка, в которую она была одета, облегала ее тело, словно вторая кожа. От этого зрелища в его теле словно вспыхнул огонь.
Марк вздохнул с облегчением, тихо вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Сердце бешено колотилось у него в груди.
Стоя перед зеркалом и снимая с себя нарядный свадебный костюм, он на мгновение закрыл глаза, вспоминая, сколько крови увидел за этот день. Вдруг ему показалось, что он весь с головы до ног запачкан этой кровью. Марк решил, что должен вымыться, прежде чем подойти к Элли, и вышел из комнаты.
В своей собственной комнате он торопливо сбросил с себя остатки свадебной одежды, включил воду и лег в ванну. Сначала он наслаждался теплой водой, затем взял кусок мыла и стал тщательно тереть себя мочалкой, словно отчаянно хотел смыть с себя зловонный запах смерти и зла.