Какой смысл мучиться собственным бессилием, когда нет реальной возможности остановить две бронированные машины? Повернув голову, он еще раз окинул взглядом бастион, но не заметил ничего похожего на второй выход из укрепления, хотя дыра в полу на месте его прошлой позиции явно свидетельствовала, что укрепления многоэтажные. Однако зримого входа на другие уровни Андрей не заметил и там – в каменном перекрытии соседнего бастиона просто зияла дыра, через которую в сумраке смутно проглядывали очертания провалившихся вниз балок следующего яруса…
…Его мысли прервал отрывистый ритмичный грохот – это заработали башенные орудия планетарных танков.
И опять, в который уже раз, вокруг вздыбился камень, превращаясь в раскаленную, рубящую все на своем пути гранитную крошку. Один из таких осколков резанул Кречетова по щеке, заставив Андрея рефлекторно упасть плашмя на каменный пол. Он не почувствовал боли, лишь ощутил, как липкий горячий ручеек струится по подбородку и шее, затекая за ворот металлокевларовой брони.
Вытерев кровь тыльной стороной ладони, Андрей взглянул на свою грудь и невесело усмехнулся. Видок был еще тот… Блестящая, тщательно ухоженная прежним хозяином металлокевларовая броня теперь превратилась в грязное окровавленное рубище, сплошь покрытое шрамами от шальных осколков, в некоторых местах легкие, но чрезвычайно прочные бронепластины были вырваны с корнем, и на их месте торчала рваная ткань подложки.
Почему же они так злы и настырны?.. – угрюмоподумал он, разглядывая свою потрепанную броню. – Неужели им так важна моя смерть?
Словно в ответ на эту мысль, прямо над головой с грохотом вырвало изрядный кусок кладки, и взрывная волна обдала жаром лицо, встряхнув измученное тело так, что Андрей вскрикнул от боли…
* * *
Шквальный огонь двух спаренных орудий бушевал не меньше пяти минут. Андрею оставалось лишь распластаться на полу и лежать, ожидая, когда стихнет артподготовка и в узкий лестничный проем полезут храмовники.
Хотел он того или нет, но за это время взгляд его покрасневших от многочисленных контузий глаз несколько раз обежал замкнутый периметр древнего укрепления, машинально подмечая те детали, что он пропустил в горячке подготовки новой позиции.
Собственно, его внимание привлек Ромель, о котором Андрей совершенно забыл. Оказывается, карлик все это время находился рядом – не обращая внимания на шрапнельный разлет каменных осколков, он возился в дальней части бастиона, где имелся выступ контрфорса, обращенный в сторону разрушенного города логриан. Выступ титанической кладки стен оканчивался небольшой округлой площадкой, аналог которой Кречетов уже видел на соседнем укреплении. Андрей вспомнил, что именно на подобной площадке была закреплена ржавая, потерявшая свои боевые качества зенитная установка.
Присмотревшись, он вдруг с холодком в груди осознал, чем именно занят карлик: Ромель тщетно пытался своими слабенькими руками сорвать тяжелый полог защитной прорезиненной ткани с чего-то угловатого, до боли знакомого и…
Андрея внезапно прошиб холодный пот.
Серая камуфлированная ткань сливалась с фоном стен, и потому он не заметил этой конструкции сразу, как только поднялся на площадку укрепления, но, несомненно, под ней было скрыто зенитное орудие.
Тщетно… – подсказывал рассудок, но душа уже трепетно вздрогнула, внезапно ожив под робким лучиком надежды, и Андрей, не обращая внимания на разрывы, пополз по каменном полу, пересекая площадь укрепления по наикратчайшему пути.
Каменные осколки падали вокруг, больно барабанили по спине, оставляя кровоподтеки под металлокевларом брони, по телу струился липкий холодный пот, когда справа или слева внезапно вырастал тугой оранжево-черный султан разрыва и горячая взрывная волна, перемешанная с осколками, подбрасывала его измученное тело, больно отзываясь в каждой мышце…
Это походило на кошмарный сон, с той лишь разницей, что не было никакой возможности очнуться, вырваться из объятий дурной, исковерканной реальности…
Раньше, очень давно, еще в самом начале службы, после первых настоящих боев Андрея действительно мучили подобные сны, в которых он полз среди разрывов, не ведая ни направления, ни цели… но те кошмары были излечимы и в конце концов прошли, этот же – нет…
Есть предел стойкости человеческого организма, черта, за которой одни впадают в безвольную кому, а иные бьются до конца, хотя и осознают, что сопротивление превосходящим силам противника лишь оттягивает роковой миг…
В такой ситуации одинокого бойца может спасти лишь чудо, но Андрей в чудеса не верил.
Он уже слабо помнил, как дополз до Ромеля, и очнулся, лишь коснувшись упругого прорезиненного полотнища.
– Что под ним?! – хрипло, не узнавая собственного голоса, проговорил он, а глаза карлика злобно сверкнули в ответ, и тихий шелестящий голос, непонятным образом перекрывающий грохот разрывов, ответил:
– Ты упрямый, глухой!.. Ромель кричал тебе, звал тебя…
– Ну, извини… – нашел в себе силы Кречетов, чтобы вытолкнуть сквозь зубы эту идиотскую в грохочущем аду фразу.
Вместо того чтобы задавать вопросы, он приподнялся и, опираясь на локоть, потянул на себя край полога, который сначала упрямился, растягиваясь, цепляясь за выступы скрытого под ним механизма, а потом вдруг поддался, ниспадая вниз тяжелыми складками.
Под ним на поворотной платформе стояло, тускло отблескивая металлом и смазкой, полуавтоматическое зенитное орудие, прототип которого когда-то был разработан на планетах-колониях для охраны периметра космических портов. Оно предназначалось для борьбы со штурмовиками и космическими истребителями Земного альянса, – мгновенно подсказала память Кречетова, – то есть снаряд этого орудия мог пробивать даже многослойную керамлитовую броню внеатмосферных летательных аппаратов.
В первую секунду Андрей испытал потрясение, шок.
Орудие выглядело новеньким, функциональным, рядом стоял початый короб со специальной смазкой и открытый пластиковый ящик, в котором желтоватыми бликами глянцевито отблескивали уложенные в пазы тяжеленные обоймы, содержащие по пять снарядов каждая. Казенные части обоих стволов были плотно закрыты – по-видимому, в коробчатые механизмы подачи уже был загружен полный боекомплект.
Однако более всего Андрея поразила мумия стрелка, которая по-прежнему сидела в кресле. Погибший много лет назад оператор превратился в скелет, обтянутый усохшей, прилипшей к костям кожей, которую едва прикрывали остатки ветхой одежды.
– Осторожно… – просипел под ухом голос карлика. – Осторожно сними меня и посади около стены.
Андрею показалось в этот миг, что он окончательно свихнулся.
Глядя то на мумифицированный труп, то на Ромеля, он совершенно забыл о творящихся вокруг событиях.
– Да, это я… Я смазывал… Я чистил… Я сильно трудился, натягивая ткань… Мне было больно, когда попала пуля… – Ромель дотронулся до своей груди, и Андрей, машинально переведя взгляд, увидел, что грудь мумии прошита навылет вместе со спинкой кресла.