Пташка Мэй и страна Навсегда | Страница: 25

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

— Мэй. Повторю еще раз. Если духи Северной фермы хотят, чтобы ты к ним пришла, не думаю, что ты сможешь этого избежать. Поэтому я должна тебя предупредить. Говорят, что наш мир сильно изменился. Как знать, может, северные духи тоже переменились. Я не могу разглядеть, вижу одни лишь тени, но до меня доходят странные слухи. Не исключено, что тут замешан Бо Кливил. Нас всех ожидают темные времена.

Утешительница сокрушенно покачала головой.

— Тебя окружает опасность. Я не могу как следует рассмотреть далекое будущее. Но тебя ждет горе. Ты будешь терять друзей. Бедняжка.

— Но у меня нет друзей… — прошептала Мэй и покраснела.

— Их больше, чем ты думаешь.

В глазах девочки заблестели слезы. Мэй посмотрела на просторы карты. Она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой.

— Я не могу. У меня не получится. Должен же быть какой-нибудь другой способ.

Утешительница смотрела на нее прекрасными грустными глазами и молчала.

В облаках прозвенел звонок. Утешительница, все еще погруженная в мрачные мысли, похлопала Мэй по плечу.

— Прости, но твое время кончилось.

Дверь в форме девочки снова открылась, и женщина повела рукой в ее сторону. Мэй заплакала.

— Я не могу. Пожалуйста!

— Мэй.

Утешительница приподняла ее подбородок и посмотрела девочке в глаза.

— Ты помнишь?

В руке у нее появилась фотография с Мэй и Пессимистом в лесу. Та самая, которая выпала из учебника и вызвала столько насмешек. Сейчас казалось, что все это произошло сотню лет назад. Пессимист стоял перед Мэй, защищая девочку, точно бесстрашный лев. Мэй протянула руку и тронула картинку. Она оказалась настоящей.

— Возьми. Это мой подарок.

Мэй крепко сжала фотографию в руке.

— Ты была воительницей. Не забывай, ты и есть — та самая девочка. Ты смелее, чем думаешь. Помни об этом. Ты проиграешь, только если забудешь.

Мэй решительно кивнула. Утешительница наклонилась, поцеловала ее в щеку и снова накинула на голову капюшон. Ее лицо скрыла тьма.

Все исчезло, и Мэй осталась одна.

Глава четырнадцатая Погоня

Таблички с надписью «Выход» вывели Мэй в узкий переулок, где ее ждали Усик и Тыквер. Теперь, когда Мэй узнала, что Тыквер ее спас, было стыдно смотреть ему в глаза. Ведь она так скверно с ним обходилась. Девочка, понурив голову, прошла мимо призрака и забралась в корзину.

— Что сказала Утешительница? — спросил Усик.

— Мне нужно попасть в Призрачный город.

— Ох-хо-хо, — засокрушался Тыквер, кусая пальцы.

Усик помрачнел.

— И как же, по ее мнению, ты туда попадешь? Для тебя опаснее Призрачного города в целом Навсегда не найти!

— Мне нужно найти там кое-что.

Мэй обхватила руками колени.

— И ради какого же сокровища ты туда пойдешь?

— Ради Книги Мертвых.

— Книга Мертвых? Первый раз слышу.

— Она сказала, сначала мне нужно в Грот Девяти Татей, — тихо и неуверенно добавила Мэй, начиная сердиться. — Там живет один дух, который мне поможет.

— Еще того лучше! Девять Татей! Одна ты туда точно не дойдешь. Это безнадежно, и точка! Ты ничего не знаешь о мире духов. А если бы и знала, все равно Тати — гиблое место. Для всех и каждого.

Усик и Тыквер подняли корзину и зашагали дальше по переулку. Усик задумчиво жужжал.

— Я считаю, с тобой должен кто-то пойти. — Он еще немножко пожужжал. — Тыквер, ты проводишь ее.

— Но я…

— Никаких «но».

— Но… а вы разве не можете?

— Я конечно же не могу. У меня пчелы.

— Но я боюсь города. После озера я стал совсем плох… — Он притворно закашлял. — Боюсь, у меня еще и гайморит.

— Тыквер, у тебя нет гайморовых пазух! Ззззз. Ты идешь с Мэй. Вернешься, когда поможешь ей найти Книгу. А сейчас, жжжжж, хватит об этом, а то еще услышит кто-нибудь.

Они дошли до конца переулка и вышли на Бульвар. Мэй зарылась поглубже в одежду. Она чувствовала, как трясется корзина со стороны Тыквера.

— Да перестань же, Тыквер! Возьми себя в руки. На нас все смотрят.

Тот по-прежнему дрожал.

— Да, господин Усик.

Сквозь щелки в одежде Мэй видела, что они вышли на городскую площадь. Вокруг сновали духи.

— Эй, кучер! — позвал Усик.

Они остановились и пошли в другую сторону, где ждала черная карета. Мэй уже разглядела колеса и вдруг…

— Смотри, куда летишь, Тык…

Тыквер со всего маху на что-то налетел. Корзина упала, Мэй выкатилась из нее и шлепнулась на мостовую. Девочка вскочила на ноги и огляделась.

На улице стало тихо, как в гробу. Все духи замерли и уставились на Мэй. Она попятилась к корзине, будто надеялась, что заберется обратно и все про нее забудут.

Внезапно тишину разорвал визг женщины в темно-сером платье. Что тут началось!

Духи орали, вопили, завывали, стонали и стенали. Они метались, налетали друг на друга, врезались в кареты и стены. Одни просачивались в двери домов, чтобы спрятаться, другие свешивались из окон, чтобы узнать, что тут за шум. Гремели, опускаясь, навесы над окнами магазинов, кареты неслись по мостовой прочь. Продавец сувениров сунул в рот свисток и, встретившись взглядом с Мэй, дунул в него что было силы, а потом спрятался под свой киоск.

— Нам лучше поторопиться! — Усик схватил корзину и бросился вперед. Потом замер и обернулся к Мэй и Тыкверу. — Чего вы ждете? Бежим!

Мэй едва поспевала за призраками. Тыквер и Усик летели впереди, а за ними тянулся след из разбросанной одежды. Усик бросил корзину Тыкверу, а сам начал рыться в карманах.

— На всякий случай всегда ношу тележетон. Вот бы только его… Сюда! — Он показал на светящуюся телефонную будку, которую Мэй заметила утром.

Они свернули. По пути Усик лихорадочно рылся в карманах. Беглецы остановились возле кабинки.

— Что вы ищете?

Усик не ответил.

— М-мы н-не можем вернуться п-пешком, — заикаясь, объяснил Тыквер. — Н-н-нам н-н-надо в т-т-т-телепорт.

— Но как…

До них донесся далекий шум, и слова застряли у девочки в горле. Мэй и Тыквер переглянулись.

— Ох ты! Ах ты батюшки! Буккарт! И вот именно сейчас я и потерял… — Усик еще быстрее зашарил в карманах.

Вне всяких сомнений, шум приближался. Теперь в нем явственно слышался подвывающий лай. Мэй и Тыквер вгляделись в песчаную даль за окраиной города. Там, над горизонтом, клубилось облачко пыли, такое крошечное, что девочке на миг показалось, будто она его придумала.