— Я… хотел бы знать… — он прокашлялся, — почему Боринсон позволил этим двоим уйти. Ему было приказано… поступить иначе.
— Я отменил твой приказ.
Король пришел в ярость, застав Габорна врасплох. Он ударил сына по лицу с такой силой, что, взглянув на хлынувшую изо рта кровь, принц решил, будто у него выбит зуб.
— Как ты посмел! — воскликнул король Ордин. — Ты можешь не соглашаться со мной, не одобрять мое решение, просить переменить его. Но как ты посмел пойти против меня? — его глаза вспыхнули от гнева.
И только тут он понял, что сделал. Круто повернувшись, он подошел к окну и, опираясь руками о каменный проем, выглянул наружу.
— Я связан клятвой защищать Иом и ее отца, — торопливо заговорил Габорн, поймав себя на том, что всё же нарушил данное Боринсону обещание не рассказывать об их встрече. Но он отмахнулся от этой мысли. — Мне не хотелось сражаться с Боринсоном, и я пообещал, что все объясню тебе и улажу, — принц понадеялся на то, что последние слова смягчат гнев отца.
Сквозь окно доносились приветственные крики — все новые и новые отряды стекались в замок, чтобы принять участие в сражении.
— Ты почти изменник, — не. оборачиваясь, пробормотал король Ордин. — Твой поступок противоречит всему, чему я учил тебя.
— Но зато он соответствует велению твоего сердца, — сказал Габорн. — Отдавая приказ убить лучшего друга, в сердце своем ты страдал.
— Откуда тебе знать, что творится в моем сердце? — холодно спросил Ордин.
— Я знаю… и все.
Король Ордин задумчиво кивнул головой, повернулся к сыну и посмотрел на него долгим взглядом, все еще не решив, как быть дальше. Он глубоко вздохнул и попытался произнести как можно спокойнее:
— Что же, тогда и я отменяю этот приказ. Спасибо тебе, Габорн, за то, что ты спас мне друга…
Принц вздохнул с облегчением.
Король Сильварреста, зашагал по комнате, потом подошел к столу, сел, взял обеими руками кусок ветчины и принялся есть. Потом сдавленно сказал:
— Боюсь, все же я потерял его.
— Его нет, пока жив Радж Ахтен, — сказал Габорн. — Потом ты вновь обретешь друга, а я — жену, — собственно говоря, Габорн не собирался рассказывать сейчас о своих планах, но лучше пусть отец узнает об этом не от посторонних, а от него самого. Принц был почти уверен, что сейчас последует новый взрыв. — Отец, я уже говорил тебе, что поклялся защищать Иом. Я связан обетом.
Ордин отвернулся, стиснув зубы. Он, похоже, и впрямь рассердился, но, когда заговорил, голос его заметно дрогнул:
— Понятно. Полагаю, это был лишь вопрос времени.
— Я огорчил тебя? — спросил Габорн.
— Да, но не удивил. И все же не могу не сказать тебе, что сейчас меньше всего следует предаваться угрызениям совести.
— Но ты не рассердился? Ордин подавил смех.
— Рассердился? Нет. Растерялся — может быть. И огорчился. Но с какой стати я буду сердиться? Единственный мой оставшийся друг связал себя обетом… — Король замолчал и покачал головой. — Я потерял тебя.
— Когда мы разделаемся с Радж Ахтеном, ты сам увидишь, что это не так, — сказал Габорн.
— Вряд ли.
— Имея в руках сорок тысяч форсиблей, мы справимся.
— Значит, Боринсон рассказал тебе и об этом. Что ж, форсибли у нас действительно есть, не хватает лишь сорока тысяч человек, чтобы привести их в действие.
— Ты хочешь сказать, что до сих пор ими не воспользовался? — спросил Габорн.
— Они так и лежат там, где их спрятала герцогиня. Я велел достать совсем немного.
Задохнувшись от изумления, Габорн посмотрел на отца. Если дело обстоит таким образом, существует единственный способ одолеть Радж Ахтена.
— "Змею"? Ты создал «змею»? Большую?
— Мы создали «змеиное кольцо», — стараясь придать голосу спокойствие, чтобы не пугать Габорна, ответил отец. — Из двадцати двух человек. У большинства, по меньшей мере, два дара метаболизма. Это главным образом те, кого ты видел здесь за столом, когда вошел.
Еще несколько минут назад принц думал, будто король попросту не в силах сдержать гнева и огорчения, теперь же он понял, что отец прав. Что бы ни произошло, они почти наверняка потеряны друг для друга. Только когда «змеиное кольцо» разрушится, Габорн узнает, какую жертву пришлось принести королю Ордину.
Теперь принц понимал и почему, почему отец не рассердился, узнав о данной им клятве. Мыслями и душой король уже отстранился от сына.
— Я собираюсь убить Радж Ахтена, сегодня, собственными руками, — король Ордин облизнул губы. — Будем считать, что это мой свадебный подарок. Его голова, Габорн. И рассудок моего старого друга.
— Сколько… Сколько у тебя людей? — спросил Габорн.
— Около шести тысяч, — ответил Ордин. Он отошел к окну, выглянул наружу и задумчиво продолжал. — Утром прискакали гонцы от Гровермана — он отказал нам на сегодня в помощи, потому что должен прежде всего укрепить оборону своего замка. От него прибыли лишь несколько человек, Рыцарей Справедливости, которые не согласны с таким решением. Мы надеялись на него. Но Гроверман — прекрасный, здравомыслящий человек. Он поступил так, как поступил бы и я.
Габорн улыбнулся.
— Твоя крепость не здесь, а в Мистаррии, и до нес тысяча двести миль. В трудный час ты никогда не повернулся бы к другу спиной.
Король искоса взглянул на Габорна.
— Я хочу, чтобы ты забрал Иом, короля Сильварреста и сейчас же, немедленно, покинул крепость. Скачи в замок Гровермана. Надеюсь, там крепкие стены.
— Нет, — сказал Габорн. — Мне надоело бегать.
— А если я прикажу? — спросил отец. — Я не желаю это обсуждать. На этот раз разум и сердце велят мне одно и то же.
— Нет, — еще решительнее ответил Габорн.
Отец всегда старался защитить его. И, кажется, собирался сделать это даже ценой собственной жизни. Но Габорн тоже был Властителем Рун, и, хотя даров у него было немного, они отличались большим разнообразием. Во всяком случае, благодаря дару мудрости и жизненной стойкости он мог оказаться в бою полезнее простого солдата. Кроме того, он разбирался в тактике и прекрасно владел мечом.
И хотя едва ли он мог сравниться с «неодолимыми» Радж Ахтена, все же он был неплохим защитником..
Иом тронула Габорна за рукав и горячо зашептала:
— Сделай, как говорит король! Отвези меня к Гроверману. Я прикажу ему идти на помощь, меня он не посмеет ослушаться!
Габорн с ужасом понял, что принцесса права. Гроверман находился на расстоянии чуть больше тридцати миль отсюда, одолеть которые за пару часов ничего не стоило.
— Послушайся ее, — сказал Ордин. — Может быть, это нас спасет. Гроверман собрал всех, кого мог. Сейчас у него наверняка не меньше десяти тысяч человек.